Виктор Меньшов - Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Он поймал мой взгляд.
- Чего смотришь? Срисовать хошь? Ну смотри, запоминай Мишаню.
И они уехали.
- Ну вот, теперь и с Хлюстом отношения испортили, - огорченно вздохнул Дима.
- Да пошел он, Хлюст этот! Будем мы ещё бандитам пятки лизать! озлился я.
- А что мы, по-твоему, здесь делаем? - спросил грустный Алик. - Мы здесь как раз этим и занимаемся.
- Мы здесь, между прочим, деньги зарабатываем. И неплохие деньги, заметь! Раньше тебе такое и не снилось.
- Ну тогда считай, что мы лижем бандитам пятки за "бабки", - фыркнул Дима. - Пусть тебя это греет.
В общем, настроение у нас было на нуле. Несколько дней мы отдыхали. На четвертый день, вечером, в дверь к нам неожиданно постучался Леха. Вот кого мы не ожидали здесь увидеть!
- Хлюста у вас нет? - спросил он у меня.
- Нет, четыре дня не было. Он товар отправлял.
- Вот и ладно. Мне пока без него велено с вами поговорить. Давай приглашай, чего на пороге держишь. Я еле отыскал вас, напутано тут с улицами...
Мы вошли в дом, Димка сидел за столом, Манхэттен валялся на кровати, заложив руки за голову. Оба удивились появлению Лехи.
Тот сказал, что товар получен, деньги частично привез он, а остальные должны подойти на днях. Заявил, что Крест нами доволен, но просил отчет. Манхэттен тут же достал тетрадку. Вот когда мы оценили его каждодневные труды по составлению двойной бухгалтерии.
Леха взглянул на итоговые цифры и нахмурился.
- Кто писал писульку? - спросил он.
- Ну, я писал, - отозвался Манхэттен. - А что?
- Да вот, я сам присутствовал, когда товар выгружали, и мне дали цифры. Что-то не сходится. Объясни.
Мы переглянулись, вспомнив Хлюста. Алик равнодушно пожал плечами и ответил:
- Это, наверное, Хлюст.
- Почем знаешь? - прищурился Леха.
И мы рассказали ему про инцидент с тюками, когда Хлюст требовал занизить цифру.
- Ладно, вы пока молчок, мы сами разберемся. Но если сбрехнули смотрите!
И тут как раз подъехала машина, и раздался условный короткий свист Хлюста.
- А вот и он сам. Спросить его не хочешь? - поинтересовался Димка у Лехи.
- Спросить успеется. Это не мне решать, с кого чего спрашивать, отмахнулся Леха. - Вы покалякайте, а я в той комнатке посижу тихонько. Вы мимоходом спросите у него про тюки.
Он нырнул за занавеску, которая заменяла нам двери в смежные комнаты, и затих, а я пошел открывать. Хлюст прибыл не один. Как видно, перестал доверять нам. Правда, провожатые его остались во дворе, присев на корточки и попыхивая сигаретами, но раньше, если не было погрузок, он приезжал один.
- Вот пришли деньги, - он грубо бросил пакет на стол.
- Давай посчитаем? - предложил Манхэттен.
- Тебе надо, ты и считай, - оскалился Хлюст. - Мое дело передать. Если где чего и не хватает, это меня не касается. Это вам перед Крестом ответ держать, а с меня спроса нет. Меня Крест знает.
- Ну если Крест знает, то мы можем быть спокойны, - сказал Дима.
- Вы, фрайера, что-то разговорчивые стали, - совсем завелся Хлюст. Вас уже резать пора. Вы смотрите, со мной лучше ладить. А то неровен час налетят лихие люди, глотки порежут - и товар с деньгами уведут.
- А как это - ладить с тобой? - в упор спросил Алик.
- Делать, как я вам велю, - оживился Хлюст. - С Креста не убудет, у них там деньги фартовые, шальные. Здесь каждую копейку зубами вырываешь, а там сами несут. Не знаешь, как делать? Завысь малость закупочные цены, придержи чуток товара, отщипни немного от денег. И им хорошо, и мне кое-что в рот перепадет, и вам обломится.
- Не, Хлюст, мы в такие игры не играем, - категорически отказался я. На двух стульях сидеть - жопа заболит.
- Ну-ну, - зло мотнул головой Хлюст. - Как бы она у тебя вообще не отвалилась. Не пожалейте потом. И не вздумайте настучать. Москва - далеко, отсюда не видно.
Он ушел. Леха вышел из комнаты, покачал головой.
- Ну и сука этот Хлюст! Ладно, Крест с ним разберется. А вы давайте, своим делом занимайтесь. Не бойтесь, скоро ждите гостей. Сами не звоните, только если совсем караул. Если всерьез Хлюст станет угрожать - делайте, что велит.
И он ушел, оставив нам деньги. Мы пересчитали, в общей сложности на руках у нас оказалось три миллиона долларов, не считая заработанных, то бишь уже наших, и частично замотанных у Креста и компании. Но тут нас совесть не мучила.
