Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов
Любопытством они не отличались, рассказывать не умели, суждения их были просты и категоричны. Мир представлялся им либо черным, либо белым, оттенков не существовало; сфера права ограничивалась законами крови, иных они не признавали. Чувство сострадания было им неведомо, уступчивость являлась в их глазах слабостью, а жестокость – проявлением мужества; месть считалась у них обязательной.
* * *
Норов и полковник столовались у родственников Петро, деньги за это Петро с них брать отказывался. За обедом Рындин, Петро и хозяин дома крепко выпивали, Сережа опрокидывал рюмочку, Норов воздерживался. Затем, оставив хозяина, у которого быстро начинал заплетаться язык, ехали на завод, смотреть, как продвигается погрузка.
В эти дни все сблизились; Норов – с чеченцами, а полковник – с Петро, они даже собирались будущим летом вместе отдохнуть с семьями в Крыму, где у Петро имелись родственники. Полковник расспрашивал Петро про жизнь на Украине, и тот охотно рассказывал, порой привирая. Рындин удивлялся дешевизне продуктов; Петро сетовал на низкие заработки, но в будущее смотрел со свойственным ему оптимизмом.
–А как тут насчет телок? – интересовался Рындин. – А то уже неделю в дороге, даже присунуть некому.
–Погоди трохи, все буде,– обещал Петро.– Дай сперва дело закончим.
Норова по-прежнему тревожила украинская таможня, однако Петро его успокаивал, заверяя, что все пройдет нормально, а в случае чего Петро сам подскочит в Харьков и все решит. Рындин по поводу таможни не переживал, но мифического Костю Ляха все-таки побаивался.
– От бандитов любой подлости можно ожидать, – твердил он.– А вдруг он про нас пронюхает?
–Дався тобе этот Лях,– посмеивался Петро.– Вот ви страхи на себе наганяе! Один прикордонников боиться, другой – бандитив. Та з тобой орава цила, все с пистолетами. Я вже пять лет як в Полтави живу, а нияких ляхив не бачив. Сплошные хохлы да кацапы.
–Откуда он вообще взялся, этот Лях? Поляк, что ли?
–Та ни. Наш вин, полтавский. Фамилия ему Ляховецкий, вот и прозвали Ляхом.
Норов в эти три дня много времени проводил с Сережей. Он с грустью отметил про себя, что тот опростился и даже как-то омещанился. О физике он уже не вспоминал, говорил в основном о родителях, жене, ребенке, жаловался на бытовые проблемы. У него был младший брат, только что закончивший военное училище, но Сережа хотел, чтобы тот оставил армию; зарплаты там были мизерными, перспектив не просматривалось. Но куда пристроить брата, Сережа еще не знал,– с работой на Украине было туго.
О своем возвращении на родину Сережа жалел, жизнь здесь была беднее и скучнее. Все его надежды были на эту сделку с сахаром. Свою долю он собирался вложить в какое-нибудь выгодное предприятие, заработать как следует и перебраться в Киев, а то и в Москву, а еще лучше – уехать за границу. Петро предлагал ему открыть совместный бизнес: гонять в Россию через Польшу иномарки, но Сережу больше привлекали ценные бумаги. Он уже пробовал играть на бирже, и у него получалось.
* * *
Ляля перезвонила почти сразу.
–Ответить? – спросила Анна.
Норов кивнул.
–Паш, ну че ты трубку-то бросаешь! – жалобно заговорила Ляля.– Я что ль виновата, что у меня сейчас денег нету?! Вовка подстроил мне подлянку! Я отдам потом, хочешь, расписку напишу? Скажи, какие проценты…
–Я не беру процентов,– перебил Норов.
–Паш, ну че ты обижаешься?! Что ж мне теперь, в тюрьму садиться?
–Почему в эти дни ты не отвечала на наши звонки?
–Мне Вовка не велел! Со всеми запретил разговаривать, чтоб никто нас не выследил!
–Зачем вы решили меня подставить?
–Да никого я не подставляла! Меня саму подставили! Сижу тут, блин, одна, как дура, кукую, не знаю, че делать…
–Вы убили Камарка из-за денег?
–Я?! Жерома?! Да ты че! Да я… Паш, я тебе клянусь! Это Вовка! Я тут вообще не причем! Я сама в шоке! Плачу с утра до вечера!..
–Он его убил из-за твоего шато?
–Откуда я знаю?! Паш, ну че такие вещи по телефону обсуждать? Ты приезжай, я все расскажу… Мне скрывать нечего!
–Я подумаю,– холодно сказал Норов.
–Да чего думать-то! – всполошилась Ляля.– Меня спасать надо, а ты думать собрался! Нашел тоже время думать! Паш, я тебя как человека прошу! Ань, ну скажи ему! Ну пожалуйста!..
Она всхлипнула, не то притворно, не то по-настоящему.
–Подумаю,– повторил Норов, ничуть не растроганный, и отключился.
* * *
Погрузку закончили в воскресенье, отправление поезда было назначено на утро понедельника. Полковник рассчитался с Петро, и тот устроил им на радостях торжественные проводы. На сей раз он повез Норова и Рындина в Полтаву, но не в ресторан, а в баню, где заказал люксовый номер.
–Баня шикарна,– заверял он.– Сами побачите.
Номер действительно был превосходным: огромный, состоящий из нескольких помещений, с русской парной, большим бассейном, мраморной плиткой на полу, джакузи и комнатой отдыха с телевизором; в ней уже ломился от закусок стол и стояли запотевшие бутылки.
Не успели они раздеться, как появились девушки: ладные, смазливые веселые хохлушки в дешевых черных вечерних платьях.
–Выбирайте, хлопци,– приговаривал Петро, придирчиво оглядывая девушек,– гуляйте вид души! Я пригощаю. Якшо ци не сподобаються, ми инших позовом.
Но «инших» звать не пришлось, «сподобались» и эти. Услышав, что за все платит Петро, полковник взял двоих. Сережа, помявшись, как бы между прочим посадил рядом с собой худенькую высокую девочку с красивым кукольным лицом. Поскольку Норов, не любивший проституток, тянул с выбором, Петро сам назначил ему девицу по своему вкусу: полнотелую румяную хохотушку. Еще одну, веселую, красивую крепко сбитую девушку, он оставил себе, остальных отправил восвояси.
Девушки, не чинясь, сразу разделись и завернулись в простыни. Выпив по рюмке, все вместе отправились в парную; там Петро, взяв веник, мастерски попарил сначала полковника, затем Норова. Сережина девушка выскочила почти сразу, – чтобы тушь не потекла, но остальные, по-простому смыв косметику, парились с удовольствием и даже обмахивались вениками. Потом, раскрасневшиеся, все вместе сидели за столом, пили и ели, смеялись грубым шуткам Петро и его анекдотам.
К номеру примыкали две неприметные комнатки, там лежали толстые упругие матрасы во весь пол, «сексодромы», как назвал их Петро, и
