Дама с чужими собачками - Екатерина Николаевна Островская
— А это ли не повод для убийства?
— Ни в коем случае, — уверенно заявил Кудеяров, — я видел ту девочку. Не могла ни она сама, ни попросить кого-то. И потом смысла в этом нет. Пока Алевтина была жива, имелся шанс вернуть свою долю, а так — ни денег, ни шанса. Кстати, та сумма, что забрала Алевтина, больше стоимости ее домика, следовательно, непонятно, куда она отправила часть денег. И уж тем более не брала кредит, о чем сказала Карсавину.
— На мебель и на оборудование дома могло пойти…
— Подтверждения этому нет. Вполне возможно, что у нее были долги. Младшая сестра сказала, что Аля всегда жила на широкую ногу, а значит, долги возможны.
— Установили, кому она была должна?
— Частично установили, но все долги мелкие — за такие не убивают и почти все кредиторы, с которыми удалось поговорить, утверждают, что отдачи от Али особо не ждали. Иногда она вспоминала и отдавала, когда человек уже давно похоронил эти деньги. Все отзываются о ней в превосходной степени, говорят, что она очень любила животных, тратила деньги на помощь бездомным животным, мечтала построить свой приют для собак. Светлая и добрая девушка.
— Живущая на широкую ногу, — добавил Францев и продолжил: — А был у нее какой-нибудь… как теперь говорят, бойфренд?
— По уверению сестры, Але с этим делом не везло: какие-то ухажеры у нее появлялись время от времени, но она в них быстро разочаровывалась. Но сестра сразу предупредила, что они не были так близки из-за разницы в возрасте. И дело даже не в этих шести годах, что их разделяли, а в том, что Алевтина сразу после школы уехала из родного города, а Кристина осталась. Аля хотела поступить в ветеринарную академию, но что-то у нее не срослось… Она начала работать, потому что у отца жить не захотела: у того уже давно другая женщина, а с матерью обеих девушек он даже расписан не был, но отцовство признал; иногда брал девочек на каникулы, в основном, конечно, Алю… Он и расходы на похороны взял на себя. Но со мной встретиться отказался, сказал, что потеря дочери для него незаживающая рана и он не хотел бы говорить на эту тему.
— Какие теперь наши действия? — спросил Францев.
— Занимайся своими делами, а если мне потребуется помощь, то я тебя вызову.
Участковый обиделся, но виду не подал. Просто кивнул, словно ожидал именно такого ответа, и сказал:
— Зря ты не пришел на обед: Лена такой борщ приготовила — пальчики оближешь. Она каждый раз придумывает что-то новенькое, а сегодня положила в борщ белые грибы.
— Ты счастливый человек, Коля, — улыбнулся Кудеяров, — постараюсь быть у вас завтра. А я сегодня даже ужинать буду неизвестно где. Мне надо еще кое с кем побеседовать из ее соседей.
— Со мной сначала побеседуй, — напомнил Николай, — я тут тоже кое с кем общался: узнал кое-что интересное.
Они поговорили какое-то время, Николай поделился добытой информацией, но Кудеяров воспринял ее абсолютно спокойно, словно она ничего не значила для него. Потом сказал, что надо пообщаться с жителями поселка. Встал, вышел из кабинета участкового.
Глава пятая
Ворота были не закрыты, и сразу за ними стояла крытая тентом «Газель». Павел обогнул фургончик и увидел невысокого человека, который стоял возле кабины, закинув голову и приложив к губам термос.
— Подполковник юстиции Кудеяров, — представился Павел, — Следственный комитет Российской Федерации. Вы Дробышев Эдуард Иванович?
Мужчина опустил руку с термосом, кивнул и объяснил, как будто решил оправдаться:
— Сегодня пораньше закончил, пахал целый день как проклятый, не было времени даже чайку попить — не выливать же. А как вы узнали, что я здесь — обычно я раньше девяти вечера не возвращаюсь?.. Хотя чему тут удивляться — вы же сыщик.
Он захлопнул дверь кабины своего фургончика и показал рукой на крыльцо.
— Пойдемте в дом, что ли.
Уже в прихожей Кудеяров обратил внимание, что внутренняя отделка здесь намного проще, чем в доме Карсавина или Марины Лужиной.
— Да-да, — произнес хозяин, заметив, как гость рассматривает пространство вокруг себя, — дом был куплен без отделки, и я сам своими руками все это сделал… И электричество проводил, и водопровод с канализацией. Мороки, конечно, много было, зато сэкономил изрядно. На втором этаже отделка до сих еще не закончена. И времени не хватает, и настроя. Мне одному и так сойдет. А в городе у нас с бывшей женой была большая квартира с видом на залив — семнадцатый этаж, купол Морского собора в Кронштадте виден, и яхты, катера, круизные суда…
— Что ж так? — удивился Павел. — Выходит, что при разводе у вас с бывшей женой получился неэквивалентный обмен. Дорогую квартиру обменяли на недостроенный дом. Не мое дело, конечно, но ведь вы еще и свою фирму ей отдали.
— Я так не считаю, — ответил Эдуард Иванович, — мне достались свежий воздух и свобода, а это для меня самое главное. А в городе я уже задыхался и от атмосферы, и от жены, которая была вечно чем-то недовольна. А что касается фирмы — бог с ней: у меня есть колеса, есть работа — правда, почти каждый день за рулем, да еще приходится грузчикам помогать, но грех жаловаться — на хлеб хватает.
— Одна машина у вас?
— Да, правда, я заключил договор аренды с одним местным, что беру его машину вместе с водителем. Я сейчас выставил свой «мерс» на продажу, если повезет, хватит денег еще на один фургончик.
— Местный, случайно, не Саша Сорокин?
— Он самый, — кивнул Дробышев, — хороший парень, повоевал, немного контужен, но это ведь не помешало ему права получить. Зато он очень сильный, в одиночку может письменный стол или шкаф на пятый этаж без лифта поднять.
Эдуард Иванович протянул гостю тапочки и сказал, что готов ответить на все вопросы на кухне, где он собирается приготовить ужин.
— Хотите разделить со мной трапезу? — предложил он. — Сегодня у меня гречневая каша с бараниной. Баранина, правда, консервированная, зато фермерская.
— Да у меня несколько вопросов всего, а потом по другим адресам бежать надо.
Прошли на кухню, Кудеяров поставил на стол диктофон, чему очень удивился хозяин дома.
— Без протокола будете вести опрос? А вот местный следователь меня три часа допрашивал, вопросы и ответы заносил в компьютер,
