Андрей Анисимов - Ураган для одуванчика
Литвы, Латвии и Эстонии путешественница опасалась меньше. Она прочитала несколько книжек об истоках этих прибалтийских народов и сделала вывод – в Латвии и Эстонии немцам издавна симпатизируют, и пожилые люди там даже помнят немецкий язык. А в Литве разделяют ее ненависть к Польше, значит, найти взаимопонимание с литовцами не составит труда.
Перед тем как отправиться в путь, Лямке еще раз наведалась в комиссариат мюнхенской полиции, но попасть на прием к комиссару не получилось. Виной тому матч мюнхенской «Баварии» с клубом «Челси», заявленный в Амстердаме. Рьяный болельщик Гроссе взял отпуск и улетел поддержать свою любимую команду. Лямке пожелала поговорить с его заместителем, но тот не нашел для нее времени. Еще раз посетовав, что в немецкой полиции засилье мужчин, Лямке вернулась домой и принялась собирать вещи. На следующее утро она наметила начать свое долгое путешествие в неведомые ей страны. И первым предметом, что она положила в дорожную суму, стал газовый пистолет с полной обоймой капсул-патронов для защиты от возможного надругательства над ее невинными прелестями.
* * *После визита полицейского, Кристина и Василий еще долго сидели за пластиковым столом под яблоней и обсуждали, как лучше составить отчет полицейскому о своем знакомстве с Бертой Литхен. Естественно, писать правду они не собирались.
Такая правда могла навести на них беду совсем не по ведомству капитана Вельта. Письменное признание в том, что Берта Литхен проживала у них на правах пансионерки, ставило семью под удар налоговых служб и других фискальных структур, правила которых они нарушали. Начать с того, что открытие пансиона, даже для одного постояльца, требует лицензии. Чтобы получить ее, необходимо выполнить все условия, что для этого вида услуг в Эстонии существуют. А их здесь тьма. Не говоря о том, что сама лицензия стоит немалых денег. Без нее огромный штраф, а за неуплату налогов – тюрьма. Они оба это прекрасно понимали, но Кристина боялась больше:
– Послушай, Вася, а полиция не может восстановить мою переписку?
– Какую переписку?
– Электронную. Я же писала Берте, что мы ее приглашаем на пансион, а это документ? Понимаешь, о чем я?
– Ты стерла это в компьютере?
– Конечно… А вдруг у них есть способ восстановить?
– Ерунда! – Он помолчал и внезапно вскочил с кресла. Кристина с удивлением пронаблюдала, как муж пронесся по газону и скрылся за дверью, что вела в комнату Берты. Не понимая, что происходит, она еще немного посидела в саду и направилась выяснять, в чем дело.
Василия она застала возле чемоданов Берты. Он выбрасывал их содержимое на пол, шарил по карманам ее одежды, перерыл маленький секретер, которым она пользовалась, и без сил опустился на кровать. Кристина смотрела на все это в полном изумлении:
– Вася, что ты ищешь?
– Контракт.
– Какой контракт?
– Тот, что мы подписали старухе.
– Зачем он тебе?
– Ты не соображаешь?! Если его нашел полицейский, нам конец.
– Почему?
– По кочану.
– Ты боишься налоговой полиции?
– А ты не боишься?
– Боюсь. Что же теперь делать?
– Будем надеяться, что она забрала его с собой.
– И он сгорел в машине?
– Дай-то Бог… Завтра узнаем.
– Как?
– По тому, как твой капитан Вельт будет с нами разговаривать… Садись писать бумагу.
– Почему я?
– Потому что я по-чухонски писать не умею.
Кристина уселась за секретер Берты и приготовила листок:
– Что писать? Говори по-русски, я переведу.
– Пиши, как познакомилась с бабкой. Что менту говорила, то и пиши.
– У нас в Эстонии ментов нет. У нас есть полицейские.
– Пиши, что говорила полицейскому.
Кристина склонилась над бумагой и написала первую фразу – «С гражданкой Германии Бертой Литхен я познакомилась через Интернет».
