Подражатель - Дэниел Коул
Зная, что он уже потратил слишком много времени, Чеймберс закрыл окно, дернул цепочку бачка и вдобавок помыл руки. Он потянулся к дверной ручке, но остановился, увидев самодельную декорацию, висящую на ней. Он перевернул ее и прочитал вырезанные на дереве слова:
Хоть грехи ваши подобны багрянцу,
Пусть удут они белы, как снег.
Исайя 1:18
Хмурясь, он поверннул ручку и направился обратно вниз, где Винтер уже был на ногах, готовый уходить.
— Я еще не видел ваших собак, — сказал Чеймберс, забирая свою куртку. Коутс с осторожностью взглянул на него. Бенджамин объяснил: — Заметил шерсть на ковре.
— Собаку. Всего одну, — сказал Коутс. — К сожалению, он почил. Совсем недавно, кстати говоря. Я думаю, это стало последней каплей для моей матери.
— Мои соболезнования, — сказал Чеймберс. — Какой породы была собака?
— Дворняга. Мы всегда подбирали бродячих собак.
— «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», — изрек Чеймберс, игнорируя вопрошающий взгляд, брошенный ему Винтером.
Коутс на мгновение выглядел растерянным, но потом улыбнулся впервые со времени их прибытия.
— Теперь вы говорите практически так же, как моя мать, — сказал он, провожая их до двери.
Забравшись в машину, Винтер выжидательно посмотрел на своего коллегу:
— Ну… что вы думаете?
— Ладно. Я был неправ, — признал Чеймберс, заводя двигатель. — Я понимаю, почему он вас заинтересовал.
Глава 9
C издевательской усмешкой на лице миссис Чеймберс ковыряла основное блюдо вилкой, видимо наевшись одной ложкой закуски.
— Что это такое, еще раз? — спросила она, изучающе засовывая палец в соус.
— Курица, — коротко ответила Ева. — Нелетающая птица, которая водится у нас дома. Один из рецептов моей мамы.
— И где находится дом, еще раз?
— Контент, Ямайка.
— Хммм, — ответила старшая женщина, обращая свой неодобрительный взгяд на явно неудовлетворяющую ее обстановку. — Так, значит, это они называют «лофтом»? — спросила она, отодвигая тарелку.
— Да.
— Это просто модное название квартиры, не так ли?
— Полагаю, да.
— Такой, что стоит не меньше, чем дом.
— Зависит от дома.
Еще раз фыркнув, выражая недовольство всем сразу, миссис Чеймберс улучила момент оглядеть хозяйку, сидящую напротив нее, пока Ева в ожидании сжимала руку своего мужа.
— Ты вполне хорошенькая…
— Спасибо. Как вполне мило, что вы заметили.
— …как для одной из них.
— Ауч! Господи! — вырвалось у Чеймберса, когда ногти Евы наконец-то пронзили его кожу. Он поглядел на двоих женщин, ни одна из которых не выглядела особо довольной, и у него закралось подозрение, что он что-то упустил.
— Вы закончили, Люсиль? — спросила Ева, вставая из-за стола.
— О, несомненно, — ответила она, передавая тарелку так, словно хотела избавиться от нее как можно скорее.
— Хочешь помочь мне с десертом? — спросила Ева Чеймберса.
— Я думал, он уже готов в…
— Помоги мне с десертом!
Он послушно встал и спросил маму, не надо ли ей еще воды.
— Нет. Спасибо, — сказала она, накрывая верхушку стакана рукой, будто он может попытаться незаметно наполнить его без ее согласия.
— Ты это слышал? — возмутилась Ева, когда они внесли тарелки на кухню. — Ей даже вода не нравится!
— Но мне кажется, все идет нормально, разве нет? — с надеждой улыбнулся Чеймберс, в ответ получая взгляд, означавший, что он будет спать в гостевой.
— Ты что, не был за одним столом с нами?!
— Тсссс. Что не так?
— Не цыкай на меня!
— Извини. Она тебе не нравится?
— Нравится?! — выплюнула Ева, снова немного громковато. — Я надеюсь, она подавится моим манговым тартом!
Чеймберс немного опешил… а затем слегка занервничал:
— Ей не очень нравится манго… или тарты.
Уронив красиво украшенную тарелку в раковину, она ударила его по руке.
— Аййй!
— Почему ты за меня не заступился?
— Я даже не слышал, что она сказала!
— Потому что ты витал в облаках… как всегда, — фыркнула она.
— Послушай, — начал Чеймберс, — мама просто… немного старомодна. Она очень гордится своими ганскими корнями и тем, что она британка.
— И ей не нравится, что ты распыляешься на какую-то ямо?[5]
— Я этого не говорил, — вздохнул Чеймберс.
— Тебе и не надо было… А что будет с нашими детьми? Она и к ним будет так относиться?
Чеймберс выглядел потрясенным:
— Ты… Ты что?..
— А что, если я скажу да? — произнесла Ева, скрестив руки на груди.
— Я бы сказал… что это замечательно.
— Ну, это не так.
— О, господи боже! Слава богу! — вздохнул он, прислоняя руку к груди.
Она улыбнулась:
— Что с тобой происходит? Что-то случилось по делу сегодня?
Чеймберс взглянул на другой конец комнаты, чтобы убедиться, что лицо его матери все еще, как и прежде, выражало смесь скуки, отвращения и гнева на одноэтажность их жилого помещения.
— Кровь и волосы, которые я добыл с веревки, не совпали с таковыми от нашей жертвы… ни от одной из наших жертв.
— Но это все же кровь и волосы. Что они там делали?
— Что они там делают? — согласился Чейберс.
— Давай поговорим об этом позже, — сказала Ева, пожимая его кровоточащую руку. — Просто сначала помоги мне это пережить. Ты мне нужен.
На следующее утро Чеймберс проковылял в свой кабинет, так как запасная кровать явно встала на сторону Евы в споре. Пропуская любезности, он махнул Винтеру следовать за ним в комнату для совещаний, закрыл дверь и лег со стоном облегчения.
Винтер невозмутимо достал свой блокнот и сел на полу возле него, поднимая взгляд к запятнанным плиткам на потолке.
— Как кто-то умудрился пролить там кофе? — спросил он.
— Босс выплеснул его на кого-то, кто ему не понравился.
— На кого?
— На меня.
— А. Немного смахивает на «Тысячелетнего сокола», — сказал он, с прищуром разглядывая его.
— А я думал, на лезвие топора, — сказал Чеймберс. — Но как потенциальному детективу по расследованию убийств хорошо знать, где ваша голова. Итак, какое у Роберта Коутса алиби на ночь первого убийства?
— Был один дома.
— Неважно. У меня новая теория, — объявил Чеймберс, запуская руку в карман куртки и передавая Винтеру ярко-оранжевую собачью игрушку. — Собаки.
— Отлично, — сказал он ободряюще. — Погодите… Чего?
— Собаки, — повторил Чеймберс. — Я подобрал это в его саду, когда мы уходили.
— Может, вам не помешал бы выходной, — предложил Винтер.
— Просто взгляните на следы зубов, —
