Ксавье Монтепен - Кровавое дело
Тут он попал в число свидетелей уличного происшествия: два фиакра столкнулись, и один из них опрокинулся, тотчас собралась толпа зевак и загородила дорогу.
Несколько минут Пароли простоял у большого колониального магазина на углу бульвара. Товары были разложены в витрине с большим вкусом, даже, можно сказать, артистически. На стеклянных полках виднелись кондитерские изделия, бутылки ликера, сверкавшие на солнце всеми цветами радуги. Пониже, в ящиках, помещались английские печенье, бисквиты, маленькие сухарики в виде фантастических животных и смешных человеческих фигурок. В других ящиках лежали груды пряников, изображавшие буквы величиной в два с половиной сантиметра.
Взгляд убийцы, до сих пор равнодушный и рассеянный, загорелся внезапным огнем. Странная улыбка промелькнула на губах негодяя. Он вошел в магазин. Приказчик подбежал к нему и спросил:
— Что вам угодно, сударь?
— Фунт пряников с животными и фигурками и фунт — с изображением букв.
— Смешать вместе или в разных мешках?
— Вместе.
По приезде домой Пароли снес мешок с пряниками в кабинет и приказал лакею:
— Узнайте, дома ли господин Луиджи. Если да, скажите, что я хочу его видеть. Если его нет, велите швейцару предупредить меня, когда он вернется.
Лакей вернулся через несколько минут.
— Господин Луиджи заходил, но сейчас же опять ушел.
— Вы сказали швейцару?
— Да, господин доктор.
— Хорошо. Не забудьте, что я никого не принимаю, кроме господина Луиджи; я занят — ни под каким предлогом не мешайте мне.
Лакей поклонился и вышел. Итальянец, оставшись один, повернул ключ в двери два раза, подошел к бюро, на которое положил покупки, и разложил пряники на столе. Выбрав несколько пряников с изображениями людей и зверей, он положил их в мешок. Закончив, он сел к столу и написал:
«Продолжайте отпираться. Деньги в верном месте. Дочь исчезнет. Скоро будете свободны».
С запиской Пароли подошел к бюро с пряниками и выбрал из них нужные буквы. Остальные бросил в горящий камин. Взяв карандаш и выбрав букву «п», начинающую слово «продолжайте», он надписал в низу пряника и осмотрел результат своей работы.
— Мало заметно, — прошептал Анджело, — не бросится в глаза: придется надписать чернилами.
Заменив карандаш чернилами, он пометил букву «п» цифрой 1, букву «р» цифрой 2 и далее всю фразу. Перенумеровав, он вложил эти буквы в мешок с отобранными пряниками, хорошенько встряхнул и ловко завернул его. Тщательно собрав оставшиеся крошки, он спрятал мешок в ящик письменного стола. Едва он успел вынуть ключ из замка, как услышал стук в дверь.
«Это Луиджи», — подумал он и поспешил отворить.
Действительно, это был оружейник, дождавшийся возвращения посыльного от Эммы-Розы и вернувшийся в лечебницу. Он переступил порог кабинета, и заговорщики заперлись.
— Я хотел узнать: нет ли изменений в твоих планах? — спросил Анджело.
— Никаких.
— Так завтра?
— Да. Вы помните, что мне понадобится ваше содействие?
— Помню. Расскажи, что ты приготовил.
Луиджи передал о своей поездке на виллу.
— Все превосходно! — произнес Пароли.
— Ждите меня в полдень на площади Бастилии, где сядете в карету, а я свезу вас на вашу квартиру.
— Все?
— Сегодня могу объяснить только это, остальное скажу завтра, позаботьтесь запастись сильным наркотическим средством: оно нам понадобится.
— Возьму все что нужно.
— Так до завтра. Спите спокойно, все пройдет хорошо.
— Они расстались, а на другой день в пять часов утра оружейник выходил уже из лечебницы. Понятно, что на улице было еще темно. Луиджи нес купленный им кучерский костюм и в картонке — фетровую шляпу с галуном и кокардой. Одетый в теплое пальто и маленькую пуховую шляпу, он не мог привлечь ничьего внимания.
Луиджи направился к барышнику, продавшему ему накануне лошадь.
С помощью веревки он прикрепил узел на спину лошади, вскочил на нее и поехал лесом по направлению к Жуанвилю. В начале седьмого он уже подъезжал к вилле; горизонт только что начинал проясняться. Утренний холод пронизывал до костей — стоял крепкий мороз. Насколько видел глаз, дорога была пустынна, да, впрочем, и раньше Луиджи не попалось навстречу ни души.
