Марина Серова - Последнее желание приговоренной
Я бесшумно шагнула к нему и, сжав кулак, выверенно ткнула в основание черепа. Тот дернулся, как придушенная курица, и, заваливаясь назад, безжизненно повис в моих многострадальных руках.
Я уложила его вдоль стены с заботливостью, с которой мать укладывает малолетнего сына, и распахнула легкую белую створку, за которой смутно маячил силуэт длинного худого мужчины.
Тот резко обернулся и посмотрел на меня. Потом дернулся и, быстро застегнув брюки, бросил:
— Да ты что тут делаешь?
— Ублажала твоих охранников, Олег Георгич, — отозвалась я. Он открыл было рот, но тут я выставила перед собой заведенный ранее за спину пистолет. В горле Саяпина что-то забулькало, заклокотало, и он с размаху уселся прямо на унитаз. Его продолговатая голова въехала в плечи, когда он проблеял (куда только подевалось все его достоинство и основательность):
— Не на-а-адо…
— Молчи, козел, — сквозь зубы сказала я и ткнула пистолетом в бок Саяпина так, что тот скривился от боли и открыл было рот для хриплого матерного проклятия, но я схватила его пальцами левой руки за длинный нос и, бесцеремонно притянув к себе, проговорила:
— В общем, так, Олег Георгиевич. Сейчас мы идем отсюда, садимся в твою машину и ведем содержательную беседу. Если вздумаешь нервничать и буйствовать — пристрелю как собаку. Мне особо терять нечего. Все ясно?
— Я не понял… — проговорил тот голосом переводчика третьесортных голливудских блокбастеров. — Ты что, Аня… ты кто? Может, не надо так со мной, а, Аня? — Теперь Саяпин говорил быстро, суетливо и мелкими, как пересыпаемый горох, словами: — Может, так не надо? Убери. Убери писто… пис-то-лет. Убери, и пойдем играть, и будем считать, что ты перепила.
— Не гнусите, парниша, — ответила я голосом, от которого на спине управляющего «Ахернара», верно, выступил холодный пот. — Не берите меня на понт.
Тот захлопал ресницами, а потом проговорил:
— А кто же ты тогда такая… программистка Аня, мастерски играющая в бильярд?
— А сами подумайте, Олег Георгиевич.
— Из… мусорни?
Я презрительно скривилась.
— Налоговая полиция?
— А у вас и с ними проблемы? Или «Маросейки» насмотрелись?
— Тогда ФСБ, — упавшим голосом констатировал Саяпин и вдруг почему-то язвительно улыбнулся. — Тогда тем более отпусти меня. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя уволили, Анечка.
— Это почему же меня должны уволить?
— А ты не знаешь? Да-а-а! Да просто твой шеф, Зубарев, и мой шеф, Никита Никитич, заключили пакт о ненападении. На время выборов. Типа пакта Молотова — Риббентропа.
— Интересно, — сказала я. — Очень интересно, я бы сказала. Пойдем-ка спустимся вниз и поговорим об этом поподробнее.
— Ты не поняла, — сказал он и нагло улыбнулся. — Убери пистолет, говорю тебе.
— Это ты не понял, — сказала я холодно. — Так мы пойдем в твою тачку и поговорим, или…
— Да я… — начал было тот, но тут же получил такой удар по почке, что придушенно застонал и почувствовал на своем затылке стальное касание пистолетного дула.
— Разгибайся, Георгич, — прозвучал мой холодный голос. — Думаю, что если я тебя здесь пристрелю, то много людей скажут мне спасибо. Иди, Саяпин, и не потей. В общем, так. Сейчас мы идем к выходу. Своим скажешь, что нужно обсудить одну приватную проблему. При этом делай похабное лицо и сладко блести глазками: все сразу поймут, какую именно проблему ты будешь со мной решать. Я возьму тебя под руку и при малейшей провокации — вне зависимости от того, от кого она будет исходить — нажму на курок. При всех. Запомни: меня все равно не смогут взять. Можешь спросить у своих горе-охранничков, которые валяются вот тут, в сортире. А если и возьмут, то… хуже уже не будет.
Саяпин смотрел на меня и, наверно, не столько слышал, сколько чувствовал слова — холодные, тяжелые, беспощадные, которые падали одно за другим и буквально припечатывали к дорогому матово-белому кафелю.
И еще — он чувствовал, что его случайная партнерша по бильярду не блефует и не берет его на испуг. Она может.
Я читала все это в его глазах. Потом сказала:
— Пошли.
Мы прошли мимо вырубленных мною Селезнева и амбала, при этом я держала Саяпина под руку, запустив собственную кисть со сжатым в ней пистолетом в его карман (так, чтобы он чувствовал, что дуло уставлено в его бок), и негромко говорила:
— Сейчас мы войдем в зал, и ты будешь рассказывать мне какой-нибудь анекдот. Пройдешь мимо своих, между фразами бросишь им, что сейчас вернешься. Главное, не умолкай ни на секунду. Слова — индикатор душевных процессов. Задумаешь нехорошее — я сразу почувствую. Будешь молчать больше трех-четырех секунд — стреляю. Вам все ясно, Олег Георгиевич?
