Владимир Шитов - Собор без крестов

законом, — предупредил его переводчик.

— Что он сказал? — спросил переводчика Кройнер.

— Он без своего адвоката Альфреда Скота не желает с вами беседовать, — опустив оскорбление, сообщил

ему переводчик.

— Почему мистер Гончаров-Шмаков стал вдруг ко мне недоброжелательным? Я вроде бы не давал ему для

этого повода.

Переводчик перевел слова Кройнера Леснику.

— Скажи ему, что он мне надоел своими подозрениями, раздражающими меня и мешающими нормально

отдыхать. Я ему не щенок, которого можно дергать за уши из стороны в сторону.

— Но он не знает даже, по какому вопросу я к нему пришел, — удивился Кройнер, выслушав переводчика.

— У меня с фараонами ничего общего нет, а поэтому и говорить нам с ним не о чем, — пояснил Лесник.

— Я инспектор ФБР, а не частное лицо, а поэтому хочет он или нет, но говорить с собой я его заставлю, —

жестко произнес Кройнер, требуя от переводчика дословного перевода своих слов Леснику.

— Возможно, — усмехнувшись, произнес Лесник, — но не так часто, как ему хочется и только с участием

моего адвоката.

Убийство Даны Шумахер им было выполнено чисто и без помарок — свидетелей. Разный камуфляж, женская

одежда, которые он использовал себе для грима, в настоящее время им уничтожены, заблаговременно

подготовлено надежное алиби. Так почему бы теперь не поиграть в возмущенного, обиженного и недовольного

господина, которого инспектор ФБР Кройнер своим посещением оскорбляет подозрением в каком-то

преступлении? Он понимал, что требует от Кройнера всего лишь исполнения норм закона, а поэтому последнему

ничего другого не оставалось делать, как пойти навстречу ему и удовлетворить его требования.

Поиски адвоката Альфреда Скота заняли у Кройнера целый день. Он приезжал к Альфреду Скоту в его

адвокатскую контору тогда, когда тот за несколько минут до его приезда успевал уехать в другое место. Все же к

концу рабочего дня Кройнер смог поймать его в суде. Раздражение и недовольство собой так рвалось из

Кройнера наружу с желанием вылить накопившееся на кого-нибудь, но это было чревато для него большими

неприятностями, а поэтому, взяв себя в руки, он по-прежнему оставался корректным и предупредительным в

разговоре со своими собеседниками.

Пока он бегал и ловил адвоката, Лариса отпечатала на машинке, конечно, с ошибками, но все равно

понятный текст записки их сообщнику, проживавшему этажом выше над ними в номере. В ней Лариса сообщала, что к ним приходил инспектор ФБР Золтан Кройнер, который скоро явится с адвокатом и будет Лесника

допрашивать. В связи с этим Лесник просил Связника в этот вечер его не беспокоить до особого сигнала.

Лесник мог не предупреждать сообщника запиской, так как тот, вставив в отверстие в потолке «жучок», отлично слышал весь разговор, который состоялся в номере между ним и Кройнером.

Присутствовавшая при данном разговоре Лариса позже с удовольствием сообщила, что в прослушанной ею

беседе не было слов, которым она не знала перевода и не поняла.

— Как, переводчик правильно переводил мои слова ему? — выжидательно спросил он ее.

— В основном правильно, только не перевел твоего оскорбления инспектора. Вообще-то наглеть тоже не

надо, — предостерегла она его.

Понимая, что поступил по-мальчишески несерьезно, он сердито бросил:

— Ну хватит болтать о нем, перемалывать ему кости, итак достаточно потрепались. Хреново то, что наши

помощники оказались нерасторопными и не замочили вторую свидетельницу. Теперь она исчезла из дома и

запрятана следователем до суда так, что вряд ли они теперь ее найдут, — выразившись нецензурной бранью, заметил он.

— Но ее все равно надо будет найти, иначе наш труд пропадет даром. — Она умышленно не стала говорить, что убийство Даны Шумахер будет бесполезным.

— Конечно, эти волчары слишком долго раскачивались и вот докачались. Я предупреждал их, чтобы они

сработали свое дело синхронно с моим. Теперь уже надо здорово побегать, чтобы найти свидетельницу, и лишь

потом думать, как ее ликвидировать. К счастью, это не наша забота, пускай они и ломают над ней свои головы.

— А ты разве не хочешь им помочь?

— Я и так им помог сварганить «мокрое» дело, но всю черную работу за них делать не собираюсь. Девять

миллионов долларов грабанули они из банка, а не я, а поэтому пускай отрабатывают свою зарплату.

