Дональд Уэстлейк - Разная любовь, разная смерть
Почему такой девушке вдруг пришло в голову выкинуть подобный номер? Очень уж это, казалось, не соответствовало ее характеру. Я решил, что, когда найду ее последнего мужчину, обязательно его спрошу.
Около четырех позвонил Рембек.
– Я составил новый список, – сообщил он.
– Отлично.
– Еще я проверил тех десятерых. Трое чисты, у них бесспорное алиби. А что нам делать с остальными?
– Возможно, мы сумеем еще кого-нибудь исключить, – предположил я. – Данные медэкспертизы сужают временные рамки. Все, кто сможет показать, что были в городе в течение получаса около половины второго ночи в четверг, свободны от подозрений.
– Как так?
– Отсюда до Аллентауна добираться, как минимум, час. Потерпевшая погибла между двенадцатью и тремя. Это означает, что если ее убили самое раннее в двенадцать, то убийца не мог вернуться в город до половины второго. А если ее убили самое позднее в три, то он не позже половины второго должен был выехать из Нью-Йорка.
– Минуточку, я все запишу. – В трубке некоторое время было молчание, затем снова раздался его голос:
– Еще двоих можно исключить. Осталось пятеро.
– Плюс дополнительный список. Сколько в нем человек?
– Шесть. Какой я идиот, мистер Тобин, что допустил такую ошибку. Просто это наглядно показывает, как функционирует человеческое сознание. Я уже отдал приказ проверить их всех.
– Хорошо. Теперь организуйте мне встречи с теми пятью из первого списка.
– Организую. На сегодня.
– Если возможно.
– Возможно, мистер Тобин. Возможно все, что вы пожелаете.
– Ладно. Роджер Керриган входит в число этих пяти оставшихся под подозрением?
– Да. У него вообще нет алиби. Надеюсь, вы не думаете, что это он?
– Нет. Сегодня вечером он мне пока не понадобится.
– Э-э-э... Вот в чем дело, мистер Тобин... Он должен присутствовать во время ваших.., собеседований. Те, м-м.., кто нас контролирует, хотят знать, что происходит, какие вы задаете вопросы, и все такое прочее.
– Ничего страшного, – успокоил я его. – Я не возражаю, пускай присутствует.
– Прекрасно. Рад это слышать.
– В списке есть еще и какой-то Кэнфилд. Это адвокат, с которым я встречался у вас?
– Да, это он. Юстас Кэнфилд. Но он исключается, определенно исключается.
– Ладно. Вы говорили, что у вас есть все сведения в письменном виде?
– Они вам нужны?
– Да. Я хотел бы все материалы держать в одном месте – так удобнее.
– Хорошо. Сейчас я их подошлю. И извещу вас, когда договорюсь о встречах.
– Благодарю.
Я повесил трубку. Микки Хансел стоял у стола, разглядывая фотографии Риты Касл.
– Знаете, – произнес он, не отрывая глаз от фотографий и качая головой, – как я теперь сожалею.
– О том, что ее убили? Да, история неприятная, – согласился я.
– Ах да, да. И об этом я жалею, – сказал он.
– То есть как? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду себя, – ответил он. – Какой я болван! – Он покачал головой. – Она сама мне предлагала. Какой же я болван!
Глава 11
В пять часов вечера я отправил Микки домой, дав ему запасной ключ от моего офиса и велев явиться в девять часов утра, разобрать по папкам оставленные бумаги, отвечать на телефонные звонки и записывать все, что мне передадут, и ждать от меня дальнейших указаний.
И только сейчас, оставшись один, когда за окнами уже начало смеркаться, я почувствовал, будто немного притормозил и начал останавливаться, как если бы снял ногу с акселератора. Пока рядом крутился еще кто-то – пусть даже Микки, – я беззаботно проделывал все положенное и вообще все телодвижения, но, оставшись в одиночестве, я остро ощутил неизбежную правду и как-то сразу обмяк, устало опустился на стул, словно отыгравшая свою роль марионетка. У меня на самом деле уже не было интереса к тому, чем я занимался, как вообще давно его не было ни к чему. Я провел еще некоторое время в офисе, в мыслях о моей стене.
Роджер Керриган пришел в двадцать минут шестого и принес с собой портфель, из которого извлек рапорты на предмет допрошенных по алиби, записку Риты Касл и новый список. В его присутствии я снова оживился. Проверив список, я увидел, что Микки Хансел в него включен последним, как и Уильям Пьетроджетти, бухгалтер. Я написал Микки записку завести папки на эти имена – “кроме тебя самого”, – прикрепил ее к листку с именами и положил ее Микки на стол.
Керриган, ухмыльнувшись, заметил:
– Вы прямо как заправский бизнесмен.
