Последнее испытание - Скотт Туроу
– И вот здесь в дело вступает компания «ПТ», – поясняет Стерн. – Кирил еще около двадцати лет назад решил в сотрудничестве с Истонским университетом и одним из фондов венчурных инвестиций попытаться перевести свои поразительные теоретические открытия в практическую плоскость путем создания эффективного лекарства против рака. В 2012 и 2013 годах «Пафко Терапьютикс» создала то, что в медицине называют моноклональным антителом, сокращенно МАТ. Такие клетки имитируют антитела, вырабатываемые нашей природной иммунной системой. Такие МАТ имеют длинное научное название, которое я сейчас попробую произнести – единственный и последний раз в жизни: ГАМАЛИМИКСИЗУМАБ.
Стерн довольно артистично изображает, с каким трудом ему удается выговорить диковинное слово.
– Так вот, это самое нечто, сокращенно именуемое МАТ, благодаря Ольге Фернандес, маркетинговому директору «ПТ», получило коммерческое название «Джи-Ливиа». Основное действие «Джи-Ливиа» состоит в том, что препарат как бы блокирует RAS-белки с той самой обратной, «неправильной» стороны.
На мониторе вокруг одного конца изображающей RAS-белок структуры, похожей на виноградную кисть, появляется облачко.
– После того как их обратная сторона оказывается заблокированной, мутировавшие RAS-белки начинают прикрепляться к клеткам правильно и посылать нормальные сигналы. Раковые опухоли прекращают расти, а иногда их клетки даже отмирают.
Молекула RAS-белка снова разворачивается, и на демонстрационном экране начинают мелькать мелкие светящиеся пятнышки, похожие на искры.
– «Джи-Ливиа» – это и есть та самая волшебная таблетка. Хотя сначала ее клинические испытания были проведены на пациентах с раком легких, точнее, с немелкоклеточным раком легких, – говорит Стерн и снова сокрушенно покачивает головой, давая понять, насколько тяжело даются ему сложные научные термины. – Кирил и многие, многие другие ученые верят, что «Джи-Ливиа» остановит рост опухолей и у больных с другими разновидностями рака легких, и у тех, кто страдает раком кишечника, поджелудочной железы и мочевого пузыря. – Адвокат бросает мимолетный взгляд на сидящую на скамье присяжных женщину – дипломированного бухгалтера. – Получается, что, без всякого преувеличения, «Джи-Ливиа» может улучшить состояние и даже вылечить до сорока процентов пациентов с онкологией, то есть двух из пяти.
Мозес снова поднимается со скамьи:
– Ваша честь, не зашли ли мы слишком далеко за рамки, обозначенные для начала судебного процесса?
Сонни так пристально смотрела на Стерна на протяжении всего его выступления, что слова Мозеса, казалось, застали ее врасплох и даже заставили слегка вздрогнуть, словно она только сейчас вспомнила, что прокурор тоже находится в зале суда.
– Мистер Эпплтон, думаю, я отдаю себе отчет, куда клонит адвокат. Мистер Стерн, насколько я понимаю, вы пытаетесь в общих чертах изложить ваши аргументы, относящиеся к мотивам того, в чем обвиняют подсудимого, то есть к тому, о чем ранее говорил мистер Эпплтон?
– Совершенно верно, ваша честь. – Стерн отвешивает судье глубокий поклон, после чего снова поворачивается к присяжным. – Ее честь поняла меня очень точно. Я пытаюсь сказать простую вещь. Возможность спасти миллионы и миллионы жизней – вот чем вызывалась поспешность в стремлении добиться одобрения «Джи-Ливиа» от УКПМ и передачи препарата в распоряжение врачей и пациентов. Главная и неоспоримая цель этих действий, и это ясно как день, состояла в том, чтобы продлить больным людям жизнь, а не, боже упаси, сделать ее короче. И не в том, чтобы, как предполагает мистер Эпплтон, заработать сотни миллионов долларов. Вскоре вы узнаете, что у Кирила и так было много денег.
– Протестую, – проговорил Мозес. – Благосостояние доктора Пафко не может служить убедительным аргументом в данном деле.
Сонни хмурится. Похоже, она начинает понимать, что протесты Мозеса, необычно частые для текущей стадии судебного разбирательства, направлены на то, чтобы выбить Стерна из колеи.
– Полагаю, вы готовы продолжить, мистер Стерн?
– Именно так, – отвечает пожилой адвокат. Затем он подходит к барьеру, отделяющему скамью присяжных от остальной части подиума, на расстояние всего нескольких дюймов – это помогает ему снова полностью завладеть их вниманием. – Наши аргументы и доказательства наверняка убедят вас в том, что вся сознательная жизнь Кирила Пафко сфокусировалась на одной цели: победить рак и тем самым спасти жизни множества людей. Фактически каждая минута его работы – и в лаборатории в Истоне, и в его офисе в компании «ПТ» – была посвящена тому, чтобы спасти вас и меня.
Последняя фраза адвоката, апеллирующая к личным интересам присяжных, является некорректной. Но Стерн все еще умеет быстро и всесторонне оценивать обстановку в зале суда, хотя в обычной жизни не без труда управляется со своим сотовым телефоном. Он знает, что Мозес сам загнал себя в угол и не может опять вскочить и заявить протест, поскольку будет при этом выглядеть как глупый мальчишка.
– Итак, леди и джентльмены, перед вами стоит исключительно важная задача. Вы должны решить, убедят ли вас в достаточной степени доказательства обвинения, которые будут представлены. Можно ли поверить в то, что человек, добившийся высочайших научных достижений, которого боготворят во всем мире, исследователь, чье имя будут помнить еще долго после того, как он сам и многие из нас покинут эту грешную землю, врач, воспитатель талантов, выдающийся новатор, лауреат Нобелевской премии, который пять десятилетий работал над избавлением человечества от проклятия рака и продлением миллионов и миллионов жизней, в принципе может в течение нескольких последних лет превратиться в мошенника и убийцу? И могут ли существовать убедительные доказательства этого?
Стерн в полной тишине в течение нескольких секунд обводит взглядом присяжных, а затем качает головой, причем настолько энергично, что чувствует, как трясется дряблая плоть у него под подбородком.
– Мы говорим, что такого не может случиться, – твердо заявляет он. – Мы утверждаем, что этого не произошло. И мы уверены, что вы признаете Кирила Пафко невиновным.
5. Невиновный
В первые мгновения после окончания судебного заседания у Стерна всегда возникает ощущение, будто только что закончился спектакль. Напряженная тишина в зале сменяется шумом и гвалтом. Так происходит и на этот раз. Посетители тянутся к выходу, а журналисты, которым нужен материал для написания репортажей, наоборот, бросаются вперед, к подиуму. Судебные приставы поднимаются по ступенькам туда же, чтобы передать ее чести адресованные ей записки. В то же время из коридора в зал просачиваются адвокаты по следующему делу, которое будет вести Сонни, – они дожидались окончания заседания в коридоре.
Стерн провожает своего подзащитного к комнате адвокатов и свидетелей – он хочет рассказать Кирилу о том, что будет происходить завтра, а заодно дождаться, пока разойдутся репортеры, которые, навострив уши, шныряют вокруг. Именно в этой комнатке свидетели, приглашенные для дачи показаний, дожидаются, пока их вызовут в зал. Здесь же адвокаты консультируют и инструктируют своих клиентов.
