Наталья Борохова - Досье на адвоката
Вероника Алексеевна безнадежно махнула рукой. Она не сомневалась, что ее глупая дочь зря теряет время…
Но то, что последовало за этим на первый взгляд неинтересным предложением, было увлекательно и неповторимо… Они попали на репетицию цирковых артистов. Дрессировщик — мужчина с закрученными вверх усами — провел удивительное шоу персонально для Лизы. Девушка могла не только смотреть и хохотать до упаду над забавными трюками цирковых зверушек, но и принять самое активное участие в этом спектакле. Она держала обруч для собачек, кормила слона, носила на руках маленькую обезьянку.
— Это здорово! — воскликнула она, обращаясь к Андрею. — Но как ты сумел организовать такое чудо?
— Тут нет никакой фантастики, милая девушка! — улыбнулся ей мужчина с усами. — Андрей — мой давний друг. Как говорится, друзья моего друга — мои друзья. А теперь позвольте представить вам хищников…
Дубровская услышала немало удивительных историй из артистической жизни циркачей. Она попробовала жонглировать и постигла тайны некоторых фокусов. А когда под куполом цирка зажглись огни и они вдвоем с Андреем под звуки знакомой мелодии поднялись на воздушных качелях вверх, Лизе захотелось кричать от восторга…
— Ну как? — встретила ее Вероника Алексеевна. — С нетерпением жду фотографий, где вы оба запечатлены на фоне бегемота.
— Тебе этого не понять, — счастливо вздохнула дочь. — Это было так… восхитительно!
— Да уж, — поджала губы Дубровская-старшая. — Романтика! Но ты рискуешь, милая, всю жизнь проходить в спортивной обуви и старых джинсах. Я тебя предупреждала, что…
Но Лиза витала где-то очень далеко в своих мыслях, а материнские слова звучали мерно и так же надоедливо, как стучит осенний дождь по крыше. Закрой окна портьерами, включи свет и музыку — и зануда-дождь не будет тебя больше беспокоить!
«Сидеть с ним рядом было приятно, — призналась себе Дубровская. — Когда он обнял меня, это было так естественно с его стороны. А я, кажется, ничего не имела бы против, если бы качели застряли где-нибудь под куполом, а бригада спасателей попала в безнадежную пробку. Хотя, если честно, я ужасно боюсь высоты…»
Знакомые симптомы… Неужели она влюбилась?Развесив уши, молодица внимала трелям соловья.«Я невиновен, как смириться? За что сижу в темнице я?Мои изнеженные руки ни в чем не ведали греха,Чулочки на несчастных жертвах, поверь, завязывал не я!»Адвокатесса молодая, рыдая, слушала рассказИ, промочив платок слезами, клялась маньяку
в тот же час:«Где б ни был ты, я рядом буду,Вовек тебя я не забуду,Отныне в руки я беру ответственность за жизнь твою,Поверь, мы сломим обвиненье, развалим дело, им конец!Неустранимые сомненья возложат мужества венец!Оковы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа,Маньяки честь нам отдадут!» —
радостно приветствовал Вострецов Елизавету своим очередным творением. — Ну, как вам поэзия, госпожа Дубровская?
— Слабовато. Вам необходимо чаще упражняться. Кроме того, я бы посоветовала вам сменить объекты ваших литературных пристрастий. Может статься, в скором времени ваше дело лопнет как мыльный пузырь. Поверьте, я работаю над этим.
— О-па! Вы меня разочаровываете, Елизавета Германовна. Я, конечно, не замечал, чтобы особы женского пола пользовались серыми клеточками мозга, но всегда полагал, что интуиция у них развита потрясающе. Неужели вы — исключение?
Елизавету злила навязанная ей дискуссия, но так просто сдаваться она не собиралась:
— И что мне должна подсказать моя интуиция?
— То, что Климов виновен! Неужели вы сами не видите? Кстати, вы не в курсе, каким образом мы на него вышли? Воспользовались услугами «папиллона». Если вы не представляете, о чем идет речь, то это не название модного бутика и даже не лейбл западной фирмы, поставляющей женские сапожки…
— …это автоматизированная система учета оперативно-разыскного значения, — выдала Дубровская. — В ней ведется дактилоскопический учет всех более или менее подозрительных лиц, состоящих «под колпаком» у правоохранительных органов. Может, желаете проэкзаменовать меня в области трасологии или теории криминалистической идентификации?
— Я думаю, это будет излишне, — прокряхтел пораженный следователь. — Но все-таки почему вы не задали себе вопрос: каким образом этот ваш безупречный Климов затесался в ряды, как вы правильно заметили, подозрительных лиц «под колпаком» у милиции? Почему его пальчики уже числились в компьютере?
