Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса

Что мои изменчивые тело и душа делают со мной? Я же не юноша, чтобы физически откликаться на присутствие молодой незнакомой дамы. Я старый, старый Джон Уотсон, дважды вдовец, старше, чем любой из ныне живущих людей. Случайное сходство имени и манер в каком-то смысле лишило меня мужества, хотя и напомнило мне при этом, насколько я молод телом.

Я с трудом заставил себя сосредоточиться на смысле слов Лили Кантрелл, а не на том, как она их произносит. Лили как раз говорила Холмсу, что несколько лет назад сделала глупость и позаимствовала деньги в банке, в котором на тот момент работала. Её не поймали, но совесть мучила бедняжку настолько сильно, что она никогда больше не повторяла содеянного. Лили вернула деньги тайком, как и взяла, но тем не менее была уверена, что тщательная проверка банковской документации изобличит её вину. Год назад с ней связался человек, которого я тут же опознал по описанию как профессора Мориарти. Он представился и заявил, что знает детали кражи, пригрозив выдать Лили полиции, если она не сделает того, что он скажет.

— Минутку, — перебил Холмс. — Вы говорите, что это произошло год назад?

— Да, год назад, — повторила Лили, не заметив взглядов, которыми мы обменялись с Холмсом. — Я пришла в ужас и тут же согласилась. Он велел мне бросить место в банке и пойти служащей в одно из городских правительственных учреждений. Я и сейчас там работаю. Каждый месяц мне по почте приходил конверт, набитый деньгами.

Тут Лили замолчала и уставилась на озеро.

— А что же он хотел от вас взамен? — Холмс потребовал продолжения куда мягче, чем я ожидал.

— Ничего, — ответила она. — Или почти ничего. Время от времени он приказывал мне отправлять ему по почте кое-какие документы, которые я брала на работе, или предоставлять ему другую информацию о городской администрации. Но никогда ничего важного. Почти всё то же самое он мог бы прочесть и в чикагских газетах.

— У вас сохранился адрес, по которому вы пересылали бумаги? — Холмс слегка подался вперёд в кресле.

— Почтовый абонентский ящик в Канзас-Сити.

— Но ведь время от времени он выходил на связь? По почте?

— Нет. По телефону. В последний раз он звонил…

Лили замялась, словно не была уверена, стоит ли нам доверять до конца. Она посмотрела на меня умоляющим взглядом, и я искренне произнёс:

— Милая, мы хотим помочь вам.

Она улыбнулась в знак благодарности и продолжила:

— В последний раз он намекнул, что вскоре мне придётся сделать что-то более важное. Я должна буду поехать в Канзас-Сити и встретиться с ним, тогда он посвятит меня в детали.

Шерлок Холмс резко встал.

— Спасибо, что доверились нам, мисс Кантрелл. Уже поздно, мы должны вас покинуть и заселиться в отель, как я планировал. Думаю, мы сможем помочь вам вырваться из лап Мориарти. Если не возражаете, мы снова навестим вас завтра.

На улице, когда мы уже ехали в выбранный Холмсом отель, он спросил меня, верю ли я в рассказ Лили Кантрелл.

— Разумеется, — тут же ответил я. — Она явно ещё одна невинная жертва профессора.

— Не такая уж невинная, по её собственному признанию, — заметил Холмс. — Возможно, ваша личная история наложила отпечаток на объективность суждений. Так, значит, вы ей доверяете?

— Целиком и полностью, — сказал я с раздражением. — Абсолютно. Жизнь готов положить, если нужно.

Холмс поднял брови от такой расточительности, но произнёс только:

— Возможно, до этого дойдёт.

Позднее, в номере отеля, он сказал:

— Уотсон, я хочу, чтобы вы почаще виделись с Лили Кантрелл. Уверен, подобное задание не покажется вам обременительным. Можете, если хотите, доверять ей — в таком случае вам даже легче будет выполнить только что прозвучавшее распоряжение. Однако лично я полон сомнений касательно её правдивости и надёжности. Более того, она женщина, а значит, по натуре своей переменчива.

— Как вы можете, Холмс! — запротестовал я. — Это чудовищно!

— Ах, Уотсон, Уотсон, — снисходительно протянул мой друг, — может, я и чудовище, но, по крайней мере, я постоянен, как и вы. Ваша удивительная вера в так называемый прекрасный пол ни на йоту не уменьшилась за всю вашу долгую жизнь, как никуда не делась с возрастом и ваша восприимчивость к женским чарам. Как бы то ни было, дальше я буду проводить собственное расследование, а ваш флирт с Лили Кантрелл, по крайней мере, гарантированно уберёт вас обоих с моей дороги.

