Марина Серова - Алая роза – символ печали
— А Марго среди этих ангелов нет?
— Маргоши?
Митя на мгновение замер, озираясь, словно вокруг и вправду летали, шалили и резвились ангелы.
— Нет, ее я не вижу. Это даже странно, потому что она должна быть с ними, это точно, мне Лузер сказал.
Вот это было уже интересно.
— Лузер? Это тот, кто кайф тебе приносит?
— Ага.
Митя снова кайфовал на солнышке и произносил слова так беспечно, словно речь шла о покупке клубники.
— И что же такое, интересно, Лузер тебе про нашу Маргошу рассказывал? Что она стала ангелом?
Митя задумчиво почесал затылок.
— Он так много говорил, я и не запомнил всего, тем более, тогда по мне слишком много огромных пауков лазило.
— Вот как!
— Ага. Тут пауки, а Лузер гонит про то, что Маргоша, когда студенткой была, уже тогда по лестнице на небеса бегала.
— То есть? Что еще за лестница?
Митя легкомысленно улыбнулся.
— Не знаю. Наверное, широкая, с перилами.
Очень интересно.
— А откуда этот твой Лузер знает про студенческие годы Маргоши? Он с ней, что ли, учился?
Митя задумчиво рассматривал что-то прямо перед собой — возможно, порхающего у его носа ангела.
— Такие сложные вопросы! — он вздохнул. — Понятия не имею откуда. Кажется, ему это кто-то рассказал.
— Ага! Кто-то… Интересно, кто?
Судя по всему, Мите это было совершенно неинтересно, он даже не посмотрел на меня, а лишь прикрыл свои утомленные первой реальностью глазки и вновь расплылся в улыбке — очевидно, стоило парню закрыть глаза, как он сразу же попадал в волшебную вторую реальность.
— Почему люди не летают?
Это уже был стопроцентный плагиат — если память мне не изменяла, Митя принялся за классику, «Грозу» Островского.
Только я собиралась сделать соответствующее замечание, как он вдруг совершенно неожиданно и радостно рассмеялся, тыча пальцем куда-то в направлении центральной аллеи рощи.
— Сейчас сдохну от смеха! Смотри, Крокодил Гена идет!
Если кто и шел в том направлении, куда указывала его рука, то лишь зевающий от скуки полицейский. Это сколько же и чего надобно употребить, чтобы в обычном участковом увидеть крокодила, да еще и Гену!
Неимоверным усилием я попыталась вернуть Митю к интересующей меня теме Маргоши.
— А что еще Лузер про Маргошу говорил?
Митя посмотрел на меня удивленно, словно только что увидел.
— А что он мог сказать? Он говорил, что Маргоша стала ангелом, и спросил, не вижу ли я ее где-нибудь рядом.
— А ты?
— А что я? Я не видел.
Ох, нелегкая это работа — непринужденная беседа с наркоманом. Хоть клещами из него простые слова вытягивай!
— А еще что он говорил?
— Он говорил, что придет завтра.
— А про Маргошу?
— Я же уже говорил! Она бегала по лестнице прямо на небо, вот как.
— По лестнице?
— Ага. С перилами. Кто-то меня уже про это спрашивал. Наверное, ты и спрашивала — ведь так?
Стало ясно и понятно, что из этого парня больше ничего путного не вытянешь — теперь он будет лишь фантазировать на тему лестницы на небо и, возможно, даже сам по ней побегает в своей второй реальности.
Я поднялась.
— Ну, пока, Митя. Не болей.
— Интересно, у этой лестницы были перила?
Митя к этому моменту совершенно про меня забыл. Да и бог с ним. На удивление, наш разговор оказался не таким бесполезным, как я ожидала, и принес новые вопросы. В частности, по каким таким лестницам на небеса бегала в годы своего студенчества Марго?
Ну а мне пора было отчаливать.
Я поднялась, бросив дружеский взгляд на бюст Булгакова. Пока, Михаил Афанасьевич! И я неторопливо направилась по аллее к выходу. Уже поворачивая к воротам рощи, я внезапно почувствовала жжение меж лопаток — словно кто-то настойчиво сверлил меня взглядом. Я обернулась.
Первые несколько секунд я никого не замечала. И тут из-за бюста Пушкина в самом конце аллеи тихо и спокойно вышел тип в светлых брюках и белой рубашке. Его тонкие бледные губы были растянуты в неприятной кривой улыбке, а глаза прятались за огромными черными очками вполлица. Несколько мгновений тип, казалось, глазел на меня сквозь черные стекла очков, а потом вдруг резко засунул обе руки в карманы брюк едва ли не по локоть, развернулся и неторопливо направился в противоположном от меня направлении.
Господи, прости меня за все сразу! Бывают же такие неприятные типы! И почему, интересно, он наблюдал за мной?
