Мария Спасская - Волшебный фонарь Сальвадора Дали
– Вахтанг Илларионович, вы знаете о Дали все. Что это за штуковина такая?
– Волшебный фонарь, – с благоговением пояснил искусствовед. – Точнее, праксиноскоп. Волшебный фонарь – это бытовое название игрушки. Между прочим, именно это изобретение послужило прообразом современного кинематографа. Вы тоже, наверное, в детстве рисовали на каждом листке в уголке тетради одного и того же человечка, от рисунка к рисунку слегка передвигая его руки и ноги и, когда пролистывали тетрадь, быстро пропуская страницы через большой палец, человечек начинал двигаться. Тут тот же принцип. В начале двадцатого века подобные праксиноскопы продавались в каждом магазине игрушек, и к ним прилагались наборы самых разных картинок. Летящие птицы, бегущие лошади, танцующие пары. Праксиноскопы водились в каждом доме. Но этот волшебный фонарь особенный. Вещь очень значимая для гениального художника. Я бы даже сказал, его талисман и путеводная нить, неразрывно связывавшая с Галой, женой и музой, вдохновившей Сальвадора Дали на создание его лучших шедевров.
– Да я уж и сам вижу, – с сомнением в голосе проговорил Прохор, делая шаг в сторону и замирая перед белоснежной античной скульптурой в расшитом жемчугом золотом головном уборе, явно не соотносящимся с задумкой древнего скульптора. – А над гипсовым парнишкой для чего так поглумились?
– Это Ганимед, «далинизированный» короной Галы.
– Иными словами, цинично изуродованный. Выставленный в идиотском свете.
Профессор с удивлением взглянул на собеседника, улыбавшегося широкой некрасивой улыбкой, и искренне проговорил, не ожидая в Прохоре подобной наблюдательности:
– Браво, маэстро, вы уловили самую суть творчества гениального мистификатора. Дали обожал любую идею довести до абсурда.
– Но это же бред! – откинул волосы со лба Прохор, рассматривая Ганимеда внимательными карими глазами.
– Бред, и что? – легко согласился Горидзе. – Людям нравится бред Дали. Они готовы платить за него любые деньги. А где же наши девушки? – Профессор вдруг принялся беспокойно вертеть головой. – Пора, Прохор Наумович, двигаться дальше, а то мы и за сто лет все залы не обойдем.
Заметив вдалеке красное платье Кристины и рядом с ней песочный Маринин костюм, Вахтанг Илларионович направился в сторону дам. Следом за ним устремился Прохор. Стоя перед фетровой шляпкой Галы, выполненной в форме ботинка, подруги не замечали приближающихся мужчин, продолжая начатый разговор.
– Только никому не проболтайся, Кристин, ладно? – доверительно шептала Марина. – Честно говоря, мы с Вахтангом встретились перед музеем не случайно. Вахтанг привез меня в Фигерас, потому что мы хотели убежать ото всех. В Москве повсюду знакомые, некуда податься. Думали уединиться в Испании – и вот пожалуйста, столкнулись с вами…
– Вы любовники? – подозрительно прищурилась Кристина.
– Прошу тебя, никому ни слова! У Вахтанга молодая жена и маленький ребенок. Если о наших отношениях станет известно в Москве, его ждут неприятности.
Поджав губы, Кристина неприязненно смотрела на давнюю подругу. Вот она, типичная разлучница. Невзрачная серая мышка, ради которой даже хорошие мужья забывают любимых жен, причиняя им боль и страдания. Эта беспринципная тварь ни перед чем не остановится, чтобы заполучить ее Прохора. Вон как игриво на него поглядывает своими блеклыми глазками. Зычный голос Горидзе вывел Кристину из задумчивости:
– Девочки! А мы вас потеряли!
Искусствовед прибавил шагу и, значительно опередив Прохора, приобнял за талии обеих спутниц и увлек за собой по музею дальше. Из вестибюля они вышли во двор и, поднявшись по пандусу, оказались на сцене театра, увенчанной прозрачным куполом. Прошли мимо титана с кубической головой и с уважением потоптались перед выделяющимся на сером полу желтым прямоугольником, про который профессор сказал, что под ним похоронен Дали.
Давая на ходу пояснения, Горидзе целеустремленно двигался к Залу сокровищ, не сбавляя скорости перед алтарем с возвышающейся восковой фигурой под названием «Твистующий Христос», минуя картину «Взрыв мистической веры в центре собора» и старательно обходя облезлый фонарный столб, установленный в самой середине перехода с целью «далинизировать» археологов будущего. Обшитый красным бархатом, точно шкатулка с драгоценностями, Зал сокровищ хранил в себе важнейшие экспонаты музея.