Полгода назад в поселке Мустикат еще лежал снег. Кристина тогда очень устала от ремонта, но была счастлива. Ее мечта о нормальном жилище, где есть прекрасная современная кухня с вытяжкой и посудомоечной машиной, где сантехника сверкает шведским блеском и не течет крыша, исполнилась. Если добавить к этому новые двери, окна-стеклопакеты, перестеленные полы во всех комнатах, автономное помещение для гостей с собственной дверью в сад и туалетом, то счастье женщины можно назвать беспредельным. Она находилась на пороге новой достойной жизни, когда не стыдно пригласить гостей, и даже чету Мерисалу, что живет в своем особняке в Пирита и владеет собственной яхтой. Подобное ей часто снилось, а теперь все это свершилось наяву. Конечно, они взяли огромный кредит в банке, но Василий зарабатывал на фирме, тридцать тысяч крон, да и она в своем лицее больше десяти. С доходом почти четыре тысячи долларов в месяц за три года долг можно погасить незаметно. И даже не отказывать себе при этом в посещениях театров и ресторанов. Муравины устроили новоселье – два пышных приема, один за другим. В один вечер съехались родственники Кристины и Василия, в другой – их друзья. Кристина поняла по глазам мамы, которой до этого ее брак с русским казался большой ошибкой, что теперь она думает иначе. А глаза ее эстонских подруг с трудом скрывали зависть, хотя считается, что среди эстонцев завистников нет. Единственными гостями, не выразившими восторга, оказались именно супруги Мерисалу. Хейно эмоций был лишен с рождения, а Кая, привыкшая к респектабельному буржуазному достатку, повода для восторга не видела. Ее подруга сделала обычный ремонт, что вполне естественно для нормальной жизни людей их круга.
Розовый туман от свершившегося чуда развеялся через две недели. Начался мировой кризис, и банк в два раза увеличил проценты по кредиту. Василий чуть не дошел до суда, но сотрудник банка продемонстрировал ему договор, который Муравины собственноручно подписали. В документе имелся параграф, напечатанный мелким шрифтом, где указывалось, что в случае обстоятельств непреодолимой силы банк имеет право в одностороннем порядке пересмотреть сроки возвращения кредита и проценты по нему. Мировой кризис для юристов является той самой «силой», и если дело дойдет до суда, Муравины его проиграют. И в этом случае им не только придется рассчитываться с банком на его условиях, но и оплатить все судебные издержки. А это огромная сумма.
– Теперь мы с тобой будем считать копейки, – сказал жене Василий, вернувшись после переговоров с банкиром. О том, что мужа перспектива жесткой экономии, мягко говоря, не радовала, Кристина догадывалась давно. Муравин никогда не смотрел на цены продуктов, наваливая их в корзину в супермаркете, легко мог нанять такси, если оказался в городе без машины, не говоря уже о том, чтобы перекусить в ресторане, когда через полчаса дома его ждал вполне сносный обед. За семь лет совместной жизни она знала про него почти все, но сама никогда до конца не раскрывалась. Как всякая эстонская женщина, она была уверена – мужу положено знать ровно столько, сколько полезно для семьи. Поэтому имела от него достаточно секретов и недомолвок. Но все ее хитрости, включая тихие заначки небольших сумм денег, не преследовали личной выгоды. На отложенные кроны она могла купить рубашку мужу, или сделать подарок маме. Схитрила она и при ремонте дома. Комната для гостей, снабженная отдельным выходом в сад и автономным туалетом, по словам Кристины, предназначалась для друзей или близких, если тем понадобится у них заночевать. Так она говорила мужу. На самом деле это помещение Кристина планировала сдавать под пансион. Но до поры до времени своими планами с Василием не делилась. Его реакция для нее была вполне предсказуема: «На кой черт пускать в дом чужих людей! Мы пока с голоду не умираем». Но когда он явился злой из банка, решила прощупать, как он отнесется к ее идее.
– Знаешь, Васенька, чтобы было легче отдавать кредит, мы можем сдать нашу комнату для гостей, какой-нибудь старушке из приличной страны. Я бы ей готовила, а она бы нам отдавала пенсию. Пенсии в Европе не чета нашим.
Василий посмотрел на жену с удивлением:
– На кой черт пускать чужих людей в дом?! Мы с тобой пока с голоду не умираем.
Кристина улыбнулась краешками губ и свела все к шутке. Конечно, она ни слова не сказала мужу, что в тот же день, как расплатилась с рабочими за ремонт, дала через Интернет объявление. В нем она предлагала одиноким пожилым людям нечто вроде пансиона. И уже имела несколько откликов. Интерес к подобной услуге выразили пенсионер из Хельсинки, моряк из Норвегии и старушка из Германии.
Финского пенсионера Кристина забраковала сразу. По его письму ей стало ясно – старик бежит из дома, чтобы вольно распоряжаться своими деньгами, не отчитываясь перед женой. Скорее всего, откликнулся старый пьянчужка, которого если пустишь, потом уже сам побежишь из собственного дома. Моряк-норвежец ей приглянулся больше. Но тот не волок ни по-эстонски, ни по-русски. Значит, изъясняться с ним по-английски могла одна Кристина, а как быть с Василием? Хотя письмо норвежца ей понравилось – писал ей очень искренний одинокий человек, отдавший жизнь морю и не успевший обзавестись семьей. Усталому морскому волку хотелось за свои деньги на старости лет получить уют и человеческое внимание. Наверняка, он тоже мог себе позволить стаканчик-другой. Но пьяницы Кристина в нем не просекла. Знал бы моряк русский язык, она еще подумала бы, да и Василия потихоньку начала бы уговаривать. Но предложить мужу мычать или объясняться с жильцом знаками не отважилась.
