Наталья Андреева - Седьмое море
— Да, — кивнула она. — Мне виднее.
— Он встречался с вами после того, как вы вернулись из круиза?
— Да. — Она до ушей залилась краской.
— Не буду спрашивать, что об этом думает ваш муж.
— Мы встречались в кафе, — торопливо заговорила Дарья Витальевна. — Это вполне невинно. А Дима… — Она словно поперхнулась, в ее внезапно потемневших глазах теперь было отчаяние. — В конце концов, я самостоятельная женщина! — неожиданно разозлилась она. — Я живу с ним из жалости и потому что слабовольная. Муж меня любит до безумия, до какогото фанатизма, а я не могу этому сопротивляться. К тому же мы живем на мои деньги. Дима простой менеджер.
— И вы не можете оставить его без средств к существованию? — с иронией спросил Алексей.
— Он мне очень помог, поддерживал меня, когда я пыталась встать на ноги, он единственный в меня верил. Если хотите, он подарил мне меня! — с вызовом сказала Дарья Витальевна. — И я не могу просто так его бросить. Он сказал, что умрет, когда это случится, и я ему верю. К тому же у нас дочь, — закончила она.
— Дочь уже взрослая.
— Но Алиса привыкла к тому, что у нее полноценная семья! Мама и папа. Нельзя травмировать ребенка разводом, в каком бы возрасте этот ребенок ни находился.
— Но ведь сейчас Даниил Валерьевич свободен. И вы недавно встречались. Я уж не говорю о том, что случилось на новогоднем банкете. Точнее, после него.
Дарья Сажина снова вспыхнула до самых корней волос.
— Мы просто вспоминали молодость, — пролепетала она и стала похожа на ребенка, укравшего в магазине шоколадку.
— Даниил Валерьевич рассказывал мне вашу историю. После того, как он женился на Анжелике, а вы вышли замуж за Дмитрия Сажина, ваши пути разошлись. Эта история так и осталась бы в прошлом, и сдается мне, это было бы лучше для вас всех. Как получилось, что вы снова оказались в Москве? И почему ваш муж стал работать у Голицына?
— Да както так вышло… — Она замялась. — Хорошо, я расскажу.
— Внимательно слушаю.
Море второе, Красное
Со свекровью Даша не ужилась. И не потому, что у Диминой матери оказался скверный характер. Она была неплохая женщина, хозяйственная, заботливая, хотя и простоватая, и к Даше поначалу отнеслась как к родной дочери, но материнское сердце не обманешь. Уже через месяц после того, как молодые поселились у них, Зоя Васильевна то и дело вздыхала, а улучив момент, пеняла сыну:
— Не любит она тебя, Димка, а ты перед ней расстилаешься.
Камнем преткновения стало имя для только что родившейся дочери. Когда Даша решила назвать девочку Алисой, свекровь возмути лась:
— Какая такая Алиса? Нечего чудить! Назовите Машей или Сашей. Хоть Наташей, но чтобы порусски! Именито такого в святцах нет! Алиса! Не будет ребенку счастья, раз не будет у него ангелахранителя!
Дима, как всегда, встал на сторону жены.
— Да пусть называет как хочет, ма. Она же ее рожала.
— И мне, между прочим, было очень больно, — напомнила Даша.
— А то я не мучилась! — возмутилась Зоя Васильевна. — Подумаешь, подвиг совершила! Ребенка родила! А Димка что ж, ни при чем?
Девочку все же назвали Алисой. И через какоето время было решено из провинции выбираться. Работы здесь не было, перспектив получить жилье никаких, а в двухкомнатной «хрущобе», «фамильном гнезде» Сажиных, впятером стало тесно. Огромная страна, которая называлась СССР, толькотолько развалилась, все было так зыбко, непонятно, работа если и находилась, то лишь в торговле, для которой Даша с ее наивностью и честностью явно не годилась. А по специальности она устроиться не могла. Кому, спрашивается, нынче нужны психологи? Да у людей на самое необходимое денег нет! Диме тоже не повезло, инженеры и физикиисследователи также не требовались. Завод, на котором он работал, перешел на сокращенную неделю, поговаривали, что и вовсе закроется.
Первым в Москву уехал Дима, пообещав жене, что, как только найдет работу и получит первую зарплату, будет подыскивать съемную квартиру. Все более или менее устроилось только через полгода. Все это время Дима жил на работе, спал там же, на диванчике в холле, а Даша… Эти полгода она потом вспоминала с ужасом. Стиснув зубы, терпела, просто потому, что некуда было деваться. Свекор получал пенсию по инвалидности, на нее и жили, вчетвером, с маленьким ребенком. Коечто присылал Дима, но Даша прекрасно понимала, каким трудом ему это дается. Ели они в основном картошку в разных видах, с солеными огурцами и помидорами, свекровь сама пекла хлеб. Ставила пироги, начиняла их все той же картошкой или капустой, а когда пришло лето, то яго дами.
