Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов

–Цукор – вищий сорт!– заметил Петро.

–Хороший сахар,– подтвердил Сережа.

–Сколько тут? – спросил Норов.

–Шесть тысяч тонн, как договаривались.

–Побильше трохи, – вмешался Петро. – Шисть тисяч триста. Якщо все нормально пройде, мы вам ци триста считать не будемо. Безкоштовно отдадим.

–Бесплатно,– перевел Сережа.

Норов оглянулся на парней у входа, которые молча, без улыбки рассматривали его и полковника.

–Когда можно забирать?

–Да когда хочете,– легко отозвался Петро.– Аванс тильки давайте. Половину зараз, половину писле погрузки. Все по честному. Погрузка – за наш счет.

–Сколько на погрузку времени уйдет?

–Постараемося швидше. Дня за три впораемося.

–А вы сегодня сможете начать?

Петро вопросительно посмотрел на парней.

–А чого немае-то? – ухмыльнулся один.– Зараз мужикив зберемо, вони все зроблять швидко. Гроши-то всим потрибни. Вони ж тут лапу сосут.

–Не, так не катит! – вдруг подал голос полковник.– Двадцать процентов – сразу, остальное – после погрузки.

Петро почесал в рыжем затылке и обернулся на парней. Но те молчали, предоставляя ему решать.

–Добре, йде,– согласился, наконец, Петро.– Вси ж свои, чого ж крохоборничать.

–Вот это – правильный подход! – с удовлетворением заключил Рындин.

–Погоди, – озабоченно произнес Норов, рассматривая маркировку на мешках.– Тут написано, что это сахарный песок! Как же мы его повезем? Мы же его как цемент оформляем! Может, как-то замазать?

–Да тут этих мешков – до черта! – проворчал Рындин.– Замучишься замазывать!

–Не треба ничого замазувати,– возразил Петро.– Треба просто таможенникам грошей дати.

Один из парней хмыкнул.

–Десятку лишнюю им кинете,– по-русски проговорил он.– Они вам сами все замажут.

–Якшо що, я сам на таможню пидтягну,– пообещал Петро.– У мене там прихваты.

–Тут, кстати, везде почему-то стоит харьковский завод…

–Вони ранише разом работали, харькивски та наши. Вместе, – типа смежники. Ти, з Харькова, у наших цукор брали, а наши у них – тару.

–Собирайте людей, начинайте погрузку! – сказал полковник. – Бабки я вам сегодня же отдам. Мне только надо сперва начальству отзвониться, чтоб не волновалось.

Он подчеркивал, что главный тут он, а не Норов.

* * *

По дороге к машине Анна достала из сумки телефон, взглянула на список пропущенных звонков и вдруг остановилась в изумлении.

–Вот это да! Знаешь, кто мне звонил, пока мы были в церкви?

–Неужели нестриженая овца?

–Ляля! Ляля Кузякина!

–Серьезно?!

–Причем дважды! – подтвердила Анна.– Ой! Смотри! Это опять она! Ответить?

–Ну конечно!

–Алло,– настороженно произнесла Анна, включая громкую связь.

–Наконец-то дозвонилась! – с искренним облегчением воскликнула Ляля. – Привет! Ну че, как дела?

–Хорошо, спасибо,– медленно и все так же настороженно проговорила Анна.– А у тебя?

–А у меня х-ево! – объявила Ляля.

Анна моргнула от такой экспрессии.

–Пи–ец! – продолжала Ляля.– Сижу, бл–ь, не знаю, что делать!

Анна взглянула на Норова. За время, что они не виделись с Лялей, та успела поменять языковой регистр; видимо, она уже не претендовала на роль великосветской дамы.

–Ты где сейчас? – энергично продолжала Ляля.

–Я не дома,– неопределенно ответила Анна.

–Меня спасать надо! Срочно!

–От кого?

–От Вовки, психопата долбанного, от кого же еще?! Чуть не зарезал меня, козел!

–За что?

–Из ревности! Идиот ох—евший! А Пашка-то далеко?

Анна терпеть не могла, когда кто-то называл Норова «Пашкой»; она недовольно нахмурилась.

–Пашка здесь,– сказал Норов.

–Паша, привет! – обрадовалась Ляля.– Приезжайте за мной скорее, а то я тут в полной жопе! Я в Тулузе, в отеле, в «Плазе», знаешь? Прям на площади…

–Ну, это далеко не полная жопа, – заметил Норов.

–Полная! – возразила Ляля.– Мне ж расплатиться-то нечем! Мрак!

–Неприятно, – согласился Норов.

–Этот козел еб–й мне все карты заблокировал! В отеле полицию обещают вызвать! Прикинь! Мне только этого не хватало!

–Ты хочешь, чтобы мы приехали и за тебя заплатили?

–Ну да!

–Поэтому и звонишь?

–Нет, ну а кому еще мне звонить?!

–Только нам,– подтвердил Норов.

–Паш, у меня ж тут нет никого, кроме вас! Я ж отдам потом, отвечаю!

–Не сомневаюсь, – отозвался Норов и выключил телефон.

* * *

На погрузку Петро согнал человек сорок, в основном, немолодых мужиков. Ставили по восемь человек на вагон. В предвкушении заработка настроение у всех было бодрое, работали по-честному, старались, но дело все равно продвигалось не так быстро, как хотелось; многие не обладали должным опытом, к тому же тележек на всех не хватало, мешки приходилось таскать на себе, что, естественно, замедляло процесс. Состав был нестандартным, слишком длинным, не помещался на путях, к передним вагонам приходилось шлепать по грязи с мешком на горбу чуть ли не полкилометра. Всю поверхность земли перед вагонами и днище самих вагонов требовалось плотно закрыть картоном, чтобы сахар, легко впитывающий влагу, не пошел комками. Нужного количества картона не оказалось, и помощники Петро гоняли за ним в Полтаву.

В результате провозились целых три дня. Все это время саратовцы обитали в доме колхозника. Рындин и его парни изнывали от скуки. Делать в Карловке было нечего, гулять негде, смотреть нечего: обшарпанные двухэтажные бараки, дорога на короткой главной улице, вся в ямах и грязных лужах, кирпичные дома частного сектора, деревянные некрашеные заборы, мусор, стаи немытых тявкающих собак. В четверг накрапывал дождь, и мелкая извилистая речка, на берегу которой стоял поселок, сделалась совсем свинцовой.

Дома в Восточной Украине были, пожалуй, побольше и поопрятнее, чем в России, но в целом большой разницы не было. Все в Карловке знали, зачем они сюда приехали. Местные жители рассматривали их с любопытством, кое-кто даже здоровался. В России народ был поугрюмей.

В столовой дома колхозника кофе не было – только чай, кисель и компот, но страдали от этого лишь Норов да Рындин, остальные спокойно обходились и без кофе. Охрана, привезенная полковником, с утра до ночи резалась в дурака, двое на двое, награждая проигравшего немилосердными щелбанами по лбу и увесистыми шлепками колодой по ушам. Напиваться им полковник запрещал и, поскольку сам жил с ними, парням не оставалось ничего другого, как терпеть. Рындин то и дело звонил в Саратов, докладывал Мураховским о ходе погрузки да часами болтал с женой, благо, оплата его переговоров шла за казенный счет. В целом он чувствовал себя совсем неплохо. Норов, в отличие от него, нервничал, пытался этого не показывать, и не знал, чем себя занять.

Чеченцы с охраной не смешивались, держались отдельно. Сидя на кровати с подобранными под себя ногами, друг напротив друга, они молча подолгу играли в нарды, которые Салман захватил с собой. Они удивляли Норова смесью варварства