Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов
–Как сказать! Он мог утешиться известной русской поговоркой: «тот, кто счастлив в любви – несчастлив в картах».
–Ну и упрямая же ты!
* * *
–Ты че орешь, как резаный? – спросил полковник, появляясь в предбаннике.– Всех девчонок нам распугаешь. Разбегутся, кого е…ь будем?
Норов не ответил, он лихорадочно одевался, не попадая в штанину и прыгая на одной ноге.
–Куда собрался? – поинтересовался полковник.
–Звонить Мураховским.
–Зачем?
–Я должен поставить их в известность!
–О чем?
–О том, что сахар – краденый!
–Думаешь, они не знают? – хмыкнул Рындин.– Они тебе кто, лохи пробитые? Уж два и два сложить умеют…
Из комнаты отдыха вразвалку вышел улыбающийся Петро, завернутый в простыню, над которой нависал его большой круглый живот. Красные пятна, проступившие после парной на его плечах и груди с редкими рыжими волосами, еще не сошли.
–Через що базар, хлопци?
–Паша решил, что сахар ворованный,– объяснил ему Сережа.– Хочет отменить сделку.
–З чого ти взяв? – с веселым наглым недоумением обратился к Норову Петро.
Норов лишь презрительно поморщился вместо ответа. Он уже натянул джинсы и застегивал рубашку.
–Да погоди же! Який вин крадений, якщо по во всих документах – чистий? Серед нас воров немае!
– По документам он у нас вообще как цемент проходит! – бросил Норов.– Мы же сами эти документы и подделываем!
–Ничого ми не подделываем. Цемент и е!
–Пока! Я поехал.
–Паша,…– начал было Сережа.
–Заткнись!
–Погодь,– полковник положил Норову руку на плечо.
Норов хотел стряхнуть его руку, но полковник не дал.
–Да постой, я говорю! – и лицо и тон Рындина были серьезными.– Мураховские в эту фигню вложили лям зеленью, а если с накладными расходами считать, то и больше. Лям, догоняешь?! А кто их в это втравил?
–Кто?
–Ты!
–Но я же не знал!
–Все знали, а ты не знал?! Совсем глупый что ли? Ну так и злись на себя, а людям предъявлять за свою глупость не надо! Мураховские в это вперлись под твои гарантии. И еще меня с ребятами послали. Ты эту кашу заварил. И спрашивать они за все с тебя будут!
Норов осекся. До него впервые дошло, в каком положении он оказался по собственной самоуверенности. Он обвел глазами всех троих: все еще бледного Сережу, нахально ухмыляющегося Петро и строгого полковника. Ни друзьями, ни союзниками они ему не были.
* * *
–Ладно, попробую с другой стороны. Скажи, как выглядят ведьмы?
–Не знаю, не встречала.
–Встречала, встречала! Ведьм мы все встречали, их вокруг нас полно. Но я сейчас не о жизни, а о русском фольклоре.
–Ой… трудно сказать… Наверное, старые, страшные, злобные…
–Но ведь есть и молодые, верно? У Гоголя, например.
–Ну, молодые ведьмочки – красивые. Глаза… наверное, зеленые, косят. Так?
–А волосы какого цвета?
–Черные? Нет, постой, рыжие! У ведьм – конечно, рыжие!
–Рыжие. Теперь представь, что у красавицы-невесты рыжеватые волосы и она малость косит. Пушкин народный фольклор знал получше нас с тобой, он, собственно, сам его и сочинял. Знак? Или опять нет?
–Послушай, ну какая Наталья Николаевна ведьма?!
–Пушкин, тоже считал, что не ведьма. Напротив, он был уверен, что она – ангел. Он называл ее «моя косая Мадонна» и «моя рыжая Мадонна».
–Как мило! Вообще-то небольшое косоглазие и рыжинка – по-моему, даже пикантны. Но она – не ведьма, ты нагнетаешь. Ведьмы – злые, а Гончарова, сколько я про нее читала, была совсем не злой. Скорее, такой… воздушной.
–На современном жаргоне ее бы назвали «летящей». Она не любила хозяйство, не задумывалась о деньгах, не беспокоилась о завтрашнем дне и никому не желала зла. Но зло не всегда проявляется в нас осознанно. Это как с болезнью,– человек может быть носителем смертельной заразы, и даже не знать об этом.
–Но откуда в ней зло?
–Давай посмотрим на ее корни. В наши дни говорить о предках не принято, политически некорректно, тем более что мы вот-вот уравняем животных в правах с собой, но еще недавно предполагалось, что даже перед тем как скрещивать кошек, полезно узнать их родословную.
–Что не так у Натальи Николаевны?
–Кровь нездоровая. И нравственно, и физически. Папаша из купеческой семьи, поздно получившей дворянство. Пушкин, гордившийся своим аристократизмом, презирал торгашей и выскочек. Коммерция и честь – две вещи несовместные. Но беда, конечно, не в сословной принадлежности отца, а в том, что он душевнобольной. Неуравновешенный, сумасшедший, к тому же запойный. То безвылазно пьет в своем флигеле, то, полуодетый, в одном халате, вваливается в дом к малознакомым людям без приглашения, – здрасьте, зашел в гости, коньячку не найдется? В конце концов его признали умалишенным и поместили под опеку.
–О, я этого не знала!
–Погоди, это не все. Мамаша Натальи Николаевны, тоже Наталья, только Ивановна, – незаконнорожденная, причем, кем была ее собственная мать, она с достоверностью не знала. Уверяла всех, что немецкая баронесса, сбежавшая от мужа, но похоже, что та была французской кокоткой. Так или иначе, но будущая теща Пушкина была ханжой, самодуркой, грубиянкой и скрягой. Ссорилась с сестрами из-за наследства, хотя, строго говоря, прав у них было куда больше, поскольку они, в отличие от нее, являлись законными дочерьми. Мужа она не уважала, в грош не ставила, держала его отдельно, в старом флигеле. Выдумывала про себя всякие небылицы, вроде той, что в нее в молодости был влюблен любовник покойной императрицы Елизаветы Алексеевны, жены Александра Первого, и будто бы за эту пылкую любовь его и убили. Крепко выпивала, е–сь с собственными лакеями, приношу свои извинения за филологическую точность, это я цитирую Пушкина. Кроме Натальи у нее, как ты помнишь, были еще две дочери-перезрелки, не особенно привлекательные, которых она держала в черном теле. Говорят, всех троих она поколачивала.
–Какое чудное семейство!
–В наличие также имелись братья, красивые, пустые, как бубен, и страшно тщеславные. Рвались служить в гвардии, но не имели для этого средств. Казалось бы, взглянув на эту семейку, как не задуматься о характере невесты? Ведь как много он размышлял над собственной родословной и в прозе, и в стихах, и в письмах. Но зрелый Пушкин со свойственной ему мудростью заключает, что женится он не на родственниках. Девчонка – красивая, авось пронесет!
–«…Понадеялся он на русский «авось», – вставила Анна.
–Да ты Пушкина, оказывается, читала! Умница! Будущая теща влезает во все, что касается свадьбы и его супружеской жизни, читает ему нотации, воспитывает, объясняет, как заботиться о жене, как правильно верить в Бога, – сама-то она
