Марина Серова - Испанский сапожок на шпильке
— Да нет, ничего… Сейчас вот замою водой, оно в два счета просохнет.
— Если честно, — голос у незнакомки был очень приятный, — то я сразу же обратила на вас внимание, как только вошла в ресторан. И на ваше платье, и вообще… В таких заведениях не часто встретишь приличную женщину. Так, проститутки одни.
— Знаете, а ведь я то же самое собиралась сказать и вам. Больше того, мне показалось, что вы вообще не здешняя.
— А я действительно приезжая. Гощу здесь у одного знакомого. Если хотите, пересаживайтесь за наш столик… Нам специально приготовили рябчиков и какую-то особенную осетрину. Моего приятеля здесь знают и почитают.
— Спасибо, но я не одна. Я должна посоветоваться со своим спутником. — Хотя ни малейшего желания с кем бы то ни было советоваться у меня практически никогда не возникало. Тем более в той ситуации, в которой я находилась сейчас. В конце-то концов, я была на работе, а потому могла действовать так, как считала нужным.
Женщина подкрасила губы нежно-розовой помадой, улыбнулась мне в зеркале, и мы с ней вышли из туалета. В ресторан вошли вместе и сразу же разошлись в разные стороны.
— Послушайте, Эдик, — сказала я, усаживаясь за столик, — скажите мне, пожалуйста, КТО тот человек, к которому подсела сейчас эта женщина?
— Как? Вы — и не знаете?
— Не ерничайте, не могу же я знать все и всех. Так кто это?
— Нефтяной король местного значения, фамилия его…
— Знаю, можете уже не говорить: Драницын. Вспомнила. Я встречалась с ним несколько раз на презентациях и пресс-конференциях. Его зовут Валерием Александровичем, так?
— Совершенно верно.
— Нас приглашают за их столик. Не знаю, как вы, а я собираюсь это сделать немедленно.
— К Драницыну, за один стол?! Вы не шутите?
— Какие же тут могут быть шутки. Так мы идем или нет? — Я окинула взглядом опустевшие тарелки на нашем столике и усмехнулась: — Кажется, у них там рябчики и осетрина… Вставайте, чего вы ждете? — Я легонько ущипнула его за чувствительное место на локте.
Мы встали и направились к столику, за которым сидели двое — высокий худощавый мужчина в светлом костюме и женщина в зеленом платье.
— Я же говорила тебе, что они придут, — обрадовалась моя новая знакомая, предлагая мне занять место напротив нее. — Давайте сразу выпьем за то, чтобы чудесное платье этой молодой особы высохло как можно быстрее… Ну же!.. — Она потянулась было за шампанским, но бутылку тут же перехватил Драницын.
— Я сам поухаживаю за Танечкой, — сказал он вдруг, ставя передо мной чистую тарелку и наливая шампанское через край бокала. — А выпьем мы не за платье, а за ее светлую голову. Уж я-то понаслышан, понаслышан…
— Может, мы сначала познакомимся, а то ты все говоришь какими-то загадками… Валера, представь меня своей знакомой.
— Татьяна Иванова — частный детектив, очень талантливая девушка, а это, если я не ошибаюсь, господин Васильев, собственной персоной.
— Я рад, — проговорил, краснея от волнения, Эдик, то и дело поглядывая на меня, словно ища у меня поддержки.
— А это, — продолжал Драницын, кивая на свою спутницу, — Марта. Просто Марта. Женщина, приятная во всех отношениях.
Я уже третий раз за сегодняшний день пила шампанское. Первый раз у помощника депутата, второй — в компании Эдика, за индейкой, и вот теперь мне предстояло выпить еще один бокал. Если я буду так работать и дальше, то алкоголизм мне обеспечен. Но я не могла не выпить, потому что меня до сих пор трясло от нападения в туалете. Я изо всех сил делала вид, что мне хорошо и весело. «Интересно, — думала я, разглядывая Марту, — не видела ли она мужчину, который схватил меня в туалете за руки и обещал сделать из меня покойницу?» Но как ее спросить? Когда и где? И слышала ли она угрозу? Можно было бы, конечно, предложить ей сходить со мной в туалет еще раз, но меня бросало в дрожь при одной мысли о том, что сцена с нападением повторится…
За столом шла обычная непринужденная беседа. На тему: ни о чем. А кто-то в нашем славном городе хотел, чтобы я уехала и не мешала ему творить свои грязные делишки. Кто? Что этого человека заинтересовало больше всего, какие именно мои встречи встревожили его? Как бы это узнать? Я за последние два дня нанесла столько визитов и столько всего узнала, что мне трудно было определиться, что же именно насторожило моего невидимого врага. Но мне ничего не оставалось, как взять себя в руки. Стряхнув с себя оцепенение, я поднялась и заявила, что мне пора домой. Мне действительно было пора. Но, с другой стороны, я уже не могла вести машину (в случае, если мне придется ее угнать), да и координация движений несколько нарушена. Настроение скверное. За мной следят. Что может быть хуже? Неужели этот КТО-ТО думает, что я сейчас же помчусь в аэропорт брать билет до Сингапура или Тамбова, чтобы только меня не грохнули в подъезде? Предположим, это убийца Цветкова хочет, чтобы я уехала из города. Да мало ли людей увидело его в тот день? Весь дом и двор высыпали, чтобы посмотреть, кто палит из пистолета. Нет, тут заворачивалось что-то непонятное. Очевидно, я нащупала оголенный нерв и теперь, сама того не ведая, вслепую дергала его, приводя в движение какие-то опасные рычаги.