– Это тоже своего рода бизнес, – заметил я. – Как насчет собеседований?
– Все назначены на сегодняшний вечер с промежутками в сорок пять минут. Времени достаточно?
– Более чем.
– Все состоятся у Эрни.
– А вот это плохо, – сказал я. – Я хочу с каждым повидаться у него дома. Он нахмурился:
– А что, есть разница?
– Есть.
– Тогда позвольте воспользоваться вашим телефоном? Я поднялся из-за стола и уступил ему свое место, чтобы он позвонил Рембеку насчет предложенных мною изменений. Пока он этим занимался, я сел на место Микки и начал просматривать сведения, собранные по алиби допрошенных, в первую очередь тех, кого Рембек исключил. Придраться было не к чему. Повесив трубку, Керриган обратился ко мне:
– Готово. А оставшихся шестерых проверят к завтрашнему утру.
– Прекрасно.
– Я ведь тоже один из подозреваемых, не так ли? – спросил он.
– Пока – да.
– Тогда можете побеседовать со мной прямо за ужином. Первая встреча назначена на семь тридцать.
– Ладно. Только сначала докончу вот это.
Я просмотрел материал на тех пятерых, которые пока что оставались под подозрением, включая самого Керригана, утверждавшего, что в среду вечером он был дома один и смотрел телевизор: сначала – “Вечернее шоу”, а потом – фильм ужасов Бориса Карлофф-Бела Лугоси “Черная кошка”. Поскольку вечернее шоу закончилось в час ночи, он вполне мог уехать после него и успеть в Аллентаун в установленное время. “Черная кошка” была снята в 1935 году, поэтому ее Керриган мог видеть еще тогда, и знание сюжета вовсе не означало, что он смотрел фильм именно в среду в ночном телепоказе.
Следующим в списке был некто Фрэнк Доннер, значившийся как бизнесмен (автоматы по продаже сандвичей и напитков), который, по его утверждению, провел тихий вечер в обществе супруги и лег спать в половине двенадцатого. Спальни у них с женой разные, но я бы все равно не поверил ее словам о времени отхода ко сну, не подкрепленным доказательствами.
Далее шел Луис Хоган, работавший в профсоюзах и вернувшийся в Нью-Йорк в среду на машине из Вашингтона в два тридцать ночи. Сделать небольшой крюк и заехать в Аллентаун для него не составило бы труда.
Затем – Джозеф Лайдон, занимавшийся операциями по продаже недвижимости, заявивший, что с восьми тридцати в среду вечером до двух пятнадцати ночи был со своей любовницей у нее на квартире. Вряд ли ее можно считать надежным свидетелем, а ее слова принимать на веру бездоказательно.
И наконец, Пол Айнхорн, служащий авиакомпании, который в среду ночью в одиночку шатался по барам и не знал точно, когда вернулся домой, помнил только, что бары к тому времени уже закрылись.
В заключение я снова перечитал записку Риты Касл. Безусловно, создавалось впечатление, что записку писала смазливая куколка, как ее охарактеризовал Роджер Керриган, и я снова подумал о двух фотографиях Риты Касл, присланных Рембеком.
"Я ухожу. Я встретила настоящего мужчину, и мы вдвоем собираемся начать новую жизнь подальше отсюда. Ты никогда нас больше не увидишь”.
Основываясь на том, как сформулирована записка, можно было сделать определенные предположения. Замешанный в деле мужчина был искусным любовником – по крайней мере, для Риты Касл более желанным, чем Рембек. По нашей версии, он принадлежал к кругу знакомых Рембека. По всей видимости, не было причин для иных предположений и надо придерживаться их до тех пор, пока они не заведут нас в тупик – если такое случится. Тогда придется все бросить и опять выдвигать новые теории.
Какие еще из этой записки следуют выводы? Я покрутил ее в руках, пытаясь что-то разгадать, прочесть каким-нибудь иным способом, но в голове было пусто, ни единой мысли.
Ладно. Время терпит – мы еще не зашли в тупик и, может быть, не зайдем. Я спрятал записку в шкаф, оставил рапорты о допрошенных по алиби на столе Микки, чтобы он их сразу подшил и убрал карандаши и бумаги в верхний ящик своего письменного стола. Затем я накинул плащ, и мы с Керриганом вышли из офиса и спустились на улицу. Не без труда поймав такси, мы направились в центр города в очень дорогой ресторан, рекомендованный Керриганом. Когда я забормотал было что-то насчет цены, Керриган успокоил меня:
– Не думайте про это, господин бизнесмен. Вы забыли, что все расходы оплачиваются?
Блюда не стоили затраченных денег. Но в конце концов меня ведь вообще могли и не кормить бесплатно. Мы молчали, пока не приступили к кофе, и тогда Керриган заговорил:
