Ирвин Уоллес - Семь минут
Когда Барретт положил трубку, его настроение окончательно испортилось и ему страшно захотелось позвонить домой, чтобы просто услышать голос Мэгги. Однако он на всякий случай решил не занимать телефон, потому что шел пятый час.
Майк выкурил полкисета табака, но телефон так ни разу и не зазвонил.
И вот сейчас, оставив сообщение телефонистке, где его искать, он спустился вниз забронировать билет на самолет в Лос-Анджелес, а потом отправился в «Памп-рум», чтобы попытаться заглушить боль.
Барретт пил коктейли, но это не помогало. Он спрашивал себя, имеет ли право бедный неудачник, совершенно бесперспективный адвокат средних лет просить Мэгги Рассел разделить с ним судьбу? Она была прекрасная девушка, и он с удовольствием вспомнил ее. На сердце сразу стало легко, и Майк почувствовал возбуждение. Он понял, что вчерашней ночью впервые в жизни познал полные и совершенно откровенные отношения с настоящей женщиной.
Роман с Фей был совсем другим из-за однообразности их отношений. Он чувствовал себя не партнером, а обыкновенным жеребцом, который внушал ей, будто она нормальная женщина. Другие его любовницы, до Фей, были еще хуже. Романы с ними напоминали танец, в котором партнеры двигаются под разную музыку.
Долгие годы Майк чувствовал себя отверженным и думал, что на земле нет женщины, с которой он мог бы связать свою судьбу. Он то и дело читал в книгах о фантастических отношениях между мужчинами и женщинами и испытывал разочарование и тоску, потому что страдал комплексом неполноценности. На основе своего романтического опыта он сделал вывод, что всякие отношения с женщинами определяются в основном постелью.
Только вчера Барретт понял, что во всех этих книгах писали неправду, что его обманули.
Он начал понимать, что честно, а что ложно в отношениях между мужчиной и женщиной, еще когда готовился к процессу. Вчера ночью он впервые испытывал это на себе.
Процесс научил его распознавать ложь в самых лучших эротических книгах. И теперь Майк мысленно поблагодарил своих учителей.
Спасибо вам, профессор Эрнст ван дер Хааг, учитель номер один, за то, что показали фикцию порнографии. «Секс бушует в пустом мире, в котором люди используют друг друга, в мире без любви и ненависти, без благородных мыслей и чувств. Чувства низведены до голых ощущений типа боли и удовольствия, и люди непрерывно чисто механически занимаются сексом только забавы ради».
Спасибо вам, Жак Барзун, учитель номер два. «Обычно половой акт в литературе начинается с краткого вступления, потом — кровать. Мужчина раздевает женщину или заставляет женщину раздеться самой. Внимание читателя привлекается к какой-нибудь одной части женского тела, а потом почти с космической скоростью следует описание собственно секса. В большинстве случаев попытка заканчивается успехом, несмотря на отсутствие подготовки, которая необходима, если верить теории, но мало кто задумывается над последствиями. Чаще всего читатель может найти единственное завершение полового акта в самом оргазме… Современное совокупление в литературе является вымыслом, приемом, направленным на исправление тех или иных пробелов и огрехов в нашей культуре и воспитании».
Спасибо вам, профессор Стивен Маркус, учитель номер три. В «Порноутопии» вы описали, так сказать, эротический ландшафт. «…Два громадных белоснежных холма… Дальше вниз пейзаж меняется. Справа и слева тянутся два гладких белых горных кряжа, в точке соединения которых растет темное дерево… Оно иногда именуется чащей и имеет треугольную форму. Еще оно похоже на кедровую рощу, в центре которой находится темная романтическая расселина. В этой расселине спрятаны чудеса природы… Это центр Земли и дом человека». Природа порноутопии — «огромная женщина, лежащая на спине… Что касается мужчины, то он в порноутопии не является частью природы. Это не человек, а громадный пенис в состоянии возбуждения, к которому и прикреплена человеческая фигура».
Такова сказка о мужчине и женщине, которую в случае необходимости нужно защищать, но в которую никогда нельзя верить.
В жизни и честной литературе все оказалось совсем иначе. Реальность, по словам профессора Маркуса, в меняющихся чувствах и эмоциях людей. Реальность по Барзуну включала в себя нежность и смущение любви, ее ощущения и фантазии. Реальность заключалась в мыслях джадвеевской Кэтлин. В его чувствах к Мэгги. Еще во многом.
И все же, несмотря на уверенность в своих чувствах к Мэгги, уверенность в том, что они подходят друг другу, Майка тревожили ее чувства к нему. Ведь им придется жить вместе долгие годы. Мэгги была так одинока, что теперь способна отдать свою любовь, силы, способность к деторождению неудачнику. В этом мире неудачник — мужчина лишь наполовину, а Мэгги нуждалась в настоящем мужчине. В случае проигрыша процесса он никогда не сможет попросить ее выйти за него замуж, и, даже наберись он наглости, едва ли она согласится.
