Смерть в прямом эфире - Кирстен Уайт
Его настроение снова меняется и грозовым фронтом давит на общую атмосферу, положив конец всем разговорам.
Вэл смотрит из окна на проносящийся мимо пейзаж. Они оставили позади малонаселенные районы Юты и теперь едут по длинному участку пустой трассы. Без людей, навязывающих свою волю клочкам земли, или сельскохозяйственных угодий, растительность сводится к скудным зеленым кустикам на засушливых бурых холмах. После того как на протяжении многих миль не попадается ни одного кафе, четверка путешественников делит между собой купленные чуть ранее закуски. Закат окрашивает всё вокруг в фиолетовый оттенок по мере того, как время приближается к десяти вечера. На единственной остановке для дозаправки у горного перевала ветер хлещет так сильно, что делает невозможным любую беседу снаружи, поэтому все с облегчением снова забираются в защищенную тишину арендованной машины.
Айзек заводит мотор не сразу, а поглядывает на свой телефон, хмурясь, после чего произносит:
– Благодать уводит нас в сторону от цели, – затем, должно быть, замечает недоуменный вид Вэл, потому что улыбается и поясняет: – Благодать – это название города, где живет твоя мать.
– В этом гораздо больше смысла. А я-то пыталась расшифровать метафорическое значение фразы.
– Благодать существует за гранью твоего пути, – Хави хохочет. – Звучит в точности как один из мотивационных постов в какой-нибудь соцсети.
– Которым моя мама обязательно бы поделилась с подругами, – вздыхает Маркус.
– Пожалуйста, тогда завезите сначала нас, – просит Хави. – Я официально заявляю, что мне совсем поплохеет, если наша и без того неприлично долгая дорога растянется хоть на час.
Парни и так из шкуры вон лезли ради Вэл. Конечно, теперь они должны подумать и о себе.
– Да, конечно, я не возражаю.
Однако она тут же начинает раскаиваться в своей уступчивости, когда они снова оказываются на шоссе и ночь постепенно перехватывает бразды правления у бесконечного летнего вечера. Даже если пункт назначения спутников находится где-то совсем рядом, а Благодать расположена лишь немногим дальше, уже становится поздно. Неужели Вэл действительно хочет огорошить мать нежданным возвращением посреди ночи?
Скорее всего, в Благодати найдутся гостиницы. Такие, где не спросят удостоверения личности. Если так подумать, Вэл не особенно хорошо представляла себе, как они работают. Можно ли будет расплатиться наличкой?
Указатель предупреждает, что после съезда никаких сервисов не встретится. Айзек сворачивает туда, оставив трассу позади. Впереди тянется двухполосная дорога без каких-либо знаков. Единственное, что видно в свете фар, это низкорослые кустарники, возникающие каждый раз внезапно, отчего Вэл вздрагивает, словно это они несутся навстречу автомобилю, а не наоборот. Мрак тоннелем смыкается над путниками, внушая чувство, что они остались одни в мире. Спустя какое-то время – слишком долгое время – что-то наконец меняется.
Из асфальтированной дорога превращается в грунтовую.
– Не может быть, – Хави наклоняется вперед и хватается за кресло Айзека, пока тот осторожно маневрирует среди кочек. – Мы, наверное, не туда заехали.
Маркус поднимает телефон, видит, что сигнал отсутствует, разочарованно вздыхает и открывает скриншот с указаниями, как добраться до места назначения.
– Нет, свернули мы правильно, а по пути не встречалось ни одного перекрестка.
– Но здесь же ничего нет. Настоящая глухомань.
Вэл выглядывает в окно, напрягая зрение. На ферме темноту всегда наполняли звуки: шорох листвы, негромкое ржание лошадей поодаль, скрипы кособокой лачуги, которую они делили с отцом. Здесь же создается ощущение абсолютной пустоты, отчего хочется взять за руку Хави – лишь бы удостовериться, что кто-то есть рядом. А еще появляется странное побуждение немедленно приказать Айзеку разворачиваться. Разворачиваться и срочно мчаться обратно на трассу, обратно к источникам света.
– У нас достаточно топлива в баке, – спокойный голос водителя противоречит тому, с каким отчаянием он цепляется за руль. – Давайте проедем еще полчаса, и если не найдем дом, то развернемся и попытаемся отыскать место для ночевки.
– Дом? – удивленно переспрашивает Маркус. – Я думал, мы направлялись к студии, где снимали передачу.
– Так и есть, – Айзек не развивает мысль, поэтому Хави подталкивает его через спинку сиденья.
– Студия что, находилась в доме?
– Нашим семьям требовалось где-то жить во время съемок, – пожатие плечами водителя напоминает скорее нервный тик. – Вы что, тоже всё забыли?
По крайней мере, Вэл в этом не одинока. Остальные дружно кивают, после чего Хави замечает:
– Уже слишком поздно, чтобы везти потерянную дочь к матери.
Ей не хочется признаваться, но он прав. Она и так объявится неизвестно откуда спустя тридцать лет. Не следует добавлять к подобному сюрпризу еще и неурочный час. Никто не обрадуется, если кто-то начнет ломиться в дверь посреди ночи. А негативные эмоции – не то, с чего следует возобновлять отношения с матерью.
– Оставайся сегодня с нами, – предлагает Маркус. – Где бы мы в итоге ни оказались. А утром Айзек отвезет тебя, куда пожелаешь. Подходит такой вариант?
Вэл сперва решает, что он спрашивает одобрения плана у водителя, однако все смотрят на нее, и она кивает, испытывая прилив облегчения. Как от понимания, что сегодня ей есть где переночевать, так и от возможности ненадолго отсрочить встречу с матерью. Завтра, после отдыха, всё пройдет более гладко.
Но минует какое-то время, а машина так и едет по пустынной местности. Вэл наклоняется, всматриваясь в пейзаж за лобовым стеклом вместе с Хави. Маркус мертвой хваткой держится за ручку. Айзек подается вперед всем телом, будто пилотирует самолет в шторм, хотя темнота вокруг по-прежнему непроглядная и застывшая.
Минуты тянутся бесконечно, порождая ужасное напряжение. Если не удастся сегодня добраться до места назначения, то всему конец. Чары, под влиянием которых Вэл решила отправиться в это безумное путешествие, развеются. Остальные тоже поймут, что позвали с собой постороннюю, и пожалеют о своем приглашении. Если так рассудить, то какие узы могут связывать друживших в детстве приятелей, если Вэл ничего не помнит? У нее недостаточно денег на гостиницу, нет адреса матери или способа вернуться домой без помощи Айзека. Черт, да и дома нет на самом-то деле. Только не без папы.
Отчасти Вэл пустилась в это путешествие, так как стремилась убежать именно от понимания, что она ждала, когда отец умрет. Ей ненавистно было сознаваться в этом даже себе, но его кончина стала финишной чертой. Завершением смены. Развязкой, после которой предстояло решить: уйти или продолжать жить выбранной им для дочери жизнью.
И сбежать было легче, чем делать выбор. Хотя это и стало само по себе выбором. Покинуть ферму. Вэл любила и Глорию, и свою работу, и своих воспитанниц. Но только не свою судьбу –
