Марина Серова - Алая роза – символ печали
«Вы понимаете, отныне я не живу — существую…»
Широко распахнутое окно в яркую синь неба. От подоконника начинаются ослепительно светящиеся ступени лестницы, ведущей на небеса, в ту точку, где сияет яркий мячик солнца.
По ступеням сверкающей лестницы бежит, широко раскинув обе руки в стороны — словно хочет обнять небо! — разбившаяся насмерть девушка, прекрасная и навеки юная Марго.
А может, это стремительно взлетает к небу ее чистая душа, исполненная любви? Она бежит удивительно красиво и долго, пока полупризрачный чуть мерцающий силуэт не растворяется целиком в солнечном блеске…
Последние аккорды песни. Парень поднимается и подходит к распахнутому окну.
Недопитая чашка кофе, недокуренная сигарета. Сильно качнувшись, парень смотрит вниз и тут же закрывает глаза, словно окаменев.
«Клянусь, я никого не убивал!»
Внизу, на изумрудном фоне травы, лежит его возлюбленная: длинные ноги вытянуты и скрещены у щиколоток, руки беспечно раскинуты в стороны, глаза мертво смотрят в небо…
«За что вы нас так ненавидите?»
Игорь с забавными вихрами цвета выгоревшего льна несколько секунд неподвижно стоит — бледный, с закрытыми глазами. Мы видим его в разных ракурсах: сначала — анфас, затем — в профиль, и последний кадр — со спины.
Худой паренек, горестно ссутулившись, осторожно закрывает окно.
Закрытое окно, за которым сверкает в лучах ослепительного солнца лестница на небеса — лестница с первой ступенью на подоконнике.
Затемнение. Конец фильма.
«Все кончается, все приходит к концу — Memento mori, помни о смерти…»
Глава 41
Оставался последний ответ на вопрос, который так мучил меня, действуя на нервы в течение расследования: кто преследовал меня в шоколадном «Мерседесе» и кто подкидывал увядшие розы?
Господи, как я ни храбрилась, но в глубине души всегда жил страх, что это либо сумасшедший, либо возможный убийца Марго — мой сероглазый король Павел, который вполне мог нанять кого-то для выполнения миссии отпугивания меня от решения загадки смерти Марго… И вот в один дивный сентябрьский день все открылось само собой.
Тогда я вела новое дело, и мне необходимо было встретиться со свидетелем, который ждал операции в первой горбольнице.
Я вошла в огромную палату, наполненную не слишком приятными «одуряющими» ароматами и мужичками в мятых пижамах, которые тут же с вялым, но интересом уставились на меня. Я — дама прекрасная, поэтому вниманием меня не удивишь, так что, совершенно спокойно переговорив с нужным мне человеком, задав все необходимые вопросы и получив на них вполне сносные ответы, я поблагодарила его, поднялась со стула и вышла из палаты.
Вот тут ко мне и подковылял этот малый — круглолицый вихрастый тип, улыбнувшийся мне, как старой знакомой.
— Привет, красотка!
Так он приветствовал меня, частного детектива, красавицу и умницу!
Я лишь холодно на него взглянула и собиралась продолжить движение, но тип решительно преградил мне дорогу.
— Ну, не обижайся! Я-то понимаю, что стал никем и не могу претендовать на твою любовь, так что не боись! Я знаю свое место, а тебе нужен другой ухажер, побогаче, ты ведь шикарная телка.
Впервые в жизни у меня едва челюсть не отвисла. Слава тебе, господи, никто из моих знакомых не слышал, как меня запросто назвали телкой. Хорошо хоть, не коровой!
— О чем это вы говорите?
— О своей любви! — тут в лице типа появился слабый намек на романтику. — Ох, давно это было — в начале лета. Помню как сейчас: ко мне подошел один из ребят, которые работали на нас в парке — травку продавали там мелкоте всякой и тому подобное. Так вот подошел он и говорит: там вокруг Митяя дамочка какая-то крутится, не из полиции ли? Ну, время у меня свободное было, я и пошел в парк прогуляться. И вот тут все приключилось совсем как поет один педрила: «Я встретил вас»!
Тип даже хрюкнул от переполнявших его восторженных чувств, неуклюже взмахнув ручонками.
— Я встретил тебя, принцесса, и влюбился по уши! Красавица! Настоящая! Но не из наших, шибко умная. Вот я и стал красиво стелиться перед тобой — сначала на своем крутом «мерсе» за тобой всюду летал. Да только ты мне круто по носу двинула, когда однажды развернулась и за мной погналась!
Он снова хрюкнул — еще громче, чем в первый раз — и весело загоготал, чем привлек внимание больных из соседних палат. Ей-богу, мне тут же захотелось убежать куда подальше, но этот малый, судя по всему, от своих шальных воспоминаний вошел в раж, загородив собой проход.
— Да, напугала ты меня, красотка! Да и времени, если по-честному, особо не было за тобой таскаться. Вот я и нанял пацана, чтобы розы тебе везде подкидывал. Денег не жалел — чтоб все по высшему разряду! Это должно было тебя в конце концов сразить! Идешь по улице, и вдруг перед тобой — роза! Сидишь в кафе, чуть отвернулась, а рядом с тобой — роза! И так — каждый день. Как минимум раз я наказал парню подкинуть розу прямо к двери, среди ночи, поднять тебя пронзительным звонком и все в том же роде…
Он тяжко вздохнул и ностальгически почесал у себя за ухом.
— Да уж, жаль, однако, что времени свободного у меня маловато было, очень жаль! И все-таки я уже намыливался подойти к тебе и самолично раскланяться, так сказать, представиться, как этот олух меня и подставил… И вот теперь я — не у дел, остепенился, похудел…
Разумеется, я не стала дослушивать душещипательную love-story, энергично прорвалась сквозь заслон, устроенный этим мерзавцем, и поспешила выбежать вон. Да уж, как ни старалась я выкинуть из головы его хрюканье и гогот, а слова «блестящего» Алекса напомнили мне массу неприятных моментов.
…Я неторопливо направляюсь по аллее к выходу. Уже поворачивая к воротам рощи, я внезапно чувствую жжение меж лопаток от чьего-то настойчивого взгляда. Я оборачиваюсь.
Первые несколько секунд никого не замечаю. И тут из-за бюста Пушкина в самом конце аллеи тихо и спокойно выходит тип в светлых брюках и белой рубашке. Его тонкие бледные губы растянуты в неприятной кривой улыбке, а глаза прячутся за огромными черными очками вполлица.
Несколько мгновений тип, кажется, глазеет на меня сквозь черные стекла очков, а потом вдруг, резко засунув обе руки в карманы брюк едва ли не по локоть, разворачивается и неторопливо направляется в противоположном от меня направлении. Где-то глубоко во мне поднимается темный страх…
Все ясно и понятно! Стало быть, и преследования шоколадного «Мерседеса», и розы были лишь галантными ухаживаниями, никоим образом не связанными с убийством Марго. А то, что мне подкидывали именно красные розы, точно такие же, как и у нее на груди — простое совпадение. Несвежесть же цветов и вовсе понятна — нанятый пацан решил сэкономить на дури босса: во всех цветочных магазинах увядшие цветы продаются вдвое дешевле…
Вот и все. Разумеется, я тут же села за руль своей «девятки» и торопливо отчалила до дома до хаты. В конце концов, время шло к вечеру, а у меня, как и всегда, была масса нерешенных дел…