— Я-ясно.
— Начинай.
— Что ра… рассказывать-то? — поспешно отозвался тот. Вероятно, после моего предупреждения он предпочитал не хранить молчание и секунды. — А? Что мне рассказывать-то… Аня?
— Да анекдот какой-нибудь.
Саяпин замешкался и, после того, как я ткнула его пистолетом в бок, заговорил, принужденно скаля белые зубы в резиновой ухмылке:
— Ну… едут три богатыря. Илья Муромец, Добрыня Никитич и этот… Але… Але…
— Алеша Попович, — подсказала я и раскланялась с толстухой, которая посочувствовала мне по поводу «нажравшегося муженька».
— Ну да, — мучительно согласился Саяпин. — Попович. Едут и встречают войско Калина-царя. Тот говорит: «Богатыри, я вас сейчас всех живьем в холм закопаю и войско… это… по холму пущу… чтобы с землей сровнять». Богатыри говорят: «Не уби… не убивай-те нас».
И он покосился на меня при этих столь значимых для его самого словах.
— Ну и что дальше? — промурлыкала я, подаваясь к управляющему банка (впереди замаячила фигура охранника из службы безопасности клуба).
— А дальше… м-м-м… — Саяпин закашлялся и снова посмотрел на меня краем глаза, — дальше царь и говорит: «Ну хорошо, я вас помилую…»
Я засмеялась. На лбу Саяпина выступили бисеринки пота: мы вошли в зал и миновали бильярдный стол, за которым последний охранник Саяпина, пользуясь отсутствием босса, играл партию с секьюрити клуба «Карамболь». Я ткнула пистолетом в бок управляющего «Ахернара»: дескать, смотри, не выдай.
— Я сейчас вернусь, — бросил Саяпин и выдавил из себя липкую неестественную улыбку, которая, впрочем, была воспринята его бодигардом как должное: тот понимающе ухмыльнулся и даже подмигнул мне. Дескать, не дрейфь, девчонка.
— Так что там дальше, Олег Георгиевич? — самым непринужденным тоном спросила я.
— А… ну да. — Вероятно, управляющему банком в первый раз приходилось рассказывать такой длинный и бородатый анекдот, потому что он пыхтел и отдувался.
Я ласково улыбнулась ему, незаметно для всех поддев дулом пистолета, и он выдавил из себя продолжение:
— Едут дальше… а дальше там… неприлично. Может… хватит?
— Рассказывай, — зло улыбнулась я.
Саяпин набрал воздуху в грудь и выдохнул:
— Добрыня Никитич говорит: «Да это что, вот если бы…»
— Замечательный анекдот, — сказала я, галантно открывая перед Саяпиным дверь. — Давай, выходи. И чего это ты замолчал?
— Уже уходите? — спросил охранник на входе, тупо воззрившись на Саяпина, на котором не было пальто. — А что это…
— Да… то есть нет, — поспешил откреститься от дальнейших вопросов Саяпин и оглянулся на меня.
Мы вышли на улицу. Охранник остолбенело смотрел нам вслед. С реки дул ледяной порывистый ветер, и легко одетый Саяпин съежился и облегченно вздохнул только после того, как оказался в салоне своего «Мерседеса». Не на заднем сиденье, как обычно, а за рулем.
Так велела я.
Глава 8 КТО ЗАКАЗАЛ КЛЕЙМЕНОВА
— Сейчас поиграем в лотерею, — сказала я, когда мы отъехали от казино на несколько кварталов и встали на пустынном, малопросматриваемом дворе с единственным въездом через узкую арку. — Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Если мне покажется, что ты говоришь неправду — буду стрелять. Вот такой я живой детектор лжи. Готовы к блиц-турниру, уважаемый Олег Георгиевич?
Тот пробормотал что-то.
— В общем, так, Олег Георгиевич, — произнесла я, — судя по всему, для того, чтобы ты начал испытывать ко мне некоторое подобие почтения, я должна представиться.
— Хотелось бы, — выдавил тот.
— Но если я представлюсь, это обяжет и тебя рассказать мне кое-что. Не так ли? — И я изящно помахала в воздухе пистолетом, даже не поставленным на предохранитель. — Ну так вот… конечно, вы слыхали о том, Олег Георгиевич, что неделю назад был убит ваш вице-губернатор Клейменов Виктор Сергеевич. Бесспорно, вы слыхали. И о том, кого арестовали по обвинению в причастности к этому преступлению.
Длинное бледное лицо Саяпина вытянулось еще больше.
— Так это… вы? — выговорил он. — Из какого-то там особого отдела госбезопасности… Максимова?