— Рановато, конечно, — проронил разочарованным голосом Драницын, — но раз надо, значит, надо. Но мы же не можем отпустить вас одну. Если хотите, я дам вам своего водителя…
— Нет-нет, — поспешно сказала я, не желая быть обязанной кому бы то ни было. — Я доберусь сама.
— Но почему? — подал голос Эдик, который во время разговора хорошо, если обронил две-три фразы. — Вы же со мной. Значит, я и отвечаю за вашу безопасность.
— Ну а мы, с вашего позволения, еще посидим, да, Марточка?
— Мне бы не хотелось, чтобы мы вот так расстались и больше никогда не увиделись. Запишите телефон, сейчас я живу у Валеры, он в любом случае скажет, как меня найти… — И она продиктовала номер телефона Драницына. В принципе знакомство полезное, я это чувствовала, но насколько реальна наша встреча?
Мне ничего другого не оставалось, как дать ей свою визитку.
— Какая интересная у вас работа. Кто знает, может, мы когда-нибудь сумеем быть полезными друг другу.
Я улыбнулась ей, но в душе остался какой-то осадок.
— Марта, мне бы хотелось задать вам один вопрос, но без свидетелей. Вы не могли бы выйти?
— Конечно.
Мы вышли, и я спросила ее, не видела ли она кого-нибудь в туалете перед тем, как встретиться там со мной.
— Нет. А что случилось?
— На меня напал какой-то тип, но лица его я не разглядела. Вот я и подумала, может, вы что-нибудь видели.
— На вас напали? И так тихо?
— Чтобы сказать пару теплых слов, совершенно не обязательно кричать.
* * *Через несколько минут я уже сидела в «мерсе» Васильева.
— Вы намерены вести машину в нетрезвом виде?
— Мне не привыкать.
— А если остановят?
— Меня — не остановят. Пристегнитесь.
— А хотите я вам сейчас пощекочу нервы?
— Каким образом? — Эдик вел машину уверенно, мы то и дело обгоняли впередиидущие автомобили.
Судя по мокрому асфальту, пока мы были в ресторане, прошел небольшой дождь. Я открыла окно, и в салон ворвался свежий влажный воздух. Мимо нас проплывали горящие уличные фонари, прогуливающиеся нарядно одетые люди. Пахло горячей пиццей, кофе, цветами, высаженными в клумбах, сигаретным дымом…
— Вы сначала скажите, согласны ли вы испытать острые ощущения или нет?
Он притормозил машину и посмотрел на меня. Я уж не знаю, что он подумал в этот момент, но глаза его заблестели. Можно себе представить, что именно пришло ему в голову.
— Вообще-то, — сказал он неуверенно, — я не такой уж герой, каким хочу казаться, вы это, наверное, поняли. Но любопытен, это факт. Давайте ваши острые ощущения.
— Тогда сверните сейчас налево, затем через несколько метров направо.
Судя по всему, он не знал, что именно находится в Овчинниковом переулке. «Что ж, — подумала я, — ему же хуже».
Глава 8 Мелодрама в стиле «Блюз Энд Морг»
Я нарочно попросила его поставить машину таким образом, чтобы он до последнего момента не мог понять, куда я его привезла. Мы вышли из машины и, петляя между домами, подошли к невысокому мрачному строению со стойким, специфическим запахом. Я крепко взяла Эдика за руку, толкнула впереди себя дверь, и мы оказались с ним в едва освещенном коридорчике.
— Осторожнее, здесь лестница…
Мы спустились в подвал, открыли дверь, и в лицо ударил тяжелый, просто невыносимый трупный запах. Быть может, он показался таким густым и едким просто по контрасту со свежим ночным ветерком, который только что овевал наши лица в машине. Как ни странно, но Эдик молчал. Я так и не поняла, догадался он о чем-нибудь или нет.
Валентин, похоже, и правда жил в морге. Когда мы зашли в подсобку, он спокойно заправлялся колбасой и свежими помидорами. Меня от этого зрелища чуть не стошнило.