Я предпочёл проигнорировать обидный намёк и спросил:

— Как Мориарти мог выйти на Лили год назад? Может, он пробыл в нашем времени дольше, чем мы предполагали?

Холмс устроился в кресле с трубкой.

— Да, — сказал он между клубами табачного дыма, — это одна из возможностей, причём наименее неприятная. Предположим, что он перемещался во времени поэтапно, делая по пути остановки, пока не оказался в дне сегодняшнем. Третий вариант, который приходит на ум и более всего меня беспокоит: Мориарти воспользовался машиной времени, чтобы отправиться на год назад и завербовать Лили Кантрелл, уже после того, как мы прибыли в Америку и дали знать о своём существовании. Ведь у него появилась необходимость в подготовленном помощнике в Чикаго, который встретил бы нас. Если это так, то машина всё ещё действует более или менее успешно, а значит, Мориарти невозможно будет поймать. Не имея в своём распоряжении средства для передвижения во времени, нечего и надеяться схватить преступника, который может скакать в будущее или прошлое по своему усмотрению.

— Однозначно, — подтвердил я. — Даже если сейчас он способен двигаться только в определённом направлении, как вы верно подметили, он с лёгкостью скроется от нас.

— Да, — с неохотой согласился Холмс. — Это приходило мне на ум. Должен признать, что во многом я действую, полагаясь лишь на веру — веру в то, что машина работает не в полную силу. Если же она может переносить Мориарти в любом направлении во времени и на любые расстояния, то он с лёгкостью вывернется из наших рук. Более того, мы в его власти, поскольку он может расставить любые ловушки, какие пожелает, или использовать временной скачок, чтобы проникнуть в нашу комнату и убить нас. Поскольку этого пока не произошло, можно предположить, что возможности Мориарти ограниченны: если он вообще в состоянии путешествовать во времени, то лишь в одном направлении. Вера, о которой я говорил, — это моя горячая надежда, что он не может путешествовать вовсе, и тогда наше преследование его в пространстве в конце концов завершится успехом. Если же он способен перемещаться в большем количестве измерений, чем мы, то дело безнадёжно.

Мрачная картина, которую нарисовал мой друг, а также усталое и пессимистичное выражение его лица заставили меня содрогнуться от дурных предчувствий. Мысленным взором я увидел Мориарти, резво скачущего по времени и пространству, пока мы ограничены тремя знакомыми измерениями, и совершенно пал духом.

Пока Холмс занимался какими-то делами, природу которых он предпочёл мне не открывать, я ревностно выполнял задание, которое мне поручили.

Забавно было ухаживать за женщиной, которая в действительности родилась на много поколений позже меня. Однако Лили не знала о разнице в возрасте, а вскоре моё нестареющее тело заставило и меня забыть о годах. Задание моё состояло в том, чтобы составлять компанию Лили на случай, если Мориарти снова выйдет на связь и сообщит, где Лили встретится с ним в Канзас-Сити. А ещё я заботился о том, чтобы мы с Лили не мешали Холмсу. Возможно, я мог бы осуществить всё это, не проводя с ней так много времени, но я всегда был основательным человеком и старательно выполнял задания Холмса. Лили была очаровательна и далеко не глупа, и ум её был проницателен и пытлив. Этим она также напоминала Лили Кантрелл из прошлого. Я неизбежно начал испытывать к нынешней Лили те же чувства, что и к той, прежней. Эти непривычные ощущения могли бы стать поводом для страданий, но дело легко разрешилось, когда Лили призналась, что тоже испытывает ко мне нечто подобное.

Среди прочих примет современной жизни, которые я находил крайне шокирующими, была привычка молодых людей жить друг с другом как муж с женой, не оформляя церковный или светский брак. Сам я дважды женился как положено, в церкви, и хотя пару раз со мной приключались влюблённости, но я никогда — за одним исключением — даже не пытался вступить в интимную связь с женщинами, к которым испытывал тёплые чувства. Единственным исключением была та, первая Лили Кантрелл. Тогда словно бы какая-то внешняя сила, столь мощная, что мы оба просто не могли ей сопротивляться, соединила наши тела по примеру союза наших сердец. То была случайность, которая долго терзала мою совесть — совесть мужчины девятнадцатого столетия. И теперь вновь, словно судьба решила сыграть со мной жестокую шутку наподобие проделок богов в древнегреческих пьесах, происходило в точности то же самое.