Он соскочил на землю, отворил калитку подобранным накануне ключом и поставил лошадь в конюшню. Затем достал из кармана коробочку спичек, зажег фонарь, привязал животное к стойлу и засыпал добрую порцию овса. После этого он сказал себе, что пора сменить одежду.
Войдя в одну из спален, он переоделся в кучерский наряд, и, когда вышел в сад, день вступил в свои права.
Луиджи осмотрел внутренность сарая: щетки, деготь, метелки и вода — все было на своем месте. Он выколотил подушки кареты, стер пыль, покрывавшую ее густым слоем, вычистил сбрую с искусством настоящего конюха и с большим усердием, стремясь хоть этим отогреться.
По совету Софи Оскар провел ночь в соседнем отеле и, зная, что она должна уйти рано утром, в девять часов уже был на улице Дофин.
Софи уже закончила свой туалет. Она собралась на завтрак к подруге, хорошо известной в биржевом и банковском мире, предлагавшей ей много раз свои услуги, если каприз или случай заставят ее порвать связь со следователем. Теперь наступила пора воспользоваться ее предложениями.
— Ты уже готова? — спросил Оскар, увидя Софи в костюме для гуляния.
— Да. Я тебя вчера предупреждала, что сегодня занята.
— Вернешься к обеду?
— Может быть, не знаю. Все будет зависеть от обстоятельств; но я распорядилась: Мариетта подаст тебе, если меня задержат, — обедай один. Сперва позавтракай, потом сходи поищи комнату поблизости.
— Вот добрая-то душа, редко найдешь такую! — воскликнул в восхищении Риголо.
— Возьми сто франков.
Софи вручила брату пять луидоров и уехала в карете, нанятой Мариеттой. Изрядно выпив и подкрепив свои силы, носильщик отправился на поиски, которые долго не увенчивались желаемым успехом.
В квартале Дофин он не мог найти ничего для себя подходящего: то комната мала или темна, то дорога или лицо привратника не по вкусу.
Риго все шел вперед, останавливаясь перед мебельными магазинами, выбирая заранее мебель, пригодную для холостяка, так как рассчитывал на щедрость сестренки.
Ровно в десять часов Луиджи заложил лошадь, отворил ворота и осмотрелся, желая удостовериться, нет ли прохожих, но тишина была мертвая.
Прежде чем уехать, Луиджи положил в карету узел со своей одеждой.
Анджело Пароли вышел из лечебницы в девять часов утра, поручив сделать утренний обход Аннибалу Жервазони.
Он нес в руке маленький сверток с пряниками, купленными накануне. У обсерватории он нанял карету и велел ехать в Сен-Дени, где расплатился и пошел пешком. Первое попавшееся торговое заведение была булочная. Он завернул в нее и купил два маленьких хлебца.
Через несколько шагов он зашел в колбасную и купил ветчины и телятины. По просьбе итальянца, приказчик завернул товар вместе с хлебцами и пряниками и крепко все перевязал. Пароли дошел по улице до перекрестка, где заметил посыльного, выходящего из погребка.
— Э, дружище! — окликнул он.
Посыльный обернулся.
— Что вам угодно, сударь?
— Отнесите вот это.
— Куда?
— Недалеко… в тюрьму Сен-Лазар.
— Кому отдать?
Итальянец вынул из кармана листок толстой бумаги, на котором неправильным почерком было написано имя Анжель Бернье.
— Вот этой особе.
Посыльный взял записку, поместил ее в старый бумажник и протянул руку.
Анджело положил на его ладонь три монеты в двадцать су. Это была щедрая плата; посыльный спрятал деньги, поблагодарил и отправился в тюрьму.
Пароли сперва следил за ним глазами, потом, желая удостовериться, верно ли он исполнит его поручение, пошел позади на приличном расстоянии, не теряя его из виду. Он видел, как посыльный вошел в подъезд, постучался в толстую дверь и подал в окошечко сверток и записку.
Посыльный вернулся на свое обычное место, а итальянец продолжал путь до бульвара Можента и, сев в фиакр, приказал ехать на площадь Бастилии. Когда он туда прибыл, было десять часов, а Луиджи назначил ему свидание только в полдень, и потому Пароли вошел в ресторан.
Луиджи не ошибся в своих расчетах — не погоняя лошадь, он добрался до площади Бастилии ровно в полдень и остановился около бульвара Бомарше, как раз против того ресторана, где завтракал итальянец. Последний наблюдал в окно, и, хотя кучерский наряд сильно изменил оружейника, он его все-таки узнал с первого взгляда, расплатился и, выйдя на улицу, прошел возле самой кареты.
— Садитесь, — послышался с козел тихий голос Луиджи.
Пароли уселся, и они направились к улице де Курсель.