— Как ты думаешь, они найдут ее?

— Кто может ответить на этот вопрос заранее? Никто! У меня есть идея в этой части, но я ее уже даром им

не отдам. Пирог у них огромный, и если я не откушу от него кусок, когда они захотят воспользоваться моей

помощью, то я себя уважать перестану.

Осторожный стук в дверь прервал их беседу. Пройдя к двери, Лесник ее открыл, впустив в номер своего

адвоката, переводчика, Кройнера и миловидную стенографистку.

Когда Кройнер ехал с адвокатом Лесника от суда к нему в номер, то с огромным удовлетворением для себя

узнал, что Альфред Скот защищает в настоящее время Жернова-Постникова, то есть он выявил для себя еще

одно подозрительное совпадение, на котором не мог не остановиться, не выяснив причины.

— Я же в совершенстве владею русским языком. Русские, проживающие в Америке, приезжающие к нам в

гости, с удовольствием пользуются моими услугами.

— Как они узнают о вашей способности?

— Не знаю. У русских есть такая поговорка: «Земля слухом полнится».

— А почему вашими клиентами стали Гончаров-Шмаков и Жернов-Постников? — продолжал «беспечно»

интересоваться у Альфреда Скота Кройнер.

— Случайность! — не моргнув глазом соврал ему адвокат.

Выполнив необходимые процессуальные формальности, Золтан Кройнер приступил к допросу Лесника:

— Вы недавно были в США, зачем вновь вернулись сюда из России?

— Прежде всего, я имею такое же американское гражданство, какое имеете вы, а поэтому имею право

прилететь в Америку тогда, когда хочу. Во-вторых, я бизнесмен, а поэтому все мои поездки связаны с деланием

денег. К примеру, в четверг я в частном банке мистера Петручетти по чеку получил полмиллиона долларов, большую часть полученных денег я перечислил на свой счет в один банк, находящийся в Западной Европе.

— Что за химия была вами провернута на эту сумму? — ехидно улыбнувшись, спросил Лесника Кройнер.

— Мистер Кройнер, я протестую против такой постановки вопроса своему клиенту, так как он оскорбителен

для него, — вступил в беседу Альфред Скот.

— Не возражаю, свой вопрос снимаю. Я его поставлю иначе. Что за товар был вами продан клиенту на сумму

пятьсот тысяч долларов?

— Я являюсь владельцем нескольких подлинных полотен кисти знаменитых на весь мир художников.

Открыв стенной шкаф, Лесник достал из него семь полотен и показал их Кройнеру.

— Это все копии, но если какому-нибудь ценителю или коллекционеру они понравятся и он захочет стать

обладателем подлинников, и мы сойдемся с ним в цене, то я могу ему продать. Подлинники этих полотен стоят в

порядке трех-четырех миллионов, если вы пожелаете, то я могу по знакомству уступить вам за три миллиона

долларов, чтобы не торговаться.

— Таких денег у меня нет, да и ваши полотна мне не нужны, — ответил ему Кройнер, знакомясь с купчими на

картины.

— Продавая свои полотна и выручая за них деньги, я не считаю, что химичу или совершаю незаконную

сделку.

Кройнер, внимательно ознакомившись с помощью переводчика с купчими на картины, был вынужден

признать, что Гончаров-Шмаков не бравирует перед ним, а действительно говорит правду. Его доводы были

убедительными, но Кройнеру не хотелось сдаваться, признавать свое поражение.

— Почему вы выкачиваете деньги из наших банков и перекачиваете на Запад? — поинтересовался он

недовольно.

— Видите ли, такие господа, как вы, например, так стараются действовать на мою психику, здоровье, что я

подумываю, а не продать ли мне свою виллу в Штатах и не переехать ли жить, скажем, в Швейцарию?

— Кстати, у вас есть вилла, а вы на ней не живете, а живете в отеле, чем вы можете объяснить мне такой

несуразный факт? — не считая нужным вступать с Лесником в полемику, спросил Кройнер.

— Я сдал свою виллу в аренду на два года. Практически на этот срок я не являюсь ее владельцем. Почему я

должен теснить и сковывать проживающих на ней господ, если на то не имею права, да и желания?

— Я считаю, что ответы на ваши вопросы точны и убедительны, — заявил Альфред Скот.

— Я не возражаю, — согласился с ним Кройнер, а потом, обращаясь вновь к Леснику, поинтересовался:

— Кто эта женщина, которая проживает с вами в одном номере?