Пол Пилкингтон - Умри, если любишь
– Знаешь, что я думаю? – продолжил Эдуард. – Это все вызвано твоими неладами с собственной совестью. Тебе отчаянно хочется обвинить себя в случившемся, но подумай как следует. Если это был он, зачем ему нападать на брата Дэна?
– Не знаю.
– Уильям, попробуй чуть отстраниться, взгляни на случившееся более объективно.
– Мне сразу следовало пойти в полицию, – заявил Уилл, продолжая обдумывать возможные последствия выздоровления Ричарда. – Пойти и все им рассказать. Но я трус.
– Ты не трус, – возразил отец. – Я не хочу, чтобы ты так о себе говорил. Пользы от этого не будет.
– Нет, я – трус, папа. – Уилл смотрел на отца поверх кровати Ричарда. – Я думал, ты это уже понял. Или отрицаешь очевидное, не желая признавать, что такое могло случиться с сыном великого Эдуарда Холдена.
– Не мели чушь, Уильям.
– Я серьезно, папа. Эмма там, пытается выяснить, что произошло с Дэном, и возможно – только возможно – я могу что-то сделать. Но я слишком тревожусь о себе, о том, как все это отразится на мне.
– Ты к себе очень требователен.
– И ты можешь так говорить после того, что я сделал?
Эдуард обошел кровать. Положил руку на плечо сына.
– Уильям, ты попал в некую ситуацию и допустил ошибку. Это не означает, что ты плохой человек. Всего лишь доказывает, что ты – человек.
– Но я заслуживаю наказания.
– Ты уже наказан. Ты наказываешь себя не один год. Твоя жизнь разваливается, а ты лишь стоишь и смотришь… Необходимо это прекратить, или ты потеряешь все и всех.
– Недавно я уже думал об этом – а стоит ли жить дальше, – с неохотой признал Уилл.
– Может, все-таки обратишься к психоаналитику?
– Нет, для этого нужно желание открыть душу… А хранить такой секрет, как мой, и при этом надеяться на излечение, – просто нереально.
– Тогда тебе придется самому развязывать этот узел. Но, пожалуйста, Уилл, не опускай рук, ради нас всех!
Глава 17
Несколькими годами ранее…
– Простите. Пожалуйста, можете вы дать мне автограф?
Эмма повернулась и увидела стоящего у ворот студии щуплого, с лицом в послеугревых рубцах парня, который протягивал ей блокнот и ручку. Выглядел он лет на восемнадцать, но одевался, как старик: серые брюки, вязаный свитер. Каштановые волосы расчесывал на боковой пробор. На груди висел фотоаппарат, и Эмма сразу задалась вопросом: может, он – наркоман?
Внутренний голос настойчиво рекомендовал отказать и идти дальше, но прежде у нее никто не просил автограф. Да и не ждала она от этого ничего плохого.
В его зеленых глазах Эмма не заметила предупреждающих знаков безумия.
– Конечно, – ответила она, шагнув к нему. – Никаких проблем.
– Огромное вам спасибо, – парень отдал Эмме блокнот и ручку. – Я вам очень признателен. Подумал, что вы очень заняты, и я знаю, что вы заняты, но это так приятно, что вы выкроили для меня время…
– Действительно, это не проблема, – ответила девушка. Только тут она заметила, что ручка в два раза короче обычной, пластик потрескался, а тупой конец обмотан изолентой, которая выглядела влажной, словно в слюне. Но Эмма приложила все силы, чтобы не скорчить гримасу, решив поскорее с этим покончить.
– Я ваш поклонник номер один, – продолжил парень. – Раньше эту программу не смотрел, но после того, как вы в ней появились, не пропускаю ни одной серии. Если меня нет дома, записываю ее. Иногда записываю, когда сижу дома, чтобы потом смотреть снова и снова.
Эмма ждала, чтобы написать дежурную фразу и уйти. Она уже сожалела, что согласилась: парень вроде бы безобидный, но определенно странный.
– Что мне напи…
– Думаю, вы – потрясающая актриса, – прервал ее он.
Комплимент смутил. Эмма не смотрела на него, уставившись в блокнот, но он пригнулся, чтобы поймать ее взгляд.
– Я ваш поклонник номер один, – повторил он, словно ожидая реакции, которой не последовало, когда он в первый раз произнес эти слова. Он надвинулся на Эмму, вторгаясь в ее личное пространство, и заставил отступить к стене. – Я знаю о вас все.
Зазвенели колокольчики тревоги.
– Надеюсь, что нет, – попыталась отшутиться Эмма, да только голос ее подвел: в нем слышалась нервозность. Она посмотрела на ворота студии, но охранник, похоже, куда-то отошел.