На следующий день мы занялись все тем же знакомым и порядком надоевшим делом. И пытались уговорить самих себя, что это - временно. Вот заработаем хорошенько, и все. И больше никогда. Но мы уже понимали, что нас не отпустят.
Стена отчужденности так и осталась, правда, деньги делали свое дело, но теперь при переговорах с нами люди отводили глаза, старались не приглашать в дом, тяготились беседой. Даже соседи, хотя и не отказывали нам ни в чем, но когда мы звали их в гости - уклонялись, находя и изобретая тысячи причин. Это угнетало. Мы даже стали избегать друг друга, вот до чего дошло. В разговорах отделывались междометиями.
Но постепенно опять втянулись в работу, если и без прежнего азарта, то достаточно усердно. Что ни говори, а пополняющиеся капиталы - аргумент весомый.
Нам нужен был помощник, хотя бы один, но не из компании Хлюста или Креста. Такой нашелся. Димка созвонился с женой, и та передала его просьбу соседу по лестничной площадке бывшему сослуживцу Димки, человеку семейному и безработному.
Тот сразу согласился и приехал, не откладывая. Подробностей ему по телефону не изложили, Димкина жена вообще толком не знала, чем мы тут занимаемся, так что в детали посвятили Степу, так звали Димкиного приятеля, уже на месте. Ему, конечно, не очень понравилась криминальная подоплека нашей коммерции, но узнав, о каких деньгах идет речь, он махнул на все рукой. Принципы принципами...
А ещё через день к нам ворвался Хлюст. Сильно навеселе и очень злой. Приехал он, вопреки своим правилам, один.
- Ну, суки! - завопил он с порога. - Настучали, псы легавые! Ничего, вам это попомнится! Не говорите потом, что Хлюст вас не предупреждал. Козлы, Кресту настучали...
Вдруг он икнул и сел прямо на пол. Хлюст был не просто сильно навеселе, а пьян в стельку. Под ним потекла лужа, по лицу он размазывал сопли и слезы. Пускал носом пузыри. Он был одновременно и страшен, и жалок.
- Сссукиии... А если я в карты продул? Мне долг надо вернуть, иначе меня на ножи поставят! Я же на кассе общака сижу. Вам такие бабки и не снились... Ну ладно, суки, ладно. Попомните...
Он с трудом поднялся и попробовал выйти, но ноги его заплелись, и он рухнул на пороге, здорово расквасив лицо. Мы оттащили его во времянку, где положили на скамейку, набросив сверху старое одеяло.
Утром он долго плескался под краном, щупал опухшее лицо. И спросил у нас:
- Кто это меня?
- Сам ты вчера упал, - ответил ему Степа.
- А это что за член? - вылупился на него Хлюст. - Нарисовался, не сотрешь. Чем тебя только кормили? Сегодня повезете товар сами. Я нарисую, где и как перегрузиться. У меня людей нет. Заняты.
Он пояснил, как лучше выехать проселками, минуя блок-посты:
- Не доезжая до шоссе на Армавир и Ростов, свернете в степь, заедете за курган, и там вас будет ждать "КАМАЗ" с прицепом. Назовут вас по имени, перегрузите товар, и все дела. Я вам сам заплачу. Мне сегодня мои хлопцы позарез нужны. Лады?
Мы переглянулись и согласились. Хлюст оставил нам крытый "ЗИЛ" и удалился пехом.
- Видать, от Креста приветик ему прислали, - кивнул ему вслед Манхэттен.
- Ну и ладно. Так ему и надо, - отозвался Димка. - К нам меньше будет приставать. Пускай между собой разбираются.
- В таких разборках всегда такие, как мы, фрайера и лохи, крайними остаются, - вздохнул Манхэттен.
Тем не менее мы загрузили машину и в десять вечера поехали по указанному маршруту. Все шло более-менее гладко. Мы съехали в степь, завернули за курган, закрывший нас от дороги и любопытных глаз. Нам мигнули из темноты фарами, и мы подкатили к "КАМАЗу", где нас ждал пожилой водитель.
- Николай? - спросил он меня.
Я утвердительно качнул головой. Шофер кивнул на машину.
- Загружайте, да побыстрее, - вид у него был усталый и измученный.
- Ты откуда такой замотанный? - участливо спросил у него Дима.
- В Чечню оружие возил, - устало бросил водитель и тут же прикусил язык.
Но мы сделали вид, что не расслышали. Ну и диапазончик у наших работодателей: рэкет, меха, торговля оружием... Что еще? Вот уж вправду: кому война, а кому мать родна.
Мы подогнали кузов к кузову и уже заканчивали погрузку, когда услышали приближающиеся голоса, потом они смолкли, полог брезента откинулся, и нас осветили фонариком.
- А ну-ка, выходи по одному с поднятыми руками! - раздалась команда.
Мы подчинились. Подняв руки повыше, мы выпрыгивали на землю, где нас сразу укладывали лицом вниз. Водила уже лежал там.
- Чего там у них? - крикнул кто-то забравшимся в кузов машины.
- Шкуры тута! - отозвался оттуда молодой голос. - Многа-а-а!
- Каки таки шкуры?
