Андрей Анисимов - Ураган для одуванчика
Финского пенсионера Кристина забраковала сразу. По его письму ей стало ясно – старик бежит из дома, чтобы вольно распоряжаться своими деньгами, не отчитываясь перед женой. Скорее всего, откликнулся старый пьянчужка, которого если пустишь, потом уже сам побежишь из собственного дома. Моряк-норвежец ей приглянулся больше. Но тот не волок ни по-эстонски, ни по-русски. Значит, изъясняться с ним по-английски могла одна Кристина, а как быть с Василием? Хотя письмо норвежца ей понравилось – писал ей очень искренний одинокий человек, отдавший жизнь морю и не успевший обзавестись семьей. Усталому морскому волку хотелось за свои деньги на старости лет получить уют и человеческое внимание. Наверняка, он тоже мог себе позволить стаканчик-другой. Но пьяницы Кристина в нем не просекла. Знал бы моряк русский язык, она еще подумала бы, да и Василия потихоньку начала бы уговаривать. Но предложить мужу мычать или объясняться с жильцом знаками не отважилась.
Пока старушка из Германии выглядела привлекательнее всех. Немка сама назвала сумму, которую готова платить за пансион, и, что самое главное, прекрасно говорила по-русски. Родом из поволжских немцев, она и в Германию попала уже девушкой – русский язык мог оказаться для нее родным. Звали старушку фрау Литхен. Но характер фрау, видно, имела настырный и уже в письме выдвинула несколько условий. Главное из них – тишина и отсутствие детей. И не только в доме, где ее поселят, но и в ближайшем окружении. Кристине подобное условие принять труда не составляло. Ребенка у них с Васей не завелось, а дети соседей давно выросли и поселились в городе. Но само условие немецкой бабульки молодую женщину покоробило. Что может представлять собою пожилой человек, если дети вызывают у него такую ненависть?! Но виду Кристину не подала, и они с немкой начали переписываться. Та готовилась продать фирму и уехать из Германии перед Рождеством.
От столь быстрого решения Кристина вежливо уклонилась. Она не думала, что за две оставшиеся недели сумеет подготовить мужа к подобному сюрпризу. Но жизнь внесла свои коррективы. Через неделю после осложнений с банком Василий пришел домой в ужасном виде. Кристина спросила: «Что случилось?»
Муж начал кричать и размахивать руками. Она не сразу поняла, о чем он кричит. Василий стоял посередине их новой сверкающей кухни и громко материл эстонцев. До молодой женщины вскоре дошло – мужа уволили. Яан Пыдер, взявший его на фирму по просьбе своей жены Аннели, долго терпел «немого» менеджера. Но когда вышел закон о языке, касающийся именно работников сферы обслуживания, выдвинул ультиматум – либо Муравин идет на курсы эстонского языка, либо лишается работы. Василий вспылил и послал шефа на три известные буквы русского алфавита. Это была катастрофа.
Она тогда сказала Василию:
– Зачем ты нахамил Яану? Ведь он прав. Ты работаешь с клиентами, а они тебя не понимают.
– Пусть чухна учит русский, – кричал Муравин в бешенстве.
– Но ты живешь в Эстонии, – увещевала его Кристина.
– Плевать, где я живу. На моем языке говорят сотни миллионов, а вашу тарабарщину пользуют сотни тысяч. Есть разница?!
Кристина очень обиделась:
– Зачем же ты женился на эстонке, если нас так презираешь?
Василий перестал кричать и растерянно посмотрел на жену:
– Почему презираю? Среди эстонцев есть приличные ребята. А тебя я люблю, – и на его глаза навернулись слезы. Кристина раньше никогда не видела, как Муравин плачет.
«Он просто большой ребенок», – подумала она о муже и вытерла ему глаза платком:
– Не раскисай, все будет нормально.
Но Василий пребывал в отчаянии:
– Теперь у нас дом отнимут. Теперь у нас дом отнимут. Теперь у нас дом отнимут, – повторял он, как робот.
– Не отнимут. Есть одна идея, – тут Кристина и рассказала мужу о старушке из Германии. Василий страшно обрадовался. Особенно ему понравилось, что Берта Литхен предлагает за свой уход две тысячи евро.
– Мы спасены! За эти деньги я готов целовать ее в морщинистую жопку! – кричал он уже от радости, а когда узнал, что Берта великолепно говорит по-русски, поднял жену на руки, закружил по дому, приговаривая:
– Хоть ты у меня и чухна, а баба золотая! Чтоб я без тебя делал!
Так на руках и унес жену в спальню, и они оба оказались в постели. Кристину всегда удивляло, как легко он может переключаться. Только что был в отчаянии, а через несколько минут уже принялся раздевать ее. Эта особенность его мужской натуры иногда ее веселила, иногда раздражала. Ей бы хотелось заниматься с ним сексом, когда и она имеет для этого настрой. Но Кристина так быстро перестраиваться не умела, и часто случалось, что он уже удовлетворился, а в ее женском естестве только появились первые признаки желания. И тогда она думала совсем о другом. Но будучи рассудительной женщиной, мужа не оттолкнула. Она не раз использовала секс для налаживания комфорта в их семейном климате. Иногда в качестве поощрения, иногда в виде аванса. После его согласия принять старушку из Германии решила отдаться в качестве премии. Использовав ее благосклонность, он быстро уснул и даже не заметил, как она выскользнула из его объятий.