Где-то глубоко во мне шевельнулся темный страх, но я тут же решительно придушила его, улыбнулась широко и уверенно и зашагала из рощи.
Глава 15
Моя вишневая «девятка» тихо и спокойно стояла на парковке у ресторана, будто это и было ее собственное место. Я облегченно вздохнула, не обнаружив никаких интересных записочек от гаишников, уселась за руль, напялила на нос черные очки и вырулила в город.
Тут следует отметить интересный факт: стоило мне выехать с парковки, как тут же возникло весьма отчетливое чувство, что за мной приклеился некий автомобиль. Поначалу я не могла толком понять, какой именно, но, нарочно пару раз свернув неожиданно и резко, увидела его «в лицо»: не слишком новенький «Мерседес» шоколадного цвета. Тут же интуиция шепнула мне на ушко, что, скорей всего, этот «мерс» связан с тем самым типом, который наблюдал за мной из-за бюста Пушкина в Березовой роще. Ну и бог с ним! Интересно, что ему нужно и что такое он сможет узнать, попросту сопровождая меня в поездках по городу?.. Я постаралась выкинуть все это из головы.
Несколько улиц и переулков вниз, к набережной — и вот я в очередной раз въехала во двор доброй старой Стефании, припарковавшись в самом углу, там, где машина в какой-то мере пряталась за густыми кустами сирени. Вот так — теперь можно было осмотреться и выходить на охоту.
Разумеется, у интересующего меня подъезда сидели кумушки — местное ЦРУ. Убедившись, что среди них нет пресловутой Стефании, я вылезла и деловито подошла к скамейке:
— Добрый день. Вы не подскажете мне, в каком подъезде у вас тут живет ведьма. Мне ее так нахвалили…
Все три кумушки, которые сидели прямо передо мной, тут же, без малейшей паузы, дружно расхохотались:
— Ох, ну Стефка дает!
Непонятно, что конкретно имела в виду эта бабуся — самая старенькая из всех, совершенно седая и с жидким пучком на макушке, в халатике и в фартучке — все по полной бабушкинской программе. Она так и не успела развить свою мысль, так как слово решительно взяла ее соседка по скамейке:
— Она-то не дает, это ей дают на лапу за предсказания и порчу. Надо было сказать: ну Стефка берет!
Эта вторая была дамой средних лет, чрезвычайно полной и амбициозной с виду — глядя на нее, невольно приходило в голову, что вы видите начальника следственного отдела или как минимум директора школы.
Третья была мелкой невзрачной женщиной без возраста, которая, тем не менее, высказала самую разумную мысль:
— Стефка молодец, умеет жить. Раз люди верят в черную и белую магию — ради бога, она им подыграет, да еще на этом и заработает. А в итоге получается неплохая добавка к пенсии.
— Неплохая! Может, и неплохая, но вот тратит она ее по-глупому.
Слово вновь взяла «директор школы», как я ее условно окрестила. Она со значением ткнула пальцем в дужку очков на переносице и окинула подруг грозным взором в духе «Кто тут против?!».
— Придумала же — все тратить на Антошку! В итоге неплохой парень остался полным неучем и тупицей. Привык маменькины денежки транжирить без мозгов, жить припеваючи, ни о чем не задумываясь. К чему это его приведет? К чему вообще МОЖЕТ привести? Ясное дело — ни к чему хорошему.
— Да, уж тут мы в курсе, — негромко проговорила мелкая. — Помните, на днях корреспондентша приходила, спрашивала про него?
— Алиби его выясняла, — кивнула «директор». — А что, эту красотку запросто мог Антоша грохнуть. Он у нас известный плейбой, а она ему — как нынче это говорится — отказала. Вот он ее и убил, а потом цветок на грудь бросил и ушел.
Пора было мне вмешаться.
— Ой, как интересно! — Клянусь, я очень старалась произносить каждое слово натуральнейшим образом — недаром ведь в начальной школе я посещала театральный кружок. — Так у вас тут и убийство было?
Все три кумушки уставились на меня как на пришельца, у них на глазах выскочившего из тарелки.
— А вы хотите сказать, что нигде ничего не читали про убийство? Тут, у общежития театрального института, убили молодую женщину и так красиво ее уложили с розой на груди!
— Что-то такое мне попадалось, правда, уже не помню где… И вы знаете, кто ее убил? Этот ваш Антон?!
Толстуха-директор только отмахнулась от глупенькой блондинки (то бишь от меня) пухлой ладошкой.
— Вы уж, извините, уважаемая, но нас, пожалуйста, не путайте — ничего про убийцу мы не знаем. Я просто предположила, что наш Антон, так как мать его ужасно избаловала, вполне мог убить девушку просто за то, что она ему отказала… Хм-м-м, как бы это покультурнее выразиться? — просто за то, что она отказалась оказать ему услуги сексуального характера.
