Владимир Бацалев - Убийство в Долине царей

-- Но вы же и сами знаете, -- ответил он.

-- Кое-что, но не во всех подробностях. Если б я знал все, вы бы сейчас в "воронке" ехали в следственный изолятор, а ваш милый пуделек бежал б следом и скулил от горя.

Упоминание о собаке его покоробило.

-- Я вашего Шекельграббера не убивал, -- заявил он. -Охота была руки марать.

-- Ну конечно! Вас подставили, как в американском боевике. А документы Поглощаева вы украли шутки ради, пытаясь развеять пенсионную скуку. Или вы клептоман?

-- Да, -- сказал он. -- Могу достать справку.

-- И где же, позвольте спросить, вы познакомились с объектом шутки и клептомании? Встретили в милиции на допросе?

-- Как вам будет угодно.

-- Вы сами-то верите в эту чушь?

-- Нет, -- ответил он, -- это вы верите.

-- Смотрите, -- сказал я, -- опять Опрелин мимо едет. Что это он каждый час дефилирует по переулку? Стоит вам из дома с собачкой выйти, и он тут как тут. Может, он за мной следит? А может, это он убил Шекельграббера и теперь на мою и вашу жизнь зарится?

-- Не знаю я никакого Опрелина!

-- Все, -- сказал я, -- мне надоело. Не хотите по-хорошему, будем врагами. Посидите, пожалуйста, дома или на лавочке, за вами скоро приедут.

-- Ладно, -- смирился он. -- Если я скажу вам правду, вы от меня отстанете?

-- Скорее всего, -- предположил я. -- Впрочем, зависит от правды.

Мы сели на лавку, ножки которой пудель тотчас опрыскал. Я незаметно дал ему пинка, опасаясь, как бы он и под меня не сходил.

-- В ноябре прошлого года меня положили в клиническую больницу, Я подозревал рак почек, готовился к смерти. Денег не было. Вернее, я откладывал на похороны, но инфляция их уничтожила. И таких, как я, была почти вся палата. Мы сидели у окна и смотрели на больничный морг. Однажды умер мой сосед, но повезли его не в наш морг, а в другую больницу. От сестер выяснилось, что морг под окном куплен какой-то фирмой и туда кладут трупы только за деньги, но и хоронят соответственно, а тех, кого демократы разорили на старости лет, сразу утаскивают чуть ли не на свалку и бросают в братские могилы, как бродяг, даже без гробов. Вернее, гробы в ту же ночь выкапывают и продают по второму разу. У них это называется "похороны за государственный счет". За счет того, чего нет, чего они, сволочи, собственными руками разрушили и продали!.. Вы только поймите меня правильно, -- попросил он, -- я всю жизнь работал, как проклятый, себя не жалел, у меня медали и нагрудный знак "Пятьдесят лет в КПСС", работал не для себя -- для страны. И вот за отданную жизнь на свалку с бомжами! Заслужил я отдельные два на два или нет?

-- Всякий заслужил, -- ответил я.

-- В общем, собрался я с духом и пошел в эту "Долину царей". Принял меня тот самый Шекельграббер -- других не было. Я ему рассказал, что и вам, и услышал в ответ: "Тут не благотворительная организация. Самые дешевые похороны стоят пятьсот тысяч, и те уже надо индексировать". Я сказал, что таких денег у меня нет и просто быть не может, я не вор, я трудящийся. Он развел руками, дескать, разговор окончен. "Впрочем, -- говорит, -- переоформите квартиру на меня после вашей смерти, тогда я похороню вас, как отца родного". Ах ты, недоносок, думаю. Я для того двадцать лет по углам да коммуналкам мыкался, чтоб ты, дерьмо иностранное!... В общем, встал и хлопнул дверью. На улице подошел ко мне этот самый Опрелин. Оказывается, он с секретаршей весь разговор подслушал. "Я тому стервецу тоже насолить хочу, -- говорит, -- он у меня жену увел, купил ее на иностранные шмотки". -- "А как?" -спрашиваю: уж больно злой я в тот момент был. "У меня, -говорит, -- есть дубликат ключа от его машины. Там, в бардачке документы и чековая книжка. Заберите и сожгите, пусть он тоже ходит голый". И я, можно сказать, в состоянии аффекта, взял ключ и украл. Сейчас, конечно, жалею, но тогда был уверен, что прав. Через две недели меня выписали частично здоровым, и чуть ли не на следующий день, а может, попозже, я вышел гулять с собакой, она остановилась у машины помочиться (у нее очень слабый мочевой пузырь, потому и гуляю так часто), я случайно поднял глаза и вижу этого самого Шекельграббера. Сначала испугался, подумал, рассказал ему все Опрелин, вот он и приехал поквитаться. А потом пригляделся, а он мертвый. Я закричал с испугу, прибежал прохожий...

-- Значит, откупных за документы вы с Шекельграббера не требовали? -- спросил я.

-- Нет, конечно.

-- И Опрелин не требовал?

-- Думаю, нет. Он перепугался еще больше, когда узнал о случившемся. Да и не такой он человек, не самостоятельный, поверьте моему слову. Он чужими руками привык работать или на вторых ролях.

