Точка невозврата - Евгения Ветрова
– Да я тебе сейчас покажу, как я выполняю…
Жанна продолжала раздавать напитки, невольно прислушиваясь к перепалке в конце. Вот же скандальный характер у этого Борисова. Или, вызывая на себя столько негатива, он подпитывается таким образом? Есть же энергетические вампиры, как говорят некоторые психологи. А вдруг и Камаев такой же вампир? Подсадил ее на себя и теперь наслаждается ее страданиями. Она тут же мысленно махнула рукой на эти нелепые мысли. Дурацкая и какая-то словно детская влюбленность в него мешала жить только ей, никак не Камаеву, который ее и не замечал совсем. И это было грустно. Так грустно, хоть плачь. Была бы она посмелее, вон как Наташка, давно бы дала мужику понять, что он ей нравится, и там будь что будет. Но нет. Она никогда не умела озвучивать свои желания и требовать, если надо. Сколько терпела Димкины выходки, пока он не перегнул палку: захотел, чтобы она ушла из авиации, причем озвучил свое желание в ультимативной форме.
Как же ей не хватало советов мудрой и никогда не унывающей Тани. Вечная боль, вечная грусть. Таня бы справилась с Камаевым на раз, два, три. Быстро бы поставила на место. Нет, она бы просто излечила ее от этих нелепых чувств, сказав что-нибудь вроде: «Зачем тебе этот напыщенный индюк? Давай лучше в клуб. Я тебе такого “чоткого” пацана сейчас найду – пальчики оближешь», и рассмеялась бы звонким переливчатым смехом, увлекая и ее в это веселье.
Тележка почти поравнялась с местом Алены. Ее муж все еще спал, подложив под шею надувную подушку. Алена беспокойно оглядывалась, хмурилась, вертелась на кресле, потом встала и быстро пошла в хвост. Жанна переглянулась с Натальей. Потом обе вздохнули. Поговорка про ложку дегтя в авиации была верна на сто процентов. У тебя могут быть идеальные пассажиры, но вот попадется один скандалист, и все – не рейс, а мучение, так и жди, в какой момент рванет. Ну ладно, зато у второго пилота будет повод проявить себя геройски. Пусть попробует утихомирить дебошира, если тот вконец разойдется. И тут все стихло. Жанна повернулась. К очереди в туалет присоединилась Алена. Парни примолкли, разулыбались. Надо же, какие тут у них «высокие отношения».
* * *
– Мальчики, у вас тут очередь? – Алена подошла и тронула Арама за руку, тот дернулся и тут же обмяк, как проколотый плавательный круг.
– Проходи, Ален, – Арам подвинулся, пропуская ее вперед.
– Спасибо, я подожду. Посижу тут рядом с Игорем, – она сделала два шага и ловко опустилась на сиденье.
– Иди-иди, Арамчик, – сказал ему Игорь, кивая на дверь в туалет, который только-только освободился, – береги простату, больше-то у тебя ничего стоящего нет.
Арам стиснул зубы, посмотрел на Борисова, на Алену, которая покрылась легким румянцем, и, пробурчав что-то по-армянски, ушел.
Когда тележка доехала до последнего ряда, очередь рассосалась, Алена сидела рядом с Борисовым и что-то ему рассказывала, Борисов слушал, изредка кивая.
– Чай, кофе? – спросила Жанна.
Алена отрицательно покачала головой.
– Кофе, – буркнул Борисов, окинув стюардессу неодобрительным взглядом. Из-за нее на него наорал Палыч. Подумаешь, тронул за мягкое место. Недотрога тоже вот нашлась. От них, от баб, все зло. Он раздраженно кинул взгляд на дисплей айфона, где мигал значок новых сообщений.
Вот привязалась как репей, надо будет заканчивать этот цирк. Эта игра привлекала поначалу, когда еще неясно, кто кого. А тут уже ясно, кто кого и, главное, как. Щелкни он пальцами, побежит, теряя тапки. Неинтересно. Нужен новый объект. Он покосился на Алену, улыбающуюся всем подряд. Почему-то мысль, что ее можно рассматривать как объект желания, никогда не приходила к нему в голову. Во-первых, Кирилл, да… во-вторых, это же Алена. Против воли он улыбнулся.
Отец всегда говорил, что все друг друга используют: дети родителей, родители детей. Даже друзья не дружат просто так. Учил его: «Помни об этом. Используй всех, кого можешь, а сам не давайся». Весь его жизненный опыт кричал, что отец был прав. Он и сам уже убедился в этом на практике, и ощущение власти над кем-то давало такой мощный заряд энергии, такое несказанное удовольствие, что куда там… Поначалу он научился управляться с женщинами. Но они быстро надоедали ему. И тогда он выбрал противника посерьезней. Совсем серьезного. И поначалу думал: не справится. Однако получилось. Справился. И вот от этой своей тайной власти он испытывал уже почти нечеловеческое наслаждение.
Борисов потерся спиной о кресло. Всех людей Игорь привык делить на полезных, малополезных и бесполезных. Алена в его шкале числилась как раз из этой последней категории, но почему-то именно она имела над ним странную власть. Власть успокоить и при этом ничего не требовать взамен. Странное дело. Ладно, он подумает об этом как-нибудь потом. Он тронул под курткой недопитую бутылку. Скорее бы уже все свалили, а то набежали, приспичило им.
* * *
Тележка въехала в кухонный отсек, где ее принял Антон, не забыв подмигнуть Наталье. Та с усталым видом скорчила красноречивую гримасу.
Ну все, отстрелялись. Теперь можно чуть отдохнуть и самим что-то съесть и выпить. Кофе хотелось жутко. Присесть хоть на пять минут и вытянуть ноги. Вот оно счастье. Наталья понимающе глянула на нее. Она тоже устала. Работа не из легких. Но она не променяет ее ни на что другое.
– Полетели на базу, – шепнула Наталья. – Я нам с тобой шоколадку припасла.
* * *
Отдых был недолгим. Из кокпита поступил вызов: пилоты тоже хотели кофе. Наталья сунула в рот кусочек шоколада и кивнула ей на дверь в кабину пилотов. Жанна вздохнула: ладно, Наташка права, сейчас ее очередь. Она налила для Камаева кофе, а Лаврушину заварила свежего чая.
– Жанночка, – Лаврушин снял наушники и повернулся к ней, – как там у нас дела?
– Все хорошо, Степан Андреевич. Ваш чай, ройбуш. Как вы любите.
– Вот спасибо. Смотри, Ильяс, какие девушки у нас сегодня в команде. Помнят, что я ройбуш люблю.
Жанна скромно опустила глаза, подавая Камаеву черный кофе с тремя ложками сахара. Гадость страшная, если честно. Но ведь как-то пьет? Совсем не боится за желудок.
– У вас там запас на все случаи жизни или вы только для избранных так стараетесь? – буркнул Камаев.
– Тоже хотите ройбуш? Я заварю. – Жанна собрала на поднос пустые чашки, оставшиеся после последнего чаепития.
– Хочу. – Камаев поднял глаза, и она невольно вздрогнула, впервые встретившись с ним взглядом так близко.
– Хорошо. – Она сделала шаг назад, прикрываясь подносом. – В следующий раз принесу вам ройбуш. – Но Камаев уже отвернулся и натянул на голову гарнитуру наушников.
Она прикрыла за собой дверь,
