Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон
Его напарник Билл Смит, молодой детектив-констебль, не возражал против такого стиля езды, даже приветствовал его. Можно было не бояться расплескать кофе и спокойно прокручивать ленту сообщений в телефоне, чем Билл и занимался всю дорогу от Плимута до «Тихой обители».
Полицейские вышли из машины. Они еще только поднимались на крыльцо центрального входа, а дверь перед ними уже распахнулась, и Маргарет Фостер с порога начала извиняться за отмененный два дня назад визит.
– Мне очень-очень жаль. Я понимаю, что ваше служебное время расписано буквально по часам, но вы меня тоже поймите. Я тоже своего рода на службе. Для меня состояние здоровья наших подопечных главный приоритет. Им нельзя волноваться. Миссис Эйлин Колд последнее время что-то начала сдавать.
За разговором о состоянии здоровья Габби все трое прошли до конца коридора, повернули направо, и Маргарет пригласила служителей закона в небольшую, но уютную гостиную.
– Сюда, пожалуйста. Это апартаменты администратора. Вас здесь никто не потревожит. Чай, кофе? – Она указала на два кресла перед низким журнальным столиком.
Билл приподнял свой почти полный стакан с эмблемой «Старбакса», как бы показывая, что к беседе готов. В подтверждение этой готовности он сел на край кресла, достал блокнот и простую ручку Biс.
– Не откажусь от чашки чая, – ответил ей Маккензи, – молоко, два куска сахара.
Маргарет согласно кивнула. В это время в комнату вошли Габби и Эйлин. У Габби был очень растерянный вид.
Полицейские вежливо встали, приветствуя женщин.
– Эйлин, обе-две, – Маргарет указала на маленький диванчик по другую сторону низкого столика и кокетливо улыбнулась, – вам здесь будет удобно.
Убедившись, что все расселись согласно ее плану, она вышла, демонстративно тихо прикрыв за собой дверь.
– Итак, позвольте начать. Миссис Колд и мисс Колд, я – детектив-сержант Люк Маккензи, а это, – он кивнул в сторону своего напарника, – детектив-констебль Билл Смит. Хочу вас предупредить, что мы ведем расследование сразу двух тяжких преступлений, совершенных в вашем доме.
Эйлин моментально отреагировала на его слова:
– Что значит «преступления»? Экспертиза уже подтвердила насильственный характер обеих смертей?
– Ах да… Теперь я вспомнил, кто вы. Мисс Эйлин Колд – знакомое имя, не сразу сложил два и два. Теперь вижу – вы та самая молодая, но уже знаменитая адвокатесса. Вторая дама, надо полагать, ваша родственница миссис Колд.
– Моя бабушка. И вы не ответили на мой вопрос.
– Отвечаю, – сухо проговорил Маккензи. – Нет, экспертиза еще не готова, но два скелета в одном доме дают нам повод классифицировать случившееся как преступление.
– Вы даже не знаете, есть ли между ними связь, – парировала Эйлин.
– В этом нам и предстоит разобраться. – Маккензи достал из папки блокнот детектива. – Миссис Колд, – он посмотрел на Габби, – мисс Колд, – перевел взгляд на Эйлин, – напоминаю вам, что данная встреча – это не допрос, а скорее интервью. Любая информация о том, кто в доме жил, когда, степень родства и прочее, могут значительно облегчить нашу работу. Миссис Колд, вам понятны причины, по которым мы пригласили вас на разговор?
Габби, зажатая между подлокотником диванчика и правым плечом Эйлин, поискала в воздухе, за что бы подержаться, и положила свою сухую морщинистую лапку на локоть внучки. Та накрыла свободной левой рукой бабушкину ладошку и слегка похлопала по ней. Ободренная старушка согласно закивала.
– Итак, начнем. – Детектив приготовился записывать. – Ваше полное имя?
– Эйлин Розалинда Джейн… Вы можете меня звать просто Габби, как все.
– Спасибо, Габби, но протокол требует официальности. – Маккензи любезно улыбнулся и сделал пометку в своих записях. – Дата вашего рождения?
– Э… э… я не помню точно. Кажется, май. Да, деточка? – Габби слегка сжала локоть Эйлин.
– Год? – не унимался детектив.
– Сороковой или сорок первый.
– Женщина всегда остается женщиной, – со смехом сказала Маргарет, входя в комнату с подносом, уставленным чайными приборами. – Габби, кончай молодиться и умалять свои года. Она родилась одиннадцатого мая тридцать шестого года.
– Вы помните даты рождений всех жильцов «Обители»? – удивился детектив, принимая из ее рук поднос.
– А как же! Это моя работа. Знать все и вся о наших подопечных.
– Спасибо, мисс Фостер, мы вас пригласим, если понадобятся дополнительные сведения.
Маргарет слегка поджала губу. Она не ожидала того, что ее присутствие будет так бесцеремонно отклонено, и, выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь так же тихо, как в первый раз.
– Что ж, миссис Колд, Габби, давайте пороемся в закромах вашей памяти, – произнес детектив, подвигая к себе чашку.
– Боюсь, закрома сильно оскудели, – кокетливо ответила старушка.
«Ни фига у них из этого допроса-интервью не получится, – думала Эйлин, поглаживая руку Габби. – Как она может отвечать на все их вопросы, если она даже дату своего рождения не помнит?»
А вслух произнесла:
– У бабушки диагностировали болезнь Альцгеймера два года назад. Несмотря на самые современные препараты, ее память не только не улучшается, но и довольно быстро покидает ее.
– Спасибо, Эйлин. Могу я к вам так обращаться?
– Конечно. Я здесь не как адвокат, а как представитель семьи.
– Спасибо. Уверяю вас, даже то немногое, что мы сможем узнать от вашей бабушки, значительно облегчит нашу работу. Габби, постарайтесь ответить на следующий вопрос. Вы помните, кто жил или бывал в Клиф-Хаусе в середине восьмидесятых – начале девяностых годов?
– Конечно. Это я помню очень хорошо. Там жили мы: мой теперь покойный муж Артур, наш сын Генри. Позже Генри женился, и его молодая жена Анна тоже с нами жила.
– Вы помните, когда ваш сын женился? Наверное, помните свадьбу.
– Нет. Не помню. Тогда было время протестов. Молодые не хотели жить, как мы. Генри доставил нам столько беспокойств своими увлечениями. То на какие-то рок-фестивали ездил, то с хиппи у атомной станции протестовал.
– Ба, что ты такое говоришь, – вступила Эйлин, – мой отец хипповал? Вот это новость!
– Ой, деточка, он много чудил. Всего и не помню. И свадьбы с Анной не было. Вернее, была, но где-то там, в этих их коммунах. Приехал, привез да и уехал снова.
– И когда же это было? – Билл Смит неожиданно вспомнил, что тоже присутствует на допросе, отхлебнул кофе из своего стаканчика и взялся за ручку.
– Не помню.
Эйлин решила подсказать бабушке:
– Ба, ты ничего не путаешь? Отец родился в шестидесятом, а хиппи были в семидесятых. Не мог же он в десять лет сбежать с ними. Да и для женитьбы как-то рановато.
– Может быть, ты и права, деточка. Наверное,