-- Кто же, по-вашему, требовал миллион за документы?

-- Может быть, секретарша? -- спросил он. -- Она ведь слышала разговор, но не знала, что документы я бросил в почтовый ящик.

-- Разве она присутствовала, когда Опрелин предлагал вам украсть документы?

-- Нет, -- согласился он. -- Но Опрелин ей мог сказать, все-таки муж. Вы мне верите?

-- Как я могу вам верить?! Столько времени утекло. Вы сто раз могли прорепетировать с Опрелиным все ответы и согласовать детали. Недаром он шныряет тут с утра до вечера.

-- Я никого не убивал, -- сказал он.

-- А билет? -- спросил я.

-- Какой билет?

-- Билет до Нью-Йорка на имя Шекельграббера, позднее изъятый в Шереметьево, -- объяснил я.

-- Да, такое было, -- сознался Заклепкин. Он улетел с ветром за забор больницы. Я его не нашел.

-- Этот билет разве что ураган унес бы. Он размером с брошюру.

-- Вы мне не верите? -- спросил он опять.

-- Зачем вы украли документы Поглощаева?

-- Знать не знаю никакого Поглощаева! И в Сандунах сроду не был. Что там делать? Вшей собирать?

-- А отпечатки ваших пальцев на его бумажнике? -- спросил я.

-- Не может там быть моих отпечатков, -- довольно честно ответил Заклепкин.

Я промолчал. Он тоже стих, потом опять спросил:

-- Вы мне верите?

-- Вот вы утверждаете, что на похороны денег не было, а на какие же шиши вы держите домработницу?

-- Она не домработница, а просто очень хорошая и добрая девушка. Ей я и хочу оставить жилплощадь.

-- Ну а ваша дочь? Неужели бы она не похоронила вас?

-- Я с дочерью не знаюсь.

-- По идейным расхождениям? -- спросил я.

-- Нет, по нравственным, -- ответил он.

-- А почему вас, ветерана КПСС, положили в районную больницу, а не в Кремлевку?

-- В Кремлевку теперь шекельграбберов кладут, -- сказал он. -- Вы отстали от жизни.

-- Вам не жалко убитого?

-- Совершенно, -- сказал он. -- Сидел бы в своей вонючей Америке, пил бы кока-колу, жевал бы жвачку, как корова, был бы жив. Вы мне верите?

-- Сейчас верю, -- ответил я и встал. -- Мне надо подумать... Вы в ближайшие дни никуда не уедете?

-- Не собираюсь. Да и куда мне ехать!

-- Тогда до свидания, -- я зачем-то пожал ему руку и пошел домой, думая: а ведь прав пенсионер!

Эх, Шекельграббер, Шекельграббер, и зачем ты пожаловал в далекую Русь? Болтался бы сейчас в баре на Пятой авеню и запивал пивом очередной бейсбольный матч. И кой черт дернул тебя жениться на русской стерве, да еще послушаться ее и уехать в разведку? Неужели ты думал, что порядочная русская девушка добровольно поедет на вашу пестро выкрашенную человеческую свалку? Неужели -- сам из эмигрантов -- ты не знал, что все эмигранты -- проходимцы с комплексом неполноценности? Что сплавляя вам блядей, мы защищаем себя от их переизбытка и оздоравливаем нацию. Хотя такое место пусто не бывает, к сожалению...

Утром я позвонил банщику и попросил вспомнить, приходил ли париться дед с белым пуделем. Леша не вспомнил, а он не из тех, кто быстро забывает. Выходило, что в какой-то мере Заклепкину стоит верить, всех грехов он не совершал. Круг упорно пытался замкнуться на Размахаевой и Терентьевиче. Да еще поклеп Горчицына на пенсионера был неясен. Но этот извращенец подождет: он сидит запуганный, без связи.

На всякий случай я заехал к Леше и показал фотографию Заклепкина, ничего нового не выяснил. Хотел от него навестить Опрелина, чтобы расставить все точки и запятые в истории с кражей документов, но пришлось бы лицезреть Кувыркалкину до того, как Горчицын подарит ей розы от моего имени, и я решил отложить Опрелина на понедельник и вплотную заняться Размахаевой и Терентьевичем.

Я набрал номер зиц-вдовы, предварительно подготовившись выслушать в свой адрес десятка два оскорблений, но получил другой ответ.

-- Куда вы запропастились? -- спросила Размахаева. -- Я уже начала беспокоиться.

-- Что-то на вас непохоже, но беспокоились не зря.

-- А что стряслось? Вам погрозили пальцем? В вас стреляли из рогатки? Вы переходили улицу на зеленый свет и на вас набросился шальной автомобиль из-за угла?

-- Мне поставили синяк на правый глаз.

-- Всего-то? -- удивилась она. -- Но вы хоть дали сдачи?

-- Некогда было, -- ответил я. -- Но дело не в этом, еще успею. Вашему массажисту поставили синяк-близнец.

-- Внешне все синяки похожи друг на друга, как негры, -ответила она.

-- Скажите, не попадались ли среди ваших знакомых другие мужчины с синяками под правым глазом?