Наталья Борохова - Досье на адвоката
Андрей, как любой представитель класса самцов, адекватно среагировал на раздражитель. Челюсть его подалась вниз, а дыхание стало поверхностным. Елизавета, возмущенная до глубины души безобразной картиной, постаралась взять себя в руки. Не хватало еще, чтобы ее друг заподозрил у нее какие-нибудь комплексы. Но для начала нужно было поставить на место нахалку.
— Марина! — окликнула она девицу, придав своему голосу грозную решимость. — Нельзя ли ставить свою машину куда-нибудь в другое место? Двор почти пустой!
Красотка не остановила свой победный демарш. Она поправила солнечные очки и, выдув из жвачки огромный розовый пузырь, громко хлопнула им.
— Учись водить машину, Дубровская, — развязным тоном заявила она соседке. — А если не можешь, попроси своего приятеля. Здесь выехать сможет даже ребенок.
Если говорить честно, кое в чем она была права. Стоило включить заднюю передачу и проделать несколько замысловатых маневров, и тогда путь автомобилю был бы свободен. Но Лиза не слишком владела этими премудростями, и поэтому ее откровенно злила необходимость пыжиться, стараясь никого не задеть, на тесной парковке.
— Нет, ты видел? — возмутилась она, призывая в свидетели Андрея. — И это не первый раз…
— Не беспокойся, — с улыбкой произнес он. — Ты позволишь?
Он взял из рук Елизаветы ключи, сел в машину, и через несколько секунд «Пежо» уже стоял на дороге. От девушки не укрылось, как послушно ее железный любимец выполнял команды незнакомого водителя.
— Ну надо же, — выдохнула она. — А я не знала, что ты водишь машину. Да еще так хорошо…
— Дорогая, машину умеет водить любой уважающий себя мужчина.
Они выехали со двора. Елизавета, немного раздосадованная недавним происшествием, молчала. Андрей уверенно вел автомобиль.
— Экзотическая девица, — усмехнулся он.
— Ничего особенного, — заявила Елизавета и тут же прикусила язык. Не стоит показывать Андрею, что его внимание к сексапильной соседке было для нее неприятно. Так ведь недолго и подогреть интерес к этой вертушке. Но женское естество все-таки взяло верх: — Между прочим, она работает стриптизершей в одном из ночных клубов.
К великому сожалению, выданный ею компромат на распущенную девицу не вызвал отвращения у молодого человека. Он понимающе хмыкнул.
— Не слишком достойное занятие для молодой красивой девушки, но что поделаешь? Мы ведь не из полиции нравов и не какие-нибудь там Чулочники…
— Ты знаешь о Чулочнике? — удивилась Лиза.
— А кто о нем не знает? Смотрю телевизор, в том числе и криминальную сводку. Жуткий тип, правда? Я слышал, что его наконец арестовали.
— Не совсем, — заметила Лиза.
— Что ты хочешь сказать?
— Понимаешь, я являюсь адвокатом Чулочника. Вернее, не его…
Андрей во все глаза смотрел на Лизу.
— Ты?!
— Да, я. А что здесь такого?
— Но, Лиза, это же серийный убийца.
— А-а, ты про это… Если ты имеешь в виду моральную сторону вопроса, то…
— Да бог с ней, с моралью! Лиза, ведь это может быть опасно! Ему терять нечего, вдруг он нападет на тебя. Ведь были же подобные случаи.
— Нападет? Это навряд ли. Знаешь, чем больше я работаю по этому делу, тем все больше убеждаюсь в том, что арестовали невиновного.
— Ты шутишь? Я смотрел телевизионный репортаж. Все улики указывают на него. Ты в плену заблуждений!
Девушка печально посмотрела на него.
— В том-то и дело, что нет. Я не могу ошибаться. Настоящий Чулочник на свободе!
Она начала рассказывать историю Климова. К ее великому удивлению, семейная драма ее подзащитного была воспринята Андреем очень спокойно.
— Лиза, будь внимательна. Это, должно быть, опасный человек. Мало ли какие истории он вешает тебе на уши.
— Ты считаешь меня легковерной вороной? — Дубровскую это слегка задело. — Нет ничего проще. Все это легко проверяется. Вот увидишь, даже если я не смогу доказать его невиновность на следствии, я разгромлю обвинение в суде. Да присяжные будут плакать!
— Ладно, ладно, не кипятись. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Думаешь, приятно сознавать, что девушка, которая мне небезразлична, проводит время с каким-то маньяком?
Лиза уже остыла. Такая формулировка проблемы нравилась ей куда больше.
