Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры») - Андрей Шестаков
Немного помолчав и как бы что-то взвесив, полковник уже гораздо в более строгой командирской манере продолжил:
— Церемонией знакомства предлагаю пренебречь. Я о вас все, что надо знаю. Вы обо мне если надо узнаете. Требования к работе вам доведет подполковник Степной, могу только обещать, что ее будет не просто много, а очень много. Теперь о главном вас вызвали как кандидатов на участие в операции особой важности. Но для того, чтобы определить степень вашей пригодности необходимо пройти специальную подготовку. Программа стажировки из-за дефицита времени очень насыщенная и вам предстоит интенсивно и плодотворно поработать. Проще говоря «пахать» придется по двадцать часов в сутки без выходных. Вся информация, которая до вас будет доводиться, относится к категории совершенно секретных сведений. Записывать ничего нельзя. Постарайтесь запомнить как можно больше это вам очень пригодится в дальнейшей нашей работе. Это пока все, остальное до вас доведет подполковник Степной.
— Разрешите вопрос, товарищ полковник? — смущенно обратился Рязанцев.
— Слушаю вас, капитан.
— Какова конечная цель этой подготовки и характер операция, в которой нам предстоит участвовать?
— Хороший вопрос, как говорят наши главные противники — американцы. В сентябре следующего года на Государственном испытательном атомном полигоне под Семипалатинском в рамках международных договоренностей пройдут совместные советско-американские испытания. Для проведения операции по обеспечению безопасности данного мероприятия создается специальная группа, куда будут включены лучшие оперативники страны, работающие в экономической контрразведке в системе КГБ СССР. Более подробно я отвечу на этот вопрос в случае успешной сдачи вами государственного экзамена по окончании стажировки.
— Кому экзамен будем сдавать и почему он государственный? — продолжал любопытствовать не в меру раздухарившийся Рязанцев.
— Стоп! — строго сказал Соболев. — Сразу и навсегда запомните, каждый должен знать только то, что ему необходимо для выполнения своего задания. Позволю себе маленькое отступление. Еще в Экклезиасте говорилось — познание умножает скорбь. И это точно про нашу работу. В то же время принято считать, что любопытство — главная черта разведчика, но я полагаю, и контрразведчика тоже. Причем, не жажда копания в чужом белье, а именно любопытство исследователя делает оперработника настоящим контрразведчиком. В этих, казалось бы, явных противоречиях и кроется смысл нашей работы. Постарайтесь его постичь.
— Не знаю сможем ли мы оправдать надежды, которые на нас возлагает руководство? — озабоченно произнес Рязанцев.
— Должны! — твердо сказал Соболев. — И поймите еще одну очень важную вещь. Учиться надо всю жизнь. Несмотря на вал текущей работы и домашние заботы. Всегда находите время для того, чтобы совершенствовать свои знания, шлифовать свой человеческий потенциал. Только тогда будете расти как личность и как профессионал. Сейчас вам будет трудно, но у вас есть прекрасная возможность сосредоточиться только на получении новых, неведомых вам знаний. Ловите момент. Если выдержите, сможете себя преодолеть и заставить работать на износ, будет из вас толк. Сами потом заметите, что стали намного грамотнее и профессиональнее. Так что дерзайте. Можете идти.
— Есть, — на этот раз четко и дружно ответили стажеры и почти строевым шагом двинулись на выход.
— Подполковник Степной задержитесь на минуту, — обратился к заму Соболев и добавил для стажеров, — А вы, товарищи офицеры подождите товарища подполковника возле его кабинета.
Подождав пока, стажеры выйдут. Соболев обратился к Степному:
— Теперь Юра быстро готовь чистовые варианты плана стажировки. Ребят зашифруешь, Рязанцева как «Альфу», Тоболина, как «Омегу».
— Зачем?
— Для прикрытия. В документах, когда их сообщения будут читать в контрразведке и особенно в военной контрразведке не должны знать, что речь идет об оперативниках, пусть думают, что это наши агенты.
— Не очень понятно, но…
— Потом, Юра, тебя люди в коридоре ждут.
— Как впечатление? — не выдержал Степной.
— Нормально. Думаю, именно таких парней как этот Рязанцев, нам катастрофически не хватает. Мы все боимся сказать вышестоящему правду и поэтому нашей страной руководят, то невменяемый Брежнев, то предатель Горбачев.
— Ты поосторожней в выражениях Андрей.
— Хорошо. И еще… Надо чтобы весь цикл обучения наших аналитиков был направлен на умение действовать самостоятельно, как будто им предстоит работать в тылу врага.
— Ну, ты хватил Андрей Иванович, — возмутился зам, но полковник его уже не слушал.
— Пока ты будешь заниматься доводкой плана обучения, стажеры пусть заполнят все необходимые анкеты. Поручи своему особо доверенному кадровику протестировать их. В плане предусмотри весь проверочный комплекс: наружное наблюдение, «прослушка» телефонов, «подстава» агентов, провокация…
— Андрей Иванович, — с укоризной перебил Степной, — в рабочем варианте все это учтено.
— Молодец, не забудь, чтобы с ними поработали психологи. Передашь план я быстро согласую с генералом. Но ты не жди, сейчас же направляй их на обработку к кадровикам, далее по твоему плану. Завтра в 14.00 жду их на вводную лекцию.
— Все ясно, — заверил Степной, — только почему «Альфа» и «Омега», а не к примеру «Кирилл» и «Мефодий»?
— Это первая и последняя буквы греческого алфавита. В откровении от Иоанна Богослова сказано: «Аз есьм Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний».
— Что-то мудрено больно, попроще нельзя?
— Попроще? Эти два парня наша главная с тобой надежда в этом практически безнадежном деле. На сегодня и на ближайшие девять месяцев — это наше все, — думая уже о чем-то другом ответил Соболев.
— Понятно, — проникся состоянием начальника Степной и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
Рязанцев, как старший по званию заговорил первым, как только они с Тоболиным вышли из кабинета полковника:
— Ты из центрального аппарата?
— Да, я аналитик из экономической контрразведки и меня зовут Олег.
— Очень приятно, — протянул руку Рязанцев. — А я Максим, можно просто Макс, опер из Семипалатинска. Тоже в «шестерке» работаю. Меня ночью подняли и в аэропорт повезли, а там на рейсовый ИЛ-86 посадили. Начальник отдела до самого трапа провожал и напутствовал так, что я думал, меня за границу на парашюте забросят.
— О, да к вам аэробус летает? — искренне удивился Тоболин.
— Много военных и ученых со всего Союза на нашем ядерном полигоне работает, вот и запустили недавно. Ты не знаешь, что за стажировка нам предстоит?
— Нет, меня тоже в воскресенье начальник отделения вызвал на работу и озвучил устный приказ об откомандировании в распоряжение подполковника Степного, причем причины не называл. Я
