Галина Романова - Черт из тихого омута
— Нет, все же давай чайку попьем, — Татьяна решительно направилась к тумбочке. — Меня сегодня коробкой конфет отблагодарили за одно дело, не одной же мне их есть!
Она принялась хлопотать, неуклюже расставляя чашки на своем столе, отчаянно ими громыхая и проливая заварку прямо на бумаги. Коробку шоколадного ассорти она торжественно водрузила на стол, когда чайник уже отключился.
— Давай, Сонька, угощайся! — Татьяна просто излучала благодушие. — Ты меня так выручила с этой командировкой. Просто представить себе не можешь, в какие иногда ситуации можно попасть на этих руководящих постах. Иной раз взгреют за пустяк, а все почему? Да потому, что кто-то кому-то настроение с утра испортил. Или жена не дала…
Татьяна рассмеялась, сочтя свою шутку удачной. А Соня рассеянно возила ложкой по дну чашки и лишь вежливо улыбалась. Понять резкую перемену в настроении своей начальницы она была не в силах. Ни разу с момента начала Сониной трудовой деятельности Ребрикова не приглашала ее к столу. Могла и вовсе Соню не замечать. Могла наорать беспричинно, как в пятницу. А тут вдруг чаем угощает, да еще с шоколадными конфетами! Еще что-то сказала такое малоубедительное насчет того, что не одной же ей их кушать. Можно подумать, что ее дети ими закормлены и от этой коробки уж точно бы отказались. Нет, что-то тут не то… Соня это чувствовала, и происходящее ее настораживало и будоражило одновременно.
— Да ты ешь конфеты-то, Сонька! — Ребрикова подхватила из коробки целую горсть и высыпала их на стол перед чашкой, в которой Соня вяло шевелила ложкой. — Чего такая кислая? Голова болит после вчерашнего?
— Да нет, — Соня неуверенно пожала плечами. — С головой полный порядок, во всяком случае, я надеюсь…
— Что, хочешь сказать, что и не выпила вчера ни капли? — Ребрикова с пониманием хмыкнула. — Мне-то можешь рассказать, я ведь никому ни-ни…
— Дело в том, что я почти не пью, — Соня улыбнулась, припоминая вчерашний невинный бокал с ананасовым ликером. — Просто устала после вчерашней поездки.
— А что так? Ты же говорила, что все прошло удачно. Случилось что-нибудь уже в дороге?
В этом месте губы Татьяны растянулись и застыли, имитируя улыбку. Соня не могла ошибиться, нет! Ребриковой было интересно — это бесспорно. Но ей совсем не было весело в этот момент. К чему же эта имитация веселья?
«Так, стоп! Остановись немедленно!» — приказала себе Соня и едва не рассмеялась вслух.
Это как же называется такая ерунда? Кажется… Кажется, определением круга подозреваемых. Маразм! Полнейший маразм! Нет, замуж ей все-таки и в самом деле пора. От безделья начнет теперь подозревать всех подряд в их управлении, и все потому, что водитель их фирмы имел неосторожность обнаружить на заднем сиденье своего автомобиля какой-то сверток. А затем счел, что сверток этот принадлежит Соне. При чем же здесь Ребрикова?!
— Авария по дороге, — быстро проговорила Соня, сообразив, что так и не сказала ничего Ребриковой в ответ, а у той сейчас, кажется, нервный тик начинается — с каким напряжением она растягивала рот в улыбке. — Долго стояли в пробке. Это так утомляет…
— Да, в самом деле. — Перова могла поклясться, что услышала вздох облегчения начальницы. — К тому же наш водитель такой бука, слова не выбьешь, собеседник из него никакой. А когда приехали, нормально разгрузились?
Вполне безобидный вопрос. Ну, совершенно безобидный! Но Соня мгновенно насторожилась.
Зачем она об этом спросила? Какая разница, как они разгружались? Или проблема с грузчиками — всенародная?.. Почему Татьяна вообще привязалась к ней, конфетками угощает? Нет, здесь определенно что-то не так…
— Разгрузились? Да нормально в принципе. Правда, грузчиков на месте не оказалось. Пришлось… Что с вами?! — Соня аккуратно пристроила чашку на кучке бумаг, привстала и чуть наклонилась к внезапно побледневшей Ребриковой. — Вам нехорошо?!
— Нет, нет, все в порядке. Что-то сердце закололо… — Для убедительности Татьяна втиснула ладонь правой руки себе под левую подмышку и чуть сморщилась. — Совсем нельзя волноваться… А мне сегодня с утра опять от начальства досталось… Ты это, Перова, иди, обедай. А я тут посижу, поработаю… Ступай…
Соня ушла. Поблагодарила Ребрикову за угощение, посетовала на внезапность ее нездоровья — и ушла к себе.
Народ к тому времени уже начал собираться на обеденный перерыв, захлопали двери, в коридоре загалдели, затопали.
Соня надела куртку, натянула шапочку, обмотала шею мягким шарфом и машинально сунула руку в карман. Бумага была на месте. Прочесть бы… Но как? Вернее — где? В кафе, что принадлежало их фирме, это невозможно. Сейчас самое посещаемое время. Не ходить туда, остаться в кабинете? Так Ребрикова же на месте. При ней этого делать никак нельзя. Вдруг она имеет какое-нибудь отношение к этой коробке… Или не имеет? С чего тогда такой повышенный интерес к Сониной поездке, эта ее необъяснимая бледность и внезапный сердечный приступ? Нет, что-то определенно у ее начальницы не так. Но строить догадки на пустом месте Соня не станет. Не станет до тех пор, пока не откроет злополучную коробку и не изучит ее содержимое. Ведь в ней может быть все, что угодно. От старых пластинок и писем к бросившему ее любовнику до… до останков расчлененного трупа…
Соне вновь сделалось смешно. Нет, у нее определенно переизбыток свободного времени, раз лезет в голову подобная ерунда! Мама с папой абсолютно правы — ей пора замуж. Тогда уж точно некогда будет заниматься всякими пустяками.
Соня вышла из кабинета и, ускоряя шаг, направилась к лестнице. Но, не успев преодолеть и одного пролета, наткнулась на Гену. Он ждал ее, это было бесспорно. Нервничал, кусал губы, теребил в руках маленькую коробочку и смотрел на нее самыми преданными глазами на свете.
— Привет, — Соня постаралась дружелюбно улыбнуться. — Как поживаешь?
— Привет, — Гена дождался, пока она встанет с ним на одной ступеньке, и тут же без переходов неловко сунул ей в руки коробку. — С днем рождения тебя, Соня. Всего тебе хорошего. Счастья, ну и так далее.
Соня опешила. Никто и никогда не поздравлял ее на фирме! Ребрикова, правда, снизошла до поздравления. Но сделала она это скорее из каких-то своих политических соображений. С Геной после его признания Соня ни разу не встретилась, и тут вдруг…
Она растерянно поморгала, признательно улыбнулась и пробормотала:
— Спасибо! Это так… Так неожиданно… Если честно, мне приятно.
Нужно было сказать или сделать что-то еще. Что-то такое, чего он ждал от нее, но Соня была не особенно сведуща в вопросах флирта, поэтому все, на что ее хватило, это подхватить Геннадия под руку и предложить извиняющимся тоном:
— Сходим пообедаем?
— Пообедаем? — Если он и был разочарован ее неуклюжими попытками проявить благодарность, то ничем не выдал себя, согласно кивнув: — Почему нет?
Они вышли из офиса и поспешили на другую сторону дороги. Именно там располагалось кафе, открывшееся этим летом благодаря стараниям их руководства. Милое уютное местечко для служащих средней руки, с хорошей кухней, приемлемыми ценами и постоянными толпами народа.
Соня с Геннадием пристроились в самом хвосте очереди.
— Как думаешь, успеем до конца перерыва? — она нетерпеливо посмотрела на часы. — Слишком много народа, слишком.
— Успеем, не переживай, — успокоил ее Гена и потянул ее шапочку кверху. — Здесь жарко…
Сначала шапка, затем шарф, потом настал черед куртки. Все это он скомкал и сунул себе под мышку. Соня не противилась, ей было приятно, что за ней так необременительно ухаживают. В кафе и в самом деле было очень жарко. Кондиционеры почему-то не работали. Хотя в том, чтобы обогревать помещение, а потом разгонять тепло кондиционерами, было мало логики. Раздевалку до сих пор не отделали, там все еще стояли строительные леса и ведра с краской и клеем. Вот и приходилось посетителям держать свои куртки и пальто в охапках, поочередно таская подносы с едой на стол.
Они устроились в самом дальнем углу. Положили одежду на подоконник. Взялись за ложки и минуту молча смотрели друг на друга.
— Соня, я… — Гена опустил ложку на край тарелки и потянулся к ней. — Я… я так рад тебя видеть рядом, что…
— У тебя пропал аппетит? — подсказала она ему, следуя его примеру и, так же как и он, откладывая ложку. — Я тоже рада тебя видеть, Гена. Правда, правда, не смотри на меня так. Ты ни разу больше не подошел ко мне после того, как сказал мне… ну ты помнишь, да?
— Что сказал? Что люблю тебя? — Он опустил свою руку на ее и принялся слегка поглаживать. — А ты хотела бы, чтобы я подошел?
— Ну… не знаю, наверное…
Это был самый дурацкий в ее жизни диалог. Она это понимала. Так же, как понимала, что необходимо немедленно прекратить мямлить и цедить слова в перерывах между повисающими паузами. Но как?! Как это сделать, если решимости — ноль. Ее умения жонглировать словами в подобных ситуациях — кот наплакал. К тому же ей никто не рассказал, что чувствуют женщины, столкнувшись вот так вот — лоб в лоб — с потребностью выслушивать подобные откровения.