– Вот, несомненно, одна из величайших картин Дали, – остановившись перед «Корзинкой с хлебом», благоговейно проговорил профессор. – Гала считала картину лучшим подарком художника. Обратите внимание, картина полна таинственности. Она – абсолютная загадка. Полгода Дали овладевал утерянной техникой старых мастеров, стараясь достичь, как он сам это называл, предвзрывной неподвижности предмета. «Корзинка с хлебом» так уникальна, что даже была выбрана в качестве иллюстрации «Плана Маршалла».
– Какого плана? – переспросила Марина.
– Это, дорогуша, программа американской помощи по восстановлению Европы в послевоенные годы, – снисходительно пояснил искусствовед.
– Понятно, – включился в разговор Прохор. И деловито уточнил: – Раз эта картина – самая лучшая из работ Дали, должно быть, и самая дорогая?
– Вовсе нет. Полагаю, что самой дорогой картиной Дали можно смело назвать портрет Поля Элюара. В две тысячи одинадцатом году портрет ушел с аукциона Сотбис за двадцать с лишним миллионов долларов.
– За сколько? – Биркин не поверил своим ушам.
– Приблизительно за тринадцать тысяч евро, – довольный произведенным эффектом, уточнил профессор.
– Вот даже как, – пробормотал владелец корпорации «ПроБиркин» и, сосредоточенно морща лоб, вынул из рюкзака планшет, вышел в Интернет и полностью углубился в изучение заинтересовавшего его вопроса.
Кристину страшно раздражало, что муж поглощен расчетами и не видит окружающих красот. Не замечает «Галарину», проходит мимо «Галы, созерцающей Гиперкубическое распятие», и категорически отказывается смотреть на эскизы к картине «Моя жена, обнаженная, смотрит на свое тело, ставшее лесенкой, тремя позвонками колонны, небом и архитектурой». Зал-лицо известной голливудской звезды Мэй Уэст с камином-носом, глазами-картинами, губами-диваном и невероятным париком-занавесом Прохор также обошел своим вниманием, с головой погруженный в планшет. Уставшие спутницы из последних сил плелись следом за мужчинами – не замолкающим ни на минуту искусствоведом и увлеченным чем-то своим Прохором – и думали только об одном: где бы присесть.
– Не могу больше! – стоя перед очередной лестницей, жалобно протянула Кристина, скидывая узкую модельную туфлю и с наслаждением шевеля затекшими пальцами. – Голова идет кругом! И ноги отваливаются.
– И в самом деле, – подхватила Марина. – Пожалуй, слишком много впечатлений для одного дня.
– Да-да, я тоже что-то проголодался, – не отрываясь от экрана, проговорил Прохор. И, взглянув на Марину, ибо она стояла ближе всех, закончил свою мысль: – Наверняка где-нибудь неподалеку имеется приличный ресторанчик со средиземноморской кухней.
– Не может не быть, – залилась румянцем давняя подруга Кристины.
– Отлично! – воодушевился Биркин. – Немедленно пойдемте обедать. Я угощаю. Как насчет пары махито?
Кристине очень не понравилось, какими глазами Прохор смотрел на хрупкую болезненную Марину. Расправив плечи и прищурив глаза, ревнивица выпалила:
– Насколько я помню по нашему студенческому прошлому, Мариночка предпочитает пиво «Балтику», семерку. И хорошо бы плеснуть в «семерку» побольше водки. Тогда Марина становится невероятно разговорчивая и всем доступная. Но вряд ли, Прохор, мы здесь найдем ингредиенты для любимого коктейля Мариночки, так что лучше нам с ней попрощаться.
Вспыхнув, Марина бросила затравленный взгляд на победоносно улыбающуюся Кристину, повернулась и быстро пошла в противоположную от однокурсницы сторону. Профессор Горидзе было кинулся за ней, но, сделав пару шагов, вернулся назад. Остановился рядом с Прохором и, как ни в чем не бывало, сообщил:
– Понимающие люди хвалят «Овсянку». Говорят, это лучший ресторан Фигераса.
– Вот и славно, – убирая планшет в рюкзак, кивнул Прохор. – Поедем туда и пообедаем.
И, обернувшись к жене, с сердитым удивлением спросил:
– Не понимаю, Крис, что это на тебя нашло? Нехорошо как-то получилось. Марину незаслуженно обидели.
– Что, Про, Марина очень понравилась? – огрызнулась Кристина. – Возьми ее адресок у Вахтанга Илларионовича, он к ней частенько наведывается! Ведь так, Вахтанг Илларионович? Заглядываете к Марине на правах любовника?
Профессор Горидзе побагровел, но стоически перенес нападки не на шутку разошедшейся Кристины, молча следуя за супругами.
– Крис, если ты сейчас же не замолчишь, поедешь в «Овсянку» без меня, – припугнул жену Прохор.