– Ваше любимое блюдо – лазанья. Ваш любимый фильм – «Грязные танцы». У вас черный пояс по карате. Вы начали заниматься в школе, в одиннадцать лет, потому что одна из девочек стала вас задирать. Вам хватило пяти лет, чтобы получить черный пояс. В тот год вы участвовали в чемпионате Англии, который проходил в Бирмингеме, но поняли, что это трудно – одновременно тренироваться и стремиться к артистической карьере. Вы всегда хотели стать актрисой, мечтаете о главной роли в фильме, но думаете, что пока к этому не готовы.
Эмма нервно переступала с ноги на ногу.
– И откуда вы все это узнали?
– Я это прочитал, – ответил парень. – Всегда ищу статьи о вас в журналах. Хотя никогда их не покупаю: просматриваю у газетных лотков и в киосках. Они разрешают стоять и читать журналы – хоть целый день. Мне нравится туда приходить, особенно когда есть статьи о вас.
– А-а, журнальные статьи… – Эмма ощутила облегчение, услышав логичное объяснение его глубоких знаний ее биографии и предпочтений. – Вы прочитали интервью в «Сплетнях и знаменитостях».
Он кивнул и улыбнулся, обнажив желтеющие зубы и дохнув на нее затхлостью. Похоже, он их и не чистил.
– Я люблю читать о вас статьи.
Она не хотела давать это чертово интервью, но агент убедил ее, что самореклама зачастую приводит к новым и более серьезным ролям. В итоге ей даже понравилось. Но теперь, глядя на этого улыбающегося парня, она осознала, что выставила часть своей личной жизни напоказ незнакомцам. И ее это определенно не радовало.
– Что мне вам написать? – вновь спросила Эмма, держа ручку наготове, стараясь не смотреть на него.
– Что вам угодно, – ответил он. – Меня зовут Стивен.
– Ладно, Стивен. – И она написала короткую записку на первой пустой странице, которую нашла во второй половине блокнота. Предыдущие заполняли автографы, в том числе и участников сериала, в котором она снималась.
Эмма вернула блокнот и ручку. Теперь ей более всего хотелось помыть руки. Стивен всматривался в ее запись, словно пытался расшифровать код времен Второй мировой.
– «Моему поклоннику номер один, с любовью, от Эммы», – прочитал он вслух, посмотрел на нее и улыбнулся. – Спасибо. – Безумия в глазах прибавилось. – Вы не только прекрасны… Вы добрая. Я думаю, мы станем действительно близкими друзьями. Я знал, что станем, как только увидел вас.
– Спасибо. Знаете, мне надо бежать. – Бочком, бочком она обошла его, и теперь уже он стоял спиной к стене. – Рада нашему знакомству.
– Одну секунду, – он поднял фотоаппарат.
Эмма вскинула руку, чтобы лицо не попало в кадр.
– Нет, Стивен. Пожалуйста, не надо.
– Уже снято.
Эмма могла бы возразить, потребовать, чтобы он стер кадр, но хотелось побыстрее завершить эту встречу.
– Должна идти, – она повернулась и пошла прочь.
– Еще увидимся, – крикнул он и помахал рукой.
* * *– Эмма, иди сюда!
Она положила сдачу в карман и обвела взглядом столовую, чтобы понять, кто ее зовет. Клер Донован, снимавшаяся в том же сериале, махала ей, предлагая сесть за ее столик.
– Привет, – поздоровалась Эмма, усаживаясь напротив. – Приятного аппетита.
Она никогда не ела за одним столиком с Донован. Артисты обычно делились на группы, в зависимости от времени, проведенного на съемках сериала. И если Эмма снималась только шесть месяцев, то Донован – почти четыре года и, по слухам, считалась одной из самых высокооплачиваемых актрис.
– Я видела, что вчера ты разговаривала со Стивеном Майерсом. – Она положила нож и вилку.
– Парнем у ворот? Он попросил автограф, и всё.
– Еще и сфотографировал?
– Да, но я не разрешала. Больше разговаривать с ним не буду, это точно. От него как-то не по себе, но я думаю, он безобидный. А почему ты спрашиваешь?
– Он далеко не безобидный, – поправила ее Клер. – Держись от него подальше. Он – беда.
– В смысле?
– Он не первый год отирается около студии, пристает главным образом к женщинам. И всегда к молоденьким. Парни умеют пройти мимо с каменной физиономией. Я знаю, он кажется безобидным, Эмма, но, если дать ему повод, отвязаться от него будет трудно.
– Он что, не дает прохода?
– В прошлом году Карен Родэм натерпелась от него. Сначала улыбнулась, расписалась в его маленьком альбоме для автографов – и думать о нем забыла. Но он начал заговаривать с ней каждый вечер после работы, встречая у ворот. Через несколько недель уже появлялся у ее дома, звонил в квартиру глубокой ночью, кричал под окнами, что любит ее. Из-за него Карен едва не ушла из шоу. Так что – да, он может не давать прохода.
– Господи, это ужасно… Она обратилась в полицию?
