Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман
Ольга благодарно глянула на хозяйку, не став ей объяснять, что, вообще-то, Олег Всеволодович такой человек, который может есть и спать практически в любое время. Свободное, разумеется, от выполнения его профессиональных обязанностей.
Она уже собиралась вновь зайти в лес, однако поняла, что, пожалуй, малины в нее пока что больше не влезет.
– Давайте все-таки я помогу, – сказала она хозяйке.
– Ну если так хочется, – хитро улыбнулась та. – Сходите с Алсу, наберите грибов на жаренку. Как раз на двадцать минут займетесь.
– На всех за двадцать минут набрать? – удивилась Ольга.
Зря удивлялась. Даже в сосны ходить не пришлось.
Алсу отвела ее к речке, и здесь показала целую колонию лесных шампиньонов. Кроме того, они еще нарезали нежных шляпок зонтиков – Шеметова не раз видела эти грибы в Подмосковье, но не знала, что они съедобны.
Как же все было вкусно!
Молодая печеная картошечка, жареные свежайшие грибки. А в казане уже блестела чешуей средних размеров рыба. Во множественном числе, разумеется. Ее сеткой в заводи наловил Радик Алиханович. Теоретически сеткой нельзя, но кто ж в башкирских горах соблюдает теоретические правила!
Да и наловил он, разумеется, лишь столько, сколько они смогут съесть на обед. То, что с наслаждением уплетали в данный момент, Вера Ивановна деликатно назвала поздним завтраком.
После позднего завтрака захотелось поспать.
Очень кстати оказались выгруженные Радиком Алихановичем (и им же надутые) резиновые матрасы.
Солнце поднялось уже высоко. Теперь и в тени не было прохладно.
Ольга сняла плед с любимого (он при этом не шевельнулся), чтоб любимый не перегрелся. А сама прилегла рядышком, на матрасик. Следующей в порядке отдыхающих устроилась Алсу.
– А вы знаете, Ольга Викторовна, он действительно никого не сбивал, – вдруг полушепотом сказала молодая женщина. Шеметовой не очень хотелось продолжать разговор на эту тему, но на всякий случай она спросила:
– Почему ты так думаешь?
– Я ж говорю, он не врет никогда, – горячо зашептала Алсу, опасливо поглядывая на родителей: те, видимо, запретили ей тревожить адвоката на отдыхе. – Если б это Ринат сделал, обязательно бы сознался.
– Боюсь, что он просто не помнит, – сказала Ольга. – Если уж из машины не смог вылезти, когда в забор въехал.
– Все он помнит! – не согласилась девушка. – Он же рассказал, где вино брали. Сам сказал, что звонко стукнуло, когда этот чертов перекресток проезжал.
– Вот-вот, звонко стукнуло, – печально согласилась Шеметова. – Аж гайку на зеркале сломал. Обо что?
– Не знаю, – с отчаяньем сказала та. – Но не об человека же, раз звонко! Не видел он там людей, понимаете? А как можно не увидеть четырех человек?
– Если сильно пьяный, можно, – подумав, сказала Ольга.
Ей меньше всего хотелось огорчать женщину, тем более беременную. Однако нужно смотреть правде в глаза. Да, возможно они посеют сомнение в голове судьи этими странными данными по бамперам переломов. Возможно, часть вины мысленно спишут на ненайденный второй автомобиль. Но его-то собственную вину куда девать?
– Я точно знаю, это не Ринат сделал, – после паузы упрямо сказала Алсу. – Хотите, скажу почему? Я б даже судье этого не сказала, – с каким-то скрытым вызовом произнесла она.
– Хочу, – удивленная ее тоном и горячностью, сказала Шеметова.
– В прошлый раз, когда под него мотоцикл въехал, он полгода как не свой был, – опять зашептала жена их подзащитного. – Хотя невиновен на сто процентов! Он так переживал! На кладбище ходил, один, безо всех. Я видела, за ним тогда пошла. А сейчас не переживает. Вообще не переживает, только тюрьмы боится. Говорит, его совесть чиста. Не сбивал он этих женщин, точно говорю, – последние слова она высказала чуть не во весь голос.
Мать укоризненно посмотрела на Алсу, та замолчала.
«Это наверняка не надо говорить в суде», – про себя подумала Ольга. Убить четверых и не переживать – такое даже самый объективный судья спокойно не переварит.
Вслух же ничего говорить не стала. Да и что она могла сказать?
