Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат
- Ну, знаешь, - возмутилась я, - а если бы, не дай бог, похитили твою... допустим, тетю? Ты бы на стенку не полез?
- Может быть, конечно... Нет, по-человечески я этих людей понимаю. Но и ты меня пойми: нам же столько времени работать мешали! А результат какой? Нуль. Только охрану усилили - правда, собственными силами.
- То есть теперь умершего просто так с территории морга не увезешь?
- Нет. К тому же мы на боксы и замки повесили.
- На какие боксы? - пробормотала я.
- Ну, на холодильники. У нас каждый лежит в отдельном холодильнике!
- А что, никогда у вас до этого трупы не исчезали?
- Вот-вот, милиция тоже об этом спрашивала. Мы даже всю документацию подняли. За последние пятнадцать лет было только два случая: один раз обезумевшая мать выкрала свою дочь, двухлетнюю девочку, которая по ее недосмотру упала с девятого этажа и, разумеется, разбилась насмерть. Мать на этой почве слегка сдвинулась (что можно понять), проникла к нам, унесла дочь за пазухой и потом два дня держала ее тело в своей постели - отогревала дыханием, ей все чудилось, что девочка жива и вот-вот очнется. Страшно вспомнить! А второй случай такой: престарелый гражданин, подкупив санитара, вывез труп своей тещи, которая умерла в больнице от размягчения мозга. Он, видите ли, был безработным и не имел средств на достойные похороны. Чтобы не срамиться перед соседями, он просто вывез тещу и закопал в огороде, а им сказал, что «маму» отправил в дом престарелых. Вот так, а больше случаев кражи тел у нас не было.
Разговор зашел в тупик. Пока я соображала, с какой еще стороны подойти к расследованию, Павел неуверенно протянул:
- Правда, были взрывы - в крематории неподалеку.
- Взрывы?!
- Да, но это случаи больше для анекдотов подходят, чем для криминального расследования. Прикинь, прямо в гробах начало что-то взрываться! Маленькие такие мини-взрывы, для окружающих не опасные, но все равно дико: все наши переполошились. Особенно часто взрываются гробы с, так сказать, «молодыми покойниками» - знаешь, там, если в автокатастрофе кто-то погиб или на разборках... Стали выяснять. В том числе и минеров позвали. Те тоже долго голову ломали, датчики свои раскладывали, учебники листали - ничего непонятно! В конце концов выяснилось-таки. Оказывается, друзья и родственники умерших в последнее время додумались класть в гробы всякую муть -то, что, как им кажется, может пригодиться покойнику на том свете. Бутылки с алкоголем, боевые патроны, петарды... Вот это все и рвется в печи. Но чаще всего взрывается знаешь что? - вдруг растянул губы в улыбке Павел Неунывайко. - Ни за что не догадаешься, я и сам поразился. Силиконовые имплантаты! Ну те, что бабы себе в губы или грудь закачивают...
Я прыснула. Некоторое время мы смотрели друг на друга со вдруг проснувшейся веселостью; но надо было возвращаться к главному.
- Говоришь, дед, чтобы выкрасть тещин труп, подкупил санитара... Значит, теоретически тела вывезти возможно. И случаев могло быть больше, просто не все выявлялись. Вот, к примеру, бомжи и неопознанные. Кто их хватится?
- Неопознанные трупы вывозятся в обязательном порядке в крематорий и там сжигаются. На каждом кладбище для таких есть что-то вроде братских могил, там и хранятся урны. По сто штук в каждой.
- Это почти недоказуемо - что сжигают именно всех неопознанных. А вдруг не всех? Вдруг некоторых отправляют куда-нибудь? Например, за границу?
- Да кому это надо - чепуха какая! Вот тебе лично нужен в хозяйстве неопознанный труп? И никому не нужен. Если ты имеешь в виду куплю-продажу человеческих органов, то для пересадки или там
магических обрядов здешние... гм... объекты не годятся. Не той свежести.
Я не стала рассказывать Павлу о немецком «художнике» Гюнтере фон Хагенсе: если Неунываико и связан с ним, то все равно не признается. Патологоанатом, насупившись, смотрел на меня и явно ждал, когда я освобожу помещение.
- Последний вопрос: где мне взять домашний адрес санитарки этой, Надежды, как ее? Надежды Чернобай.
К моему удивлению, патологоанатом полез в карман халата, достал записную книжку и быстро перелистал страницы:
- Повезло тебе, этот адрес у меня записан. С неделю назад его уже спрашивали. Странный такой тип, одноглазый...
- КАК?!! - Заорала я зря - Павел вздрогнул и уставился на меня с удивлением.