Даша донашивала старую одежду, дочке перешивали из чего могли. Бедность была ужасная. Все мысли лишь о том, как бы свести концы с концами. Когда Дима позвал, наконец, в Москву, Даша расплакалась от счастья. Но радовалась она недолго.
Квартирка, которую удалось снять мужу, была однокомнатная, в пригороде. Да и на нее Сажины выкраивали из скудного семейного бюджета с трудом. Дочка была еще маленькая, в садик ее не брали изза отсутствия московской прописки (свои в очереди годами стоят), и Даше приходилось сидеть дома. Это была почти такая же нищета, как и раньше, но в Москве, в городе, полном соблазнов. От этого Даше становилось еще горше. Нет, она вовсе не мечтала о бриллиантах и норковых шубах, но быт заедал, хотелось куданибудь выбраться, на выставку или в театр, позвать когонибудь в гости, пообщаться с интересными людьми. Но какие тут гости! Какой театр! На самое необходимое денег не хватает, как и раньше, когда они жили в провинции!
Дима работал менеджером в крупной торговой сети, которая стремительно набирала обороты. Даша очень надеялась, что муж сделает карьеру, но он ничего такого не обещал. Дима вообще был скуп на обещания, особенно после того, как развалилось предприятие, куда он устроился работать почти по специальности. Приходилось переучиваться на ходу.
А потом вдруг случилось чудо. Умерла Димина бездетная тетка, и Сажину досталась небольшая квартирка в Подмосковье, точная копию той, в которой они ютились. Но зато СВОЯ! Отныне не надо было с трепетом ждать визита квартирной хозяйки и выслушивать ее жалобы на дороговизну с явной целью поднять квартплату. Даша от этих разговоров приходила в ужас, потому что прекрасно знала: больше платить они не могут. Дима обошел весь микрорайон, обклеив его объявлениями, чтобы найти вменяемых хозяев, во всяком случае, не таких жадных. Но никто так и не позвонил.
Даша, которая и такто мужа не любила, за эти два года почти уже его возненавидела. А кто пообещал ей заботиться и оберегать? Сделать ее счастливой? Выходит, все это были только слова?!
Поздно вечером, когда муж, уставший, возвращался с работы, Даша цедила сквозь зубы:
— Привет.
И молча шла разогревать ужин, за которым тоже обычно молчала, чтобы не наговорить Диме резкостей. Так что тетина квартира, можно сказать, спасла их брак. Даша воспрянула духом.
— Вот теперь все будет хорошо, — повторяла она как заклинание, торопливо собирая вещи.
Оказалось, с выводами она поспешила. Стало чуть легче, но все равно бедность была беспросветной и бесперспективной. А тут еще Дима заявил, что увольняется!
— Ты с ума сошел?! — рыдала Даша. — На что мы будем жить?!
— Голицын открывает свою фирму. Он хочет построить торговую сеть, концепция очень интересная. Небольшие магазины шаговой доступности, в которых есть абсолютно все, от спичек до элитного алкоголя. Главная ставка на провинцию, на дачников. Ну и Москву со временем охватим.
— И ты пойдешь работать к Дану?! — ужаснулась Даша.
— Он пообещал зарплату в два раза больше, чем у меня сейчас. Конечно, пойду! Побегу!
— Но ты же знаешь, как я к нему отношусь!
— Вам вовсе не обязательно встречаться, — отвел глаза Дима.
— А откуда у Дана деньги? — сообразила наконец Даша.
— Он берет у банка кредит под залог своей квартиры.
— Господи, и не боится! — всплеснула она руками. — Я бы ни за что не стала так рисковать! Впрочем, у него жена богатая, он может себе это позволить, — горько сказала Даша.
— Вот именно. — И Дима еле заметно вздохнул.
Даша давно уже в муже разочаровалась. Никогда Димка ничего не добьется. Тряпка, слюнтяй. Типичный неудачник. И гордости у Сажина нет! Никакого чувства собственного достоинства! Дан свистнул — и Димка побежал, как собачка!
Было так больно… Чутье ее, оказывается, не обмануло. Еще в институте было понятно, что Даниил Голицын многого добьется. А Димка Сажин… Тихоня и слюнтяй. Вымучилтаки свое счастье, заполучил девушку, которую бросил Дан. Но сделать для нее ничего так и не смог, хоть и по обещал.
— Я уже поняла: у нас никогда ничего не будет, — горько сказала както Даша. — Ни нормальной квартиры, ни машины. Ребенок мерзнет на остановке в ожидании автобуса, а я ничего не могу сделать. Школа в одном районе, спортивный клуб в другом… Господи, как же я устала и измучилась! И на море я никогда больше не поеду. — И она зарыдала.