Вечер пролетел незаметно. Они гуляли по набережной, катались на лодке. Андрей веселил ее замечательными историями из жизни своих знакомых. О себе говорил скупо: любит работу, но не хочет загружать девушку ненужными и неинтересными подробностями о скромной жизни рядового программиста. В гости позвать ее не решается. Он снимает скромную квартирку вместе с другом. Родителей рядом нет. Они в деревне.
«Его зовут мистер Инкогнито», — усмехнулась Лиза.
«Будь осторожна, дорогая, так недолго и влюбиться», — шептал ей внутренний голос. Но ей почему-то совсем не хотелось прислушиваться к его совету…
Квартиру бывшей жены Климова Елизавета нашла без особого труда. Дверь ей открыла высокая молодая женщина в спортивном костюме. Как и говорил Алексей, его бывшая жена была весьма привлекательна. Пожалуй, ее можно было бы даже назвать красивой, если бы не выражение какой-то хищности, обесценивающее тонкие черты ее лица. Темные выразительные глаза с чуть заметной косинкой, иссиня-черные волосы делали ее похожей на дьяволицу. В ее внешности не было ничего мягкого, нежного. Воплощение порока, вот как можно было бы охарактеризовать внешний облик этой особы.
— Адвокат Алексея? — удивилась она, и ее брови, как крылья черной птицы, взметнулись к вискам. — Я догадываюсь, зачем вы пришли. За деньгами! От меня вы не получите и сотни…
Дубровская почувствовала запах алкоголя. Это ее удивило, ведь на часах еще не было и одиннадцати утра.
Узнав, что нежданная гостья вовсе не нуждается в деньгах, Лариса сменила гнев на милость и позволила Елизавете войти.
Обстановка жилища молодой женщины вряд ли могла считаться респектабельной. Просторная комната напоминала скорее зал торгового павильона, где выставляются образцы мебели на любой вкус и кошелек. Рядом с мягким уголком вполне современной конструкции расположились ветхие книжные шкафы, заполненные всякой всячиной: старыми журналами, хрустальными бокалами, аляповатым столовым сервизом. Посередине стоял стол, покрытый несвежей скатертью, а вокруг — несколько колченогих стульев. Судя по всему, поддержание образцового порядка не являлось страстным увлечением хозяйки. На полках лежал толстый слой пыли; хрусталь и оконные стекла выглядели уныло из-за мутного налета; пепельницы были полны окурков. Радовала взгляд разве что початая бутылка «Реми Мартэн», к которой Лариса прикладывалась время от времени. Лимон, нарезанный толстыми неаккуратными дольками, составлял, по-видимому, закуску.
— Зачем пожаловали? — осведомилась Лариса, наполняя бокал.
— Алексею нужна ваша помощь, — просто и бесхитростно сообщила Елизавета. — Скажите, вам известно, в чем его обвиняют?
— Конечно. В том, что он — сексуальный маньяк. Боже правый, вот потеха!
— Значит, вы не верите, что он виновен?
— Нет, конечно. Если вы думаете, что он — Джек Потрошитель, то не тратьте зря времени! — Лариса пьяно рассмеялась.
Елизавета поняла, что, если она хочет добиться от бывшей женушки Климова хоть какого-нибудь результата, нужно приступать к делу немедля. Не ровен час, дама упадет лицом в тарелку с остатками лимона.
— Алексей мне говорил что-то о своем алиби. Он якобы не имел возможности совершить два первых преступления. И вы, по его словам, можете подтвердить эти факты.
Дубровская не была уверена, что Лариса понимает даже значение слова «алиби», не говоря уж о том, чтобы вспомнить конкретные даты и соответствующие им события. Похоже, толку от этого визита будет немного.
На ее удивление, молодая женщина сразу сообразила, о чем идет речь.
— Какие числа вас интересуют?
Елизавета поспешно достала блокнот.
— Итак, двенадцатое июня прошлого года… А еще… вот! Десятое января нынешнего. Вы что-нибудь сможете вспомнить? Понимаю, это нелегко, но постарайтесь. Может, какие-нибудь памятные события, встречи, совместные поездки…
Лариса начала смеяться. Смех ее, гортанный, вызывающий, был неприятен Елизавете. Да, от такой дамы ничего дельного не добьешься.
— Двенадцатое июня, говорите?
— Да.
— Конечно, помню.
— Лариса, это очень серьезно. От ваших слов зависит судьба Алексея. Для алиби важен не только день, но и час, а иногда минуты.
Женщина внезапно разозлилась.
— Не считайте меня кретинкой, я все прекрасно понимаю. Двенадцатое июня — день моего рождения. Я, помнится, пригласила этого чистоплюя в ресторан. Хотелось, чтобы все было как раньше. Чтобы как у людей…
Лариса внезапно расплакалась. Из ее сбивчивого рассказа, перемежаемого горестными всхлипываниями и икотой, Елизавете удалось узнать некоторые детали злополучного вечера.