- Ты сказал - одноглазый? - спросила я уже тише, постаравшись взять себя в руки. Это получилось у меня плохо, и я наступала на собеседника, вскочив со своего места. - Он приходил сюда? Спрашивал домашний адрес санитарки?! Когда?! Рассказывай немедленно и во всех подробностях, а ну быстро!!!
- Сдурела, что ли? - пробормотал патологоанатом, отъезжая от меня к противоположной стене вместе со стулом. Когда отступать стало некуда, он затравленно оглянулся по сторонам и явно приготовился закричать «мама».
Я перевела дух и с размаху шлепнулась на стул. Похоже, именно в моем лице бедный Неунывайко приобрел себе личный такой фирменный кошмар.
- Не обращай внимания, это я просто... это во мне журналистский азарт разыгрался. Я уже кое-что слышала про этого одноглазого... А ты что знаешь? Говори! - последнее слово я все-таки выкрикнула.
- Если я стану заикой, то не из-за своей работы, - пробурчал Павел. - Что ты орешь, словно я тебя вскрываю? Если тебе так это надо - слушай...
...Одноглазый появился в кабинете Павла Неунывайко дней через пять после того, как старший патологоанатом был вынужден уволить санитарку Чернобай, опрометчиво выдавшую тело покойной старушки фальшивым родственникам. Не возникало сомнений в том, что это был именно мой Одноглазый - патологоанатом подробно описал мне его внешность, вплоть до сизоватых губ и неопрятно торчавших во все стороны седых прядей. Низко надвинув шляпу на глаза - Павел даже не сразу увидел, что лицо посетителя изуродовано, - он вошел в кабинет, тихо притворив за собой дверь, и остановился прямо у стола, проигнорировав предложение присесть. У него был глуховатый, совсем негромкий голос и немного странная речь: одноглазый растягивал слова и говорил чуть замедленно, так, что складывалось впечатление, будто мужчина слегка заикается.
- Он выразил желание услышать историю о похищении тела этой самой Руфины Нехорошевой. Сказал, что был ее старым знакомцем и очень огорчен, что не смог и теперь уже никогда не сможет проститься с почившей приятельницей. Мне было некогда, и я хотел было отвязаться от этой докуки, но...
Неунывайко на секунду замялся, а потом махнул рукой и честно признался: неизвестный мужчина вынул из кармана плоскую бутылочку очень дорогого виски «Валентайн» и, присовокупив к ней узкую коробку шоколадных конфет, конфузливо придвинул все это по поверхности стола к хозяину кабинета.
- Вот, - Неунывайко пошарил в ящике стола и с грохотом задвинул его обратно - на столе появилась бутылка виски с ромбовидной этикеткой и синяя коробка шоколада с золотой лентой по краю.
- Ну, я и рассказал ему все, что знал, - хмуро произнес Неунывайко. - А не знал я, сама понимаешь, почти ничего. Ведь никто, кроме санитарки, этих «детей», что тело забрали, не видел, следовательно, только она и владела какой-то информацией. Вот и пришлось мне идти в ординаторскую, смотреть журнал с данными персонала, переписывать адрес. Вернулся, продиктовал ему. Еще удивился, как он медленно записывает, переспрашивает, адрес-то всего в два слова: улица Сибиряков-Гвардейцев, дом 18.
- А квартира? - спросила я, быстро черкнув адрес в блокноте.
- Квартиры нет, это собственный дом.
- Ага. И больше он ничего не говорил? Ни о чем не спрашивал?
- Абсолютно. Повернулся и вышел. Надеюсь, это все, и ты сейчас тоже...
- Ладно, я сейчас уйду. Только знаешь что? Если кто-то еще будет интересоваться этой историей, ты мне позвони, ладно?
- Не представляю, зачем мне это нужно? Ну... ладно, обещаю.
Я быстро сгребла в сумку удостоверение, диктофон, ручку и блокнот и попрощалась с собеседником, испытавшим при этом невероятное облегчение.
* * *Стоило мне снова оказаться в коридоре, как я опять вспомнила об Антошке - где его эльфы носили? На разговор с Неунываико я потратила немногим больше получаса. За это время можно было раза четыре обежать помещение по периметру и перезнакомиться со всеми посетителями...
- Где ты была? - раздался у моего уха горячий шепот.
- Это ты где был? - подпрыгнула я от обиды. - Ничего себе -защитник! Ушел, оставил девушку одну, и где: в морге!
Вид у него был крайне потерянный: Тошка почесывал носком кроссовки голень другой ноги, крутил в руках очки и прятал от меня взгляд. Даже его патлы, всегда приглаженные и причесанные при любой погоде, сейчас обвисли сосульками, и в целом мой приятель смахивал на мокрого воробья, чудом избежавшего когтистой кошачьей хватки.
