Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек - Ханс Шерфиг
Большинство из ста тысяч художников, обитающих в кварталах Монмартра, — иностранцы, из них, пожалуй, только тысяча по-серьезному заняты живописью. Остальные стараются выглядеть сверхгениальными и ведут себя в высшей степени эксцентрично.
Нестриженые волосы, борода и длинные ногти — вот что необходимо, чтобы обрести мало-мальский престиж в кафе «Дом» или «Купол». Здесь можно увидеть самые причудливые способы отращивания волос. Буйные девственные, нетронутые чащобы, где птицы небесные могли бы преспокойно вить гнезда. Или тщательно ухоженные бороды, подстриженные на манер самшитовых кустарников в старинных голландских садах.
Ну, конечно, гениальность можно подчеркнуть и другим способом.
Один художник решил, например, вдеть кольцо в нос и, представьте, стал знаменит и почитаем!
Один скульптор всегда ходил босой, в тоге и рассуждал о теософских проблемах.
Раймонд Дункан, брат прославленной Айседоры, расхаживал в купальном халате и сандалиях, его постоянно сопровождали ученики и ручные козы.
Жан Тулип, автор криминальных произведений, целый день неподвижно сидел в кафе, придумывая потрясающие драмы с убийствами, которые потом ночью записывал на бумагу. У него также была великолепная борода, широкополая шляпа и неизменная домотканая накидка, которую он носил зимой и летом.
Датский художник, побывавший однажды в Гренландии, разгуливал по бульварам в наряде эскимоса, меховой куртке с башлыком, мокасинах, или как там они называются. Страдал он в летнюю пору невыносимо, но не напрасно — обратил на себя всеобщее внимание. Говорили, что он прячет свою байдарку под мостами Сены и что однажды гарпунировал полицейского.
Американская художница, чьи натюрморты едва ли были известны узкому кругу в Гринич-Вилледже, сделала татуировку на ногах и добилась, чтобы их засняли для международного фотоагентства. Таким образом она была представлена своими отдельными частями на последних страницах некоторых европейских и американских газет.
Если кому удастся напялить туфли на голову и ходить в шляпе на ногах, тот может быть спокоен: известность и почет обеспечены ему во всех кафе Монмартра.
Мне следовало предвидеть, что я встречу Бранда именно в этой среде. Он должен чувствовать себя как рыба в воде среди таких сверхгениальных личностей, несмотря на «Оксфорд», супружество и обывательскую респектабельность.
Глава 19
Был поздний вечер. Я сидел перед рестораном на Больших бульварах, пил белое вино и наслаждался жизнью. Магазины закрыты, на витринах и входных дверях спущены металлические жалюзи. Но движение так же интенсивно, как днем. Толпы людей заполнили тротуары. Мимо проносились машины, омнибусы.
В маленькой лавчонке напротив ресторана жалюзи были спущены не до конца. Оставался просвет примерно в полметра, можно вползти или вылезть, если проделать эту операцию, распластавшись на земле.
Вдруг я увидел хозяина лавчонки — невысокого роста мужчину с красивой козлиной бородкой: он в ночной рубашке выползал из-под полуспущенных жалюзи, В руках он держал пустую бутылку из-под вина. Рубашка доходила до колен, открывая худые кривые ноги.
Не вызывая никакого удивления, он пробирался через толпу на тротуаре, ловко маневрируя на широкой улице среди машин и омнибусов. Босоногий, в развевающейся вокруг тощих ног рубашке, он вошел в ярко освещенный ресторан. У стойки ему наполнили бутылку вином, и при этом никто не обратил на него внимания.
— Боже, да он же в ночной рубашке! — воскликнул я, обращаясь к своему соседу.
— Ну да, мосье. В ночной рубашке. Именно. — И он покачал головой, дескать, уж эти странные иностранцы, их всегда удивляют такие обычные вещи.
А тем временем мужчина получил свою бутылку, наполненную доверху вином, спокойно и невозмутимо прошел на цыпочках по ресторану, вышел из помещения и пересек улицу. Затем лег наземь и прополз внутрь под жалюзи, опустив их за собой. Одному богу известно, что там происходило за ставнями.
И правда, что удивительного в прогулке по улице в ночной рубашке? Ничего особенного. Я забыл, что нахожусь в Париже. Здесь такие вещи происходят постоянно.
Я невольно подумал о Бранде: должно быть, нелегко ему обратить на себя внимание в этом городе. Бог знает, что он может еще изобрести...
И стоило мне только подумать о нем, как я увидел его лицо в толпе на тротуаре. Несмотря на окладистую бороду и берет, я тотчас же узнал его. И не успел спрятаться. Он заметил меня и бросился к моему столу.
— Вот это да! Ты здесь? Я и не подозревал. Как здорово! Ты не представляешь, как я рад встретить человека, с которым можно поговорить!
Ну, пропала теперь моя спокойная жизнь!
Бранд был куда любезнее, чем тогда, при нашей последней встрече в магазине красок.
— Я так одинок здесь. Терпеть не могу этих французов. По-настоящему рад, что встретил тебя. Ты давно здесь? Почему не навестил меня?
— Ты же в свадебном путешествии, как же это одинок?
— Видишь ли, какая история — мне нужно немного изучить Париж. Самому, понимаешь? Не могу же я брать с собой Веру в малопристойные места. Она не должна и подозревать, что такие вещи существуют. Ну а теперь я зашел слишком далеко. Стал много пить.
— Ты больше не трезвенник?
— Нет, отнюдь. В этом нет никакой необходимости. Я следую моде. К тому же как можно изучать ночную жизнь Парижа, сидя в ресторане и потягивая молоко? Беда только, не могу остановиться. И теперь мечусь, как неприкаянный, как комета. Мне бы нужно вернуться к Вере. Она, наверно, в панике. И ей почти невозможно объяснить, что случилось. В общем, наше свадебное путешествие подходит к концу. Самое время готовиться к отъезду в Свенборг. Новый дом уже готов. Красивый дом, можешь поверить. Ты должен навестить нас, когда вернешься домой. Познакомишься с моим тестем. Колоритная личность. Вера... Позволь, ты ведь еще не знаком с ней!
— Я подожду, пока ты сам вернешься к ней. Где она сейчас? Одна в гостинице?
— Да. И это ужасно. Сидит одна и ждет. Наверно, плачет все время. Это просто преступно! Нужно непременно вернуться, только чертовски трудно. Пора думать о возвращении. Свадебное путешествие и так затянулось.
— А я-то думал, что вы в Италии.
— Я был там. Разве ты не читал обо мне в газетах?
— Читал. Потому и спрашиваю. Ты там отличился в Венеции.
— Сейчас увидишь. Вырезки при мне.
