Детектив без убийства. Очень странные дела и не менее странные способы их раскрыть - Вадим Головин
Слава вскочил со стула:
– Кто вас сюда пустил? Покиньте немедленно ресторан! Охрана!
Разогретая публика со своих мест с интересом наблюдала за происходящим. Наконец, кто-то из гостей взял учительницу под локоть и повел к выходу. Она шла и смеялась. Что-то бубнила себе под нос.
Все это время я тайком следил за Марией Дмитриевной и, убедившись в ее сохранности, пошел заводить двигатель.
Учительница вдруг застыла в дверях. Сзади ее окликнули: это был Славин отец с конвертом в руке.
– Вот, возьмите. Тут сотня. Мы с матерью подарить хотели, но вам нужнее.
– У вас не возьму, – возразила клиентка.
– Берите. Это вам за урок для сына.
Учительница сунула конверт в сумочку и села ко мне в машину. Славин отец курил и смотрел, как мы уезжаем. Позади него на выходе из ресторана стоял маленький мальчик Слава. Уезжая, Мария Дмитриевна, как внуку, помахала ему рукой.
10. Куплю вашего сына
В рабочем кабинете Николая Витальевича висела в золоченой раме родословная – большое такое полотнище в полстены. На самой верхушке семейного древа находился портрет обитателя кабинета, как бы предупреждая посетителей, что перед ними потомок рода княжеского. А по факту – очередной поехавший от бабла герой нашего времени. Человек уже немолодой, с возрастной тягой к роскоши.
Николай Витальевич был тупиковой ветвью на родословном древе: своих детей у него не случилось. Зато жену взял сразу в комплекте с трехлетним мальчишкой на руках. Как они познакомились, точно сказать не могу. Если не ошибаюсь, барышня переехала в Москву из Чебоксар в поисках работы, а нашла богатого мужика. Что-то из этой оперы.
Наличие молодой супруги тешило мужское самолюбие, но проблема репродуктивной функции по нему била со страшной силой: помимо прочего прерывалась родословная. Поэтому Николай Витальевич решил ребенка жены усыновить и воспитывать как своего родного. Как ни крути – поступок.
Оставалось уладить маленькую проблемку: убедить биологического отца отказаться от родительских прав на мальчика. Тем более что папаша участия в жизни сына не принимал совсем. Это был такой канонический тридцатилетний Дима из глубинки с долгами по алиментам и туманными перспективами на жизнь. Так что долго уламывать его не пришлось. Он отрекся от сына в обмен на списание долгов и уже помышлял о переезде в Казань, чтобы там торговать ножами с AliExpress. Но грандиозные планы рухнули.
– Ты что, нас без внука решил оставить? – возмущался Димин отец. – А если бы я вот так поступил с тобой?
Пока его распекали родители, Дима молчал и, наверное, мысленно прощался с Казанью, где никогда не был.
– Алименты мы за тебя погасим, – продолжил папа, – но с условием, что ты устроишься на нормальную работу с постоянным доходом. И бросишь всю эту лабуду.
В темных закоулках Диминой души от переживаний не мог найти себе места торгаш Процентино, тайное альтер эго Димы. Под таким «ником» незадачливый отец вел переговоры с китайцами на площадках виртуальной торговли, воображая себя эдаким дерзким волком с Уолл-стрит. Точнее сказать, с улицы Карла Маркса, где жил на квартире своей новой пассии.
– Ладно, не нагнетайте, – отмахнулся от родителей Дима.
Он уже мысленно отпустил своего внебрачного сына, а теперь нужно было снова становиться отцом-алиментщиком. Такой статус Диме претил. Чтобы переключиться, он залез в соцсеть и стал скроллить любимый паблик с цитатами Стива Джобса. Работать не двенадцать часов, а головой Дима пытался с тех пор, как забил на учебу в вузе. Тогда ему казалось, что вся жизнь впереди, все успеется. А тут вакансия подвернулась – кредитки впаривать.
Но вот он, без денег и без семьи, строчит сообщение залетевшей бывшей: «Давай менять ничего не будем. Отцом Саши по документам останусь я». Она отвечает сначала спокойно, взвешенно, как подобает жене богатого: «Объясни мне, зачем тебе нужен сын?» Потом все-таки срывается: родительские права могли стать хорошим крюком на мужа, а бывший опять палки в колеса вставляет. «Только и можешь, что палки ставить», – вырвалось у нее в сердцах. Дима стыдился признаться, что решение за него принимали родители, поэтому ничего не ответил. Потом были еще звонки, эмоциональные разговоры. Несчастный отец устал отбиваться и просто перестал брать трубку.
Николай Витальевич страшно бесился из-за того, что ребенок записан не на него. Он не имел власти над мальчиком и не мог вписать его золотыми буквами в родословную. А в детском саду и вовсе вышла безобразная сцена: у него спросили, кем Саша приходится ему. Ситуацию Николай Витальевич принял слишком уж близко к сердцу, и это подвигло его искать решение проблемы. В итоге пришел ко мне.
– Дали бы просто денег этому Диме, – говорю.
– И это все, что вы можете предложить? – в дерзкой манере отвечал Николай Витальевич. – Тогда я напрасно теряю время.
– По-моему, это самый короткий путь.
– Я не спонсирую голодранцев, – нервно ответил клиент, – ни копейки он из моих рук не получит.
Ему хотелось не просто решить проблему, а почувствовать свою власть. Выкрутить Диме руки, заставить жрать землю. Деньги не были для него тратой, а платой за удовольствие.
– Осадите его, чтобы голову сильно не задирал. Только не покалечьте, – велел клиент. – Пусть знает, что со мной шутки плохи.
Я подключил чебоксарских коллег, о чем впоследствии пожалел. Трое крепких парней подстерегли Диму возле подъезда.
– Привет тебе из Москвы, – выкрикнул в спину жертве один из них.
Дима обернулся и сразу же схлопотал. Дома он промыл нос ледяной водой и написал сообщение бывшей: «И этот человек хочет воспитывать моего сына?»
Николай Витальевич был доволен и велел продолжать «лечение».
– Только не потеряйте, когда побежит, – предупредил клиент, – чтобы его пробрало конкретно.
ИЗБИЕНИЕ ДИМЫ, ПО ПРАВДЕ ГОВОРЯ, НЕ ВХОДИЛО В МОИ ПЛАНЫ. Я ВООБЩЕ РЕЗКО ПРОТИВ РУКОПРИКЛАДСТВА.
Изначально просил коллег просто на испуг взять, максимум грубо толкнуть в плечо. Они сделали по-своему, по шаблону. Что говорить, если в России до сих пор взыскивают долги и устраняют прочие разногласия с помощью табуретки. В общем, стало как-то поганенько. Из-за меня пострадал невинный, да и сам я чуть было не подставился: деньги на карточку исполнителя по глупости перечислил со своего счета. Повезло, что Дима отделался синяками и не заявил в полицию.
Помню, как впервые меня самого избили. Мне исполнилось девять лет, я гулял с одноклассником во дворе. К нам