Он хотел заказать третий коктейль, когда услышал:
— Мистер Барретт!
Барретт оглянулся, увидел, что в бар вошел метрдотель, и поднял руку.
— Мистер Барретт, вас к телефону.
Барретт быстро расплатился, догнал метрдотеля и спросил:
— Международный или местный?
— Не знаю, сэр. Телефонная будка в холле.
Майк Барретт торопливо вошел в будку, снял трубку и представился.
Звонили из Чикаго.
— Мистер Барретт, — произнес женский голос. — Я звоню по поводу награды…
— Да? — Он сразу напрягся. — Кто это?
— Меня зовут Эвис Джефферсон. Я ночная сиделка в санатории «Саннисайд». Я была занята, поэтому только сейчас увидела записку на доске объявлений. Мистера Холлидея нет, и я решила сразу позвонить вам. Там написано, что вы заплатите сто долларов человеку, который поможет вам найти мисс Макгро.
— Пр… правильно, — заикаясь, согласился он.
— Я могу вам помочь. Я говорю о фотографии.
— Вы узнали женщину на фотографии, мисс Джефферсон? Она была сделана почти сорок лет назад.
— Я видела эту фотографию раньше, мистер Барретт.
— Где?
— Здесь, в санатории. Я даже могу показать ее вам, если хотите.
— Дорогая вы моя, именно этого я и хочу! Немедленно выезжаю. Дождитесь меня. Я буду через двадцать минут. Встретимся у регистратуры.
Эвис Джефферсон ждала его у регистратуры «Саннисайд». Она была высоченной (дюйма на три-четыре выше его) белозубой негритянкой с кожей чернильного оттенка. Облаченная в белоснежный халат Эвис дружески пожала ему руку. Она была образчиком кипучей энергии и сразу понравилась Майку Барретту.
— Пойдемте со мной, — сказала негритянка и повела его по коридору.
Он неловко нес букет роз, которые возможно, понравятся Касси Макгро, если она все-таки существует, и чувствовал себя как школьник, который идет на первый урок.
Когда они свернули за угол, Эвис Джефферсон сказала:
— В прошлом году весной мы убирались в палатах. Я проверяла чемоданы в палате тридцать четыре «А», искала, нет ли там какой-нибудь годной одежды, и наткнулась на один из старинных альбомов, ну тех, в которые нужно вклеивать фотографии. Мне стало любопытно, потому что всегда думаешь о пациентах только как о старых людях и забываешь, что они когда-то тоже были молодыми. Я открыла альбом, чтобы посмотреть, какой эта женщина была в молодости. Внутри было много снимков, а среди них — сделанные в Париже. Она рассказывала мне, что много путешествовала и жила за границей, но я не очень-то верила. Там-то мне и попалась эта фотография, на которой она стояла с двумя джентльменами перед Эйфелевой башней. Я запомнила снимок, потому что у женщины были такие веселые глаза, она была такой радостной и энергичной. И еще из-за того, что на снимке, как и на вашем, был оторван угол. Я не сомневаюсь, что эта та же самая фотография.
— Лицо Джадвея было оторвано?
— Не знаю, чье лицо.
— Она когда-нибудь говорила о Джадвее?
— Кажется, нет. Кстати, я ни разу не слышала от Кэти и о Касси Макгро.
— Какая у нее фамилия?
— У Кэти? Миссис Кэтрин Салливан.
— Салливан. — Барретт попробовал фамилию на вкус. Она так долго ускользала от него. — Наверное, это фамилия человека, за которого она вышла замуж вскоре после смерти Джадвея. Он погиб во время Второй мировой войны. Она когда-нибудь говорила о нем?
— Пару раз, только не называла Салливаном. Говорила как-то, что овдовела и это заставило ее девочку обратиться к Богу.
— Понятно. Значит, она — Кэтрин Салливан. Отлично, загадка фамилии разгадана, но интересно, откуда взялось имя Кэтрин?
Едва он успел задать себе этот вопрос, как нашел ответ. Несколько недель назад он наткнулся в «Бен Фремонт бук эмпориум» на книгу под названием «Происхождение имен», в которой описывались христианские имена и производные от них. Он тогда посмотрел свое имя и имя Зелкина. Барретт узнал, что имя Майкл вовсе не ирландское, как он всегда думал, а еврейского происхождения и означает «похожий на Бога», а уменьшительное от него — Майк. Еще он выяснил, что Абрахам тоже еврейское имя, означает «отец множества детей» и имеет одно уменьшительное — Эйб. Увлеченный Майк Барретт начал просматривать другие имена. Касси оказалось древнегреческим именем, значило «чистая» и было одним из уменьшительных от имени Катерина. И только сейчас до него дошло, что еще одним вариантом имени Катерина было Кэтлин, имя героини «Семи минут».