— Как бы то ни было, Климов ранее не судим.
— Это чистая случайность. Если вам неизвестно, то в отношении него уже возбуждалось уголовное дело по нанесению телесных повреждений некоей гражданке. Дамочка, скажу вам, пострадала изрядно. Это вам неинтересно?
— Насколько я узнала эту дамочку, то она заслуживала и не такого обращения. Но всему свое время, может, я когда-нибудь расскажу вам эту историю.
— Мерси. Она мне известна. Скользкое, подозрительное дельце, вы не находите? Ума не приложу, с чего вдруг потерпевшая дала делу задний ход? Здесь явно что-то нечисто. Возможно, бедняжка просто испугалась…
— Не вышибайте из меня слезу. Так ей и надо.
— Браво, Елизавета Германовна! Вы меня поражаете подобной широтой взглядов. Я-то, признаться, думал, что вы не в курсе этих событий. Но поскольку вы закрываете глаза на то, что ваш подзащитный — садист, каких мало, то мне сказать больше нечего. Похоже, вам любая грязь нипочем.
— С меня довольно! — подскочила Елизавета. — Будьте так любезны, предоставьте мне время пообщаться с Климовым до того, как вы начнете следственное действие. Это, надеюсь, не запрещено?
— Ваше право, — пробурчал Вострецов. Тон его был на удивление сухим.
— Она собирается все отрицать? Так я и знал, — сокрушенно молвил Климов. — Но Ларису можно понять…
— Понять ее?! — воскликнула Лиза. Подобное всепрощение было просто непостижимо!
— Конечно. Попробуйте встать на ее место.
Дубровская была на сто процентов уверена, что она никогда не могла бы оказаться на месте Ларисы.
— Она не хочет нам помогать, но можно обойтись и своими силами, — хитро улыбнулась Лиза.
— Как?
— Увидите. Но если у госпожи Климовой все же шевельнутся остатки совести, шанс исправиться у нее будет. Я оставила ей свой номер телефона…
Андрей вызвался составить Лизе компанию, и к одиннадцати часам утра они уже успели отыскать на обширной территории городской больницы корпус номер двенадцать, где располагалось травматологическое отделение. Дубровскую слегка беспокоило лишь то, что ее новый товарищ тратит свое драгоценное и, к слову сказать, рабочее время на поиски того, что ему было абсолютно не нужно.
— Не волнуйся, — говорил Андрей. — Я работаю по гибкому графику, так что никаких неприятностей на службе у меня не будет. К тому же я не могу бросить такую симпатичную девушку, когда вокруг орудуют серийные убийцы.
— Ты не понял, — попыталась объяснить ему она. — Больница расположена в соседнем городе. Туда два часа дороги, прибавь к этому обратный путь, время на поиски и дорожные пробки. Мы вернемся не раньше вечера.
— Тем более, — твердо заявил он. — Одна ты не поедешь. Готовь походную сумку. Будем путешествовать вместе!
Лиза улыбнулась. Новый знакомый был, безусловно, занятен, однако Дубровская не могла не заметить, что за месяц их общения она знала об Андрее ровно столько же, сколько он сообщил ей в первый вечер их знакомства. Сам же молодой человек давно вошел в курс всех дел семьи Дубровских: он знал, где похоронен Герман Андреевич; какое музыкальное училище окончила Вероника Алексеевна; что больше всего любит готовить на обед няня и как фамилия дворового хулигана, поставившего многоцветный синяк Денису под правый глаз на прошлой неделе. Он видел детские фотографии Лизы, где она, шестимесячная, сверкала упитанной попкой; знал о ее лени и фантастическом упрямстве; безупречно водил ее машину; побывал в помещении юридической консультации и даже составил мнение о ее небедном гардеробе.
Сам же Андрей казался огороженным стеклянной стеной. На первый взгляд чист и прозрачен, а если приглядеться получше — загадочен и непредсказуем. Вот и сейчас, сообщив Лизе о гибком графике работы программиста, он поставил ее в тупик. Насколько она представляла специфику такой работы, а понимала она ее весьма смутно, компьютерщики работают в фирмах от звонка до звонка и не имеют возможности, как, например, адвокаты и люди иных свободных профессий, шататься средь бела дня там, где им заблагорассудится. Но долгие размышления и составление логических цепочек в том, что не касалось работы, были совсем не в духе Елизаветы Дубровской, и она, отбросив сомнения в сторону, как ненужный хлам, сосредоточилась на главной задаче.