В тот же вечер Кристина послала немке электронное послание с приглашением переехать к ним на Рождество.
* * *Путешествие Фрау Лямке до границ эстонского государства оказалось далеко не столь опасным, как она себе его представляла. И волновалась за свою девственность она напрасно. Газовый пистолет для зашиты от надругательств ей не понадобился. Не причинили путешественнице вреда и коварные поляки, если не считать въедливого полицейского, что хотел поживиться за ее счет штрафом за неправильную стоянку. Мелочный шляхтич пытался доказать, что она припарковала свой автодом в зоне запрещающего знака. Его действие распространялось на пятнадцать метров. Лямке потребовала, чтобы полицейский в ее присутствии сделал замер, и настояла на своем. Выяснилось, что колеса ее самодвижущегося экипажа находятся от него на пятнадцать метров и семьдесят сантиметров. И посрамленный польский инспектор вынужден был извиниться перед иностранкой. Разъяренная Лямке уже собиралась вернуться в Краков, что остался позади места инцидента в двадцати километрах, чтобы подать жалобу на оскорбителя, но, вспомнив узкие улочки старинных польских городов, решила от возмездия отказаться. Ее громоздкое транспортное средство к преодолению средневековых лабиринтов не подходило. Еще один раз она уже готовилась дать отпор, но злоумышленник ретировался раньше, чем она успела это сделать. Произошло это уже в Литве, во время ночевки. Лямке устроилась в отведенном для этого кэмпинге в предместье Каунаса. Неподалеку остановилась группа молодых людей, говорящих на непонятном Лямке языке. Первую половину ночи соседи провели бурно – пели песни, гоготали, как жеребцы, и звенели посудой. К рассвету спиртное у них закончилось, и двое веселых ребят пошли по кемпингу побираться. Подошли они и к автодому Лямке. Один из них постучал в стекло. Разъяренная хозяйка распахнула дверь. Большего не понадобилось – завидев фрау, молодые люди в панике бросились наутек. Вскоре соседи затихли. Видно, неудачливые добытчики поделились увиденным со своими друзьями, и информация об ужасном чудовище тут же отрезвила всю компанию.
Латвию фрау Лямке пересекла почти без приключений. И лишь миновав Пярну, проколола правое заднее колесо. Возможно, именно благодаря этой маленькой неприятности ее ненависть к мужчинам чуток поколебалась. Заметив даму, пытавшуюся приспособить домкрат, рядом с ее автодомом притормозил внедорожник. Из него выбрался огромный латыш, молча отстранил Лямке, взял из ее рук домкрат, быстро поднял ее автокемпер на нужную высоту и также молча проделал всю остальную связанную с установкой запаски работу. После чего, не взглянув в ее сторону, уселся в свою машину и покатил дальше. Только потом немка вспомнила, что не предложила спасителю вознаграждения. Этот эпизод произвел на нее столь сильное впечатление, что она размышляла о нем до самого Таллинна. Раньше фрау Лямке столь огромных мужчин не встречала, а уж о подобной галантности не могла и мечтать. В столице Эстонии путешественница намеревалась провести ночь и отдохнуть. А уж на следующее утро выяснить, где находится жилье негодяев, похитивших ее Берточку. В незнакомом городе она быстро заблудилась, и вместо того, чтобы объехать его стороной и обосноваться в каком-нибудь кемпинге, угодила в самый центр. Здесь ее громоздкий экипаж столкнулся с теми же трудностями, что и в средневековых городках Польши. Утомившись от водительских трудов, она остановилась передохнуть, едва не перекрыв городское движение. Один из его участников, к ее большому удивлению, неожиданно обратился к ней по-немецки.
– Фрау, не могли бы вы немного передвинуть вашу телегу, чтобы я мог проехать.
Она кое-как забралась правыми колесами на тротуар, а уж потом посмотрела в сторону соотечественника. Седовласый мужчина, назвавший ее фрау, медленно катил мимо в допотопном мерседесе. И только когда габаритные огни его лимузина стали удаляться, она поняла, что это был Беншер. Лямке с Альфредом столкнулась всего раз, когда старик навещал Берту в офисе, но запомнила его на всю жизнь. Пытаясь разглядеть, есть ли кто, помимо водителя, она заглянула в салон. И ей показалось, что рядом с ним сидела ее Берточка. Лямке рванула с места, стараясь нагнать видение, но тут же уткнулась в полицейскую машину. Пока они пропускали друг друга, мерседеса и след простыл. Лямке снова взгромоздила правые колеса на тротуар и от обиды принялась за еду. Когда женщина волновалась, у нее просыпался зверский аппетит. Трудясь над огромным бутербродом, она краем глаза продолжала отслеживать улицу и вдруг заметила тот же мерседес. Беншер медленно катил в обратную сторону, и на этот раз рядом с ним сидела дама. Но ее голову украшала соломенная шляпа с широкими полями, и разглядеть лица Лямке не смогла. Она отложила бутерброд на соседнее сиденье и бросилась к лимузину. Догнав его, заколотила в окно. Беншер остановился и приспустил стекло:
