Бриллианты вечны - Бретт Холлидей
Я несколько раз окликал ее, но, должно быть, мой голос был хриплый и сдавленный, так как она не слышала меня, хотя потом оказалось, что она находилась поблизости.
Я побежал мимо двери миссис Бинг и вскоре повстречал полицейского, который лениво шел из главного здания. Я пытался объяснить ему, в чем дело, но он не понимал меня и не хотел следовать за мной. На это я потерял одну или две минуты. Затем я поспешил обратно к комнате Сю, Полицейский пытался задержать меня, надо думать, что я был похож на сумасшедшего.
Вдруг показалась Сю, весело разговаривая, она вышла из комнаты миссис Бинг.
Я остановился как вкопанный. Едва отдышавшись, я заметил удивленный взгляд полицейского, устремленный на мою дрожащую руку, все еще сжимавшую револьвер. Я быстро убрал его в карман. Увидев Сю невредимой, я почувствовал большое облегчение.
— Вы здесь, — задыхаясь сказал я.
Она спокойно посмотрела на меня и сказала:
— Миссис Бинг открыла дверь и пригласила меня зайти на минуту в ее комнату.
Затем, заметив следы переживаний на моем лице, она поспешно и встревоженно спросила:
— Что случилось?
— Кто-то прячется в шкафу в вашей комнате, — ответил я, быстро приходя в себя. — Пожалуйста, скажите об этом полицейскому.
Ее глаза потемнели от страха, и она поспешно обратилась к полицейскому. Он также насторожился и встревожился, но быстро пошел в комнату Сю. Я следовал за ним. Он посмотрел на шкаф и о чем-то спросил меня. Сказав Сю, чтобы она не входила в комнату, я потянул дверцу.
Она легко открылась.
Выстрела не последовало, шкаф был пуст. Однако платья Сю были сдвинуты в сторону. Полицейский допросил меня с помощью Сю и недоверчиво покачал головой, услышав мой рассказ. Он либо не поверил мне, либо не хотел поверить. Сю подтвердила, что сама видела, как двигалась дверца шкафа, но и это его не убедило. Как мне перевела Сю, он сказал, что не приходится удивляться, что нам стали мерещиться вещи, которых нет в действительности. Сю это привело в ярость, а меня скорее позабавило, так как я понял, что теперь уже бесполезно искать человека, сумевшего так быстро и ловко улизнуть, пока я был в коридоре.
Но было и другое: шкаф мог запираться как снаружи, так и изнутри, и ключ был вставлен изнутри.
Полицейский был немного озадачен, когда я указал ему на этот факт, но сказал, что это еще ничего не доказывает. В конце концов, я сказал Сю:
— Идите в холл пить чай вместе с миссис Бинг, Я провожу вас до лестницы и послежу, пока вы дойдете до холла. Обещайте мне все время находиться близко к остальным.
Полицейский ушел. Миссис Бинг шла впереди нас и, как никогда, походила на высокий валик от дивана. Очевидно, она прибавила еще несколько лишних слоев одежды. Когда мы подошли к лестнице, я поглядел вниз, в холл. Грета, Френсис и Лорн все еще были там, и черные волосы Марианны блестели у стола. Сю тоже посмотрела и вопросительно подняла брови. В ответ я покачал головой. Маловероятно, что в шкафу был Ловсхайм.
Я хотел узнать, что сказал ей Френсис, посоветоваться о дальнейших действиях, о том, как нам найти сувенир. Однако времени для разговора уже не было, и я поспешно сказал:
— Поговорим позже.
Сю озабоченно поглядела на меня и прошептала!
— Приходите скорее. Это очень важно. Отправившись за миссис Бинг, она оглянулась на меня и, затаив дыхание, прибавила:
— Будьте очень осторожны.
Затем она легко сбежала по ступенькам, а я стоял и любовался ее блестящими волосами. В ту же минуту она была в холле вместе со всеми, а я спустился по служебной лестнице.
Поль чистил картошку и что-то оживленно рассказывал слушавшему полицейскому. Его яйцевидная голова, не покрытая белым колпаком, блестела, а короткие, черные, как вакса, усы были очень подвижными и словно наэлектризованными. Собеседники меня не заметили, и я проскользнул мимо них в узкий проход, ведущий в первый этаж главного корпуса. В основном, он состоял из огромного парадного зала для балов, с полом, натертым воском. Этот зал выглядел так, будто он не видел ни приемов, ни танцев, по меньшей мере, сто лет. Отсюда был вход в кладовые, расположенные в первом этаже северного крыла.
Я знал, что эти кладовые несколько раз были обысканы полицией. Мне было известно, что только этот узкий проход и служебная лестница соединяли кладовые с верхним этажом. Они фактически не использовались и не привлекали особого внимания полиции и Лорна.
Должен признаться, что я с волнением подошел к этим пустым темным комнатам. Я шел медленно и осторожно, держа револьвер в руке. Фонарика у меня не было, но, к счастью, через закрытые ставни проникало немного света. Может быть, там было электрическое освещение, но выключателей я не нашел.
Комнаты были большие и темные. Я бегло осмотрел несколько комнат и прошел быстро к тому месту, которое находилось под Белой гостиной и моей комнатой. Там я обнаружил одну длинную комнату, вошел в нее и с трудом умудрился открыть ставень.
Тусклый свет позволил мне разглядеть массу старой пыльной мебели, заросшей паутиной, бочки, ящики, старые люстры, деревянные козлы и диски, из которых, по моему мнению, составлялись столы для банкетов. Эту комнату я тщательно осмотрел.
Низкие потолки с незаконченной отделкой и грубо торчащими бревнами объясняли тот факт, что эти комнаты использовались лишь в качестве кладовых. Трубы центрального отопления проходили через эту длинную комнату, и я с любопытством осмотрел то место в потолке, где они входили в Белую гостиную и мою комнату.
Под одной из бочек я обнаружил интересную вещь. Это было стеганое пуховое одеяло, покрытое красным шелком. Оно было почти новое, и кто-то недавно им пользовался здесь, так как оно было сухое и не имело затхлого запаха.
Отверстия для труб были слишком большими, и я подумал, что странные человеческие вздохи, которые были слышны по ночам в моей комнате, могли исходить отсюда. Так же можно было объяснить происхождение вздоха, испугавшего нас сегодня в Белой гостиной. Становилась понятной и загадка появления табачного дыма в моей комнате.
Нельзя утверждать, что мои открытия могли служить уликами против кого-либо. Но если бы полиции стало известно об этих вздохах и табачном дыме, она сразу же нашла бы это одеяло. Да и Лорн мог его найти, если бы придавал хоть малейшее значение моим словам.
