Последнее испытание - Скотт Туроу
Я должен с сожалением констатировать, леди и джентльмены, тот печальный факт, что гособвинение не изучило это дело должным образом. Федеральному прокурору и его людям так не терпелось вытащить Джилу Хартунг на свидетельскую кафедру, что они позволили юристам «Уолл-стрит Джорнэл» устроить им обструкцию. Как вы сами видели, Джила Хартунг, как и все журналисты, всячески сопротивлялась требованию раскрыть свои источники информации. И вы помните, как юристы бросились на ее защиту, пытаясь помочь ей добиться своей цели и утаить, откуда она получила важные сведения. Они были здесь, перед вами – трое юристов из Нью-Йорка, с Уолл-стрит, которые приехали для того, чтобы поприсутствовать при даче показаний одним из свидетелей по делу. Неутомимые специалисты своего дела, но при этом очень непослушные, так сказать, недисциплинированные. Пытающиеся толковать закон в своих интересах, не желающие подчиняться даже судье Клонски. Настоящие обструкционисты. А мистер Мозес Эпплтон и мистер Фелд вместо того, чтобы занять по отношению к ним жесткую позицию, решили, что для них главное – добиться того, чтобы Джила Хартунг со свидетельской кафедры дала показания по поводу своей беседы с Кирилом Пафко, якобы уличающей его в преступлении. Впрочем, я вынужден констатировать, что представители гособвинения не сделали и много другого…
До тех пор, пока мы на ваших глазах не обнажили правду, они не знали и не пытались, несмотря на свои огромные полномочия, выяснить, что, оказывается, источником информации Джилы Хартунг являлись Неукриссы. И, поскольку прокурору и его команде не было об этом известно, они ничего не сделали для того, чтобы заставить Неукриссов отвечать на вопросы. А первым и самым важным вопросом, который им следовало бы задать, является следующий: «Кто рассказал вам про «Джи-Ливиа»?» Вместо этого представители гособвинения приняли лживые показания Иннис Макви за чистую монету.
Что ж, уважаемые присяжные заседатели, попробую еще раз представить возможный диалог между вами и мной. «Вы правы, Сэнди, – скажете вы. – Юристы с Уолл-стрит переиграли обвинителей. Прокуроры так и не разобрались до конца в деле, хотя должны были это сделать еще до начала судебного процесса. Но какое все это имеет отношение к инсайдерской торговле?» Я вам отвечу: «Самое прямое. Неукриссы живут здесь, в округе Киндл». – Стерн делает знак Пинки, и та выводит на монитор документы об отказе от права на конфиденциальность медицинской информации. Они подписаны представителями наследников умерших пациентов, которые стали клиентами Неукриссов. – Вы видите адрес конторы Неукриссов на письмах об отказе от конфиденциальности. Неукриссы говорили о проблемах с «Джи-Ливиа» с Иннис Макви. Могли ли сведения об этих проблемах от них – или от Джилы Хартунг – дойти до Анаит Турчиновой? Информация подобного рода – а ведь «Уолл-стрит Джорнэл» намеревалась опубликовать новость, после которой котировки акций «ПТ» должны были обрушиться, – утекает с такой же легкостью, как ртуть, даже через самую крохотную щелочку. И она вполне могла стать известна Анаит Турчиновой. Помните об одном очень важном моменте. Вспомните, о чем говорилось на фирменных бланках фирмы Неукриссов. Смысл документов об отказе от конфиденциальности сводился к следующему: сведения о том, что в ходе клинических испытаний некоторые пациенты внезапно умерли, перестали быть конфиденциальными. А для того, чтобы человека объявили виновным в инсайдерской торговле, как признал мистер Фелд, нужно, чтобы он купил или продал акции, основываясь на конфиденциальной информации, то есть той, которая должна держаться в секрете.
Я понимаю, что законодательство в этой области может казаться вам очень запутанным и непонятным. Вы слышали выступление здесь внешнего юридического консультанта компании «ПТ». И сами могли видеть в ходе перекрестного допроса, что даже профессиональному юристу, обладающему большим опытом в этой области, нелегко объяснить многие нюансы и тонкости. Абракадабра, сколько бы раз человек ни слышал ее, остается абракадаброй.
Но я еще раз напомню, что истории болезни клиентов Неукриссов, которые принимали «Джи-Ливиа» и умерли, больше не считалась конфиденциальной информацией. Поскольку это ограничение было снято, врачи получили право говорить на эту тему с Джилой Хартунг. И, следовательно, биржевые сделки, основанные на этой информации – то есть на сведениях о том, что у некоторых пациентов, участвовавших в тестировании препарата, возникли медицинские проблемы, – не преступление. Любой человек, до которого доходила информация от врачей и который понимал, что цена акций «ПТ» на этом фоне неизбежно резко упадет, вполне мог заключать сделки с учетом этого обстоятельства, и это не может считаться нарушением закона.
Таким образом, Неукриссы вполне могли рассказать Анаит о существующих проблемах. Даже при том, что они в ближайшем будущем собирались подать гражданские иски к компании «ПТ» и сделать неприятные факты, связанные с «Джи-Ливиа», общеизвестными – они могли поделиться соответствующей информацией с Анаит, не нарушая никаких законов. А Анаит, получив эти сведения, вполне могла продать акции «ПТ», которыми владели все ее клиенты, даже Кирил Пафко, на совершенно законных основаниях – поскольку ее действия основывались бы на информации, не являющейся конфиденциальной.
Так ли все было на самом деле? Вы этого не знаете. Возможно, кто-то из молодых Неукриссов встречается с Анаит Турчиновой, или они живут в одном и том же кооперативном доме, или они посещают один и тот же фитнес-клуб? Вы этого точно не знаете, потому что мистер Эпплтон решил не вызывать в суд Анаит Турчинову и не предоставлять ей иммунитет. И никого из Неукриссов он тоже не стал выдергивать на свидетельскую кафедру – даже после того, как их имена всплыли в ходе процесса в показаниях, которые собрала защита.
Мозес, которого критика допущенных им ошибок со стороны Стерна с каждой минутой злит все больше, встает:
– Протестую. Мы вызываем в суд тех, кого считаем нужным пригласить в качестве свидетеля, и предоставлять этим людям иммунитет мы тоже не обязаны.
Стерн поворачивается в его сторону с неожиданным изяществом, которого ему не удавалось добиться на протяжении уже нескольких десятилетий.
– Да, но вы обязаны, мистер Эпплтон, доказать ваши обвинения таким образом, чтобы их справедливость не вызывала никаких сомнений. Очевидно, что вам это не удалось. – Стерн на мгновение встречается взглядом с Мозесом, который в этот момент находится довольно далеко от него, в другой стороне той части зала, которая отведена для непосредственных участников процесса. В течение нескольких мгновений они напоминают двух джентльменов во время дуэли. Мозес, который понимает, что сейчас не его очередь выступать, если речь не идет о заявлении протеста, несколько раз моргает, стараясь придумать достойный ответ.
Сонни, которая наблюдает за противниками, выждав немного, вмешивается:
– Я буду исходить из тех пояснений, которые привел мистер Стерн. Протест отклонен.
Стерн кивает, после