После непродолжительного, но крайне освежающего сна праздник жизни продолжился.
Сначала втроем, с Олегом и Верой Ивановной, пошли в бор. За настоящими грибами, как она выразилась.
И это были настоящие грибы!
Большие, без единого червячка «белые», с твердой, бугристой, коричневой шляпой. Крепкие подосиновики с головным убором ярчайших расцветок. Подберезовики хозяйка почему-то не брала. Зато лисички выстригала аккуратно и добросовестно, оставляя на развод лишь мелочь.
С такой скоростью сбора их немаленькие корзинки наполнились удивительно быстро. У Шеметовой даже ощущение появилось, что она не в лес дикий вошла, а в стилизованный магазин даров природы. Пусть даже очень стилизованный.
И еще забавное наблюдение: рядом с Олегом Багровым она не боялась медведей – ни сытых летних, ни даже голодных зимних. Может, это и есть любовь?
Потом, после грибов, и началась настоящая экзотика.
Сначала Шеметову научили плавать стилем «стиральная машина». До этого она умела брассом, кролем и на спине. А вот теперь могла «стиральной машиной». Но все по порядку.
Разговор о плавании зашел сам собой: солнце раскочегарилось так, что воздух стал горячим. Надо было до раннего вечера либо сидеть в тени, либо…
Все правильно, либо лезть в воду. Так и сделали.
Вера Ивановна показала Ольге чудное местечко буквально в пятидесяти метрах от их стоянки. Там и пляжик песчаный оказался. Маленький, метров в пятьдесят длиной, но на горных речках и такой редкость.
Ольга резвилась, как никогда в жизни.
Кстати, никогда в жизни она и днем без купальника не окуналась. Здесь же густые кусты напрочь закрывали их от мужчин, хотя музыка из радиоприемника УАЗа еще вполне была слышна.
Вода, конечно, могла бы быть и теплее. Зато в нагретом воздухе, да еще под солнечными лучами тело мгновенно согревалось, и никакие полотенца не нужны.
Единственно, чего не хватало, это удовольствия просто поплавать. Вера Ивановна категорически запретила не то что отплывать, отходить от берега дальше, чем на пять шагов. Сильное течение, мощные водовороты и холодная вода делали плавание в такой реке опасным занятием.
Ишмурзина, почуяв Ольгину «недоплаванность», пообещала ей в следующий раз проехать еще на полсотни километров дальше. Там, ближе к равнине, река становилась значительно шире и спокойнее. Да и теплее слегка.
В качестве компенсации Вера Ивановна предложила научить Шеметову новому стилю плавания.
Узнав, что ей предстоит, Шеметова слегка призадумалась. Однако отступать было поздно. Да и через каждые полчаса сидения под южноуральским солнцем, перед очередным омовением, к ней приходило чувство, что она – чайник на газовой плите.
Короче, Ольга согласилась.
Оказалось, что этот стиль требовал некоторых технических ухищрений. Радик Алиханович при символической помощи совершенно не трудолюбивого Багрова соорудил специальное приспособление.
Точнее, не так. Процентов на восемьдесят приспособление уже было сооружено природой. Остальные девятнадцать добавил завгар, если считать один процент за Олегом. Итого, это был крошечный боковой рукав речки.
Даже не рукав, а просто в полутора метрах от берега из воды торчала верхушка скалы. Она занимала около трех квадратных метров, так что сверху на нанесенной почве успели вырасти прочные ивовые кусты.
Образовался узкий проток, врываясь в который с шумом и пеной, вода еще более ускоряла свое течение.
Там было бы сложно даже на ногах устоять. Но, как показал опыт, на ногах там никто стоять и не собирался.
Завгар протянул через рукав, по самой поверхности воды, узкий капроновый трос. Надежно зацепил его за дерево с одной стороны и за ивовые кусты с другой. Хвастался, что на таком тросе КамАЗ можно утащить. Шеметова была несравнимо легче КамАЗа, так что, наблюдая за приготовлениями, она даже начала успокаиваться.
В середине, там где тросик ложился на воду, на трос была надета своего рода пенопластовая трубка. То есть внутри – трос, снаружи – пенопласт.
Далее Вера Ивановна личным примером воодушевляла массы.
Войдя осторожно в проток, она руками ухватилась за пенопластовую трубку, и пенный вихрь вытянул женщину в струнку, массируя водными струями и миллионами пузырьков. Ну точно стиральная
