Владимир Бацалев - Убийство в Долине царей

Навыдов уже побагровел и сжал кулаки. Я решил больше не испытывать его больное терпение. В конце концов, вряд ли оно адское...

По дороге домой проанализировал наш разговор и понял, что Терентьевича со счета сбрасывать пока рано. От таких революционеров чего хочешь можно ожидать. Чем джентльмен отличается от горе-патриота с оскорбленным чувством национального сознания? Джентльмен умеет и может за себя постоять, патриот же стоит за себя горой даже тогда, когда в этом нет никакой необходимости. Сам факт, что его нечаянно толкнули локтем в очереди, он рассматривает как вызов своему маленькому угнетенному народу. И если джентльмен вызовет обидчика на дуэль, то патриот сразу даст по голове гаечным ключом. Допустим, Шекельграббер сказал в шутку: "Эх ты, серб недоделанный!" -- Терентьевич убил бы его, не задумываясь, мстя за сожженные хорватами деревни. Но убил бы сразу, а не спустя неделю и не мороча голову кражей документов, которые, как я уже выяснил, украл не он, а Заклепкин.

Что-то не вяжется в словах этого пенсионера. Все в один голос уверяли меня, что Шекельграббер -- душа человек, лучше не придумаешь, а тут старику в четырех квадратных метрах отказал. С чего бы вдруг?.. Нет, не угадаешь. Бывает же так, что просто человек не понравился. Вот и отказал. Может, у него идиосинкразия на значок "50 лет в КПСС"...

Дома в почтовом ящике я нашел письмо. По-моему, это первое за последние два-три-четыре года. Вскрыл, оказалось -- повестка в милицию. Сначала подумал, что это Квочкин вызывает меня таким оригинальным способом, но увидел сумму штрафа прописью. Действительно, пару месяцев назад меня забирали "за появление на улице в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство". Ну уж, дудки! Платить отделению, в котором начальник -- мой подельщик, я не буду. Но все равно, спасибо. Хоть милиция обо мне вспомнила. Теперь знаю, что нужно делать, если хочешь получать письма почаще...

С утра я просмотрел список клиентов "Долины царей", который оставила Кувыркалкина. Фамилии ничего не сообщали. По ним, в лучшем случае, можно было бы составить социологический отчет о национальной клановости нуворишей. Правда, Заклепкина я в списке не обнаружил. Но с чего ему там быть? Карманом он не вышел, обворовать государство по возрасту не удалось, просил он, прямо скажем, милостыню, и договора на посмертное обслуживание с ним никто не заключал. Впрочем, сколько правды сказал мне пенсионер и сколько вранья -- это еще предстояло выяснить. Поэтому я посмотрел в досье, где обитают Опрелин с Кувыркалкиной, и собрался ехать туда.

Но позвонила Размахаева. Я и не предполагал, что она встает в такую рань. Впрочем, телефон мог стоять у кровати, а разговаривать, не глядя в глаза, зиц-вдова и без телефона умела.

-- Вы мне нужны, -- сказала она.

-- Как воздух?

-- Я вас хочу нанять. Меня донимают, мне надо, чтобы вы избавили меня от одного человека. Дело нетрудное, думаю, это он убил Шекельграббера из ревности, или с его подачи, а вы заодно убьете двух зайцев и подработаете.

-- Какого Шекельграббера? -- поиздевался я. -- Который звал вас Мунькой?

-- Ну ладно, хватит! -- разозлилась она.

-- Хватит, хватит, тем более половым воздержанием Шекельграббера не воскресишь, -- согласился я. -- Подозреваю, что речь идет о Терентьевиче.

-- Правильно подозреваете. Этот идиот меня измучил, проходу не дает, а вчера потребовал, чтобы я ехала с ним в Югославию.

-- Наверное, санитаркой? -- предположил я. -- Сейчас многие девушки так делают, но до госпиталя почему-то не доходят, застревают в баре с обнаженной грудью.

-- Вы пошлый дурак! Вы -- Терентьевич наоборот! -- сказала она. -- Вы нанимаетесь или нет?

-- Как же я могу отказать девушке со стажем! А чем будете платить? Любовью?

-- Нет. Я уже запятнала девичью честь нескромными поцелуями. Зачем вам такая? Вам нужна любовь чистая и светлая, как квартира после обмена или ремонта. Нечто похожее у вас уже есть, поэтому берите деньгами, -- предложила она.

-- Какой же нахал покрыл ваши щеки пятнами стыда? -спросил я.

-- Муж, -- ответила она.

-- Разве у вас был муж?

-- Был.

-- И куда он делся?

-- Да куда-то делся.

-- Посмотрите под кроватью или в шкафу, -- посоветовал я.

-- Уже смотрела.

-- Значит, вы еще замужем?

-- Фамилией.

-- Так что ж вам бояться этого патриота? Скажите, что муж вернулся.

-- Вы не знаете Терентьевича. Он не уступит дорогу, даже если муж окажется лидером боснийских хорватов и сербских патриотов. Посмотрите на синяк под глазом -- и убедитесь.

-- А почему бы вам не махнуть на Запад? Прекрасная возможность валять дуру с большим комфортом.

-- Западный мир, безусловно, хорош, но я хочу им только пользоваться. Жить, как они, я не хочу и не буду.

-- Хорошо, я подумаю насчет найма. Встретимся вечером в домжуре. Постарайтесь уйти от слежки. Второго синяка мой глаз не переживет. И не забудьте улики.

-- Какие улики?

-- Вы же сказали, что Шекельграббера убил Терентьевич!

-- Нет у меня никаких улик. Если б были, давно б сама заставила его уехать, -- и бросила трубку.

И что я за мужик такой? Ну на кой черт мне сдалась эта Размахаева? Зачем постоянно требуется общество красивых женщин и близость с ними? Для самоутверждения, что ли?..

"УАЗик" Опрелина стоял у подъезда и ждал хозяина с вечера, я тоже решил подождать, но с утра.

-- Кого вы тут караулите? -- спросил Опрелин, когда вышел из дома.

-- Не ревнуйте напрасно, не Олю Кувыркалкину.

-- А я вам зачем сдался?

-- Хочу, чтобы вы подтвердили свое соучастие или опровергли.

-- Заклепкин же все рассказал!

-- Где вы взяли ключ от машины Шекельграббера?

-- Он сам попросил сделать дубликат, потому что забывал ключи где ни попадя. А я сделал два.

-- С какой целью?

-- Ну, мало ли, думаю. Вдруг оба потеряет.

-- Где второй дубликат?

-- В унитазе.

-- Вы знаете, что вам с Заклепкиным светит от года до трех?

-- Я действовал в состоянии аффекта, из ревности.

-- Но вы лишитесь и жены и работы, даже если вас оправдают.

-- Найду другую.

-- Жену или работу?

-- Там посмотрим.

-- Странно вы разговариваете. Как будто вам на себя наплевать.

-- Вот именно, достали вы меня все, -- пробурчал он.

-- Подвезете до отделения милиции? -- спросил я и залез в кабину.

Опрелин, по-моему, обрадовался. Небось, думал, бедолага, что только он со двора, как я сразу в койку к его жене.

-- Где документы Шекельграббера? -- спросил я.

-- Спросите у Заклепкина, -- ответил он.

-- А вы не знаете?

-- Мне скрывать нечего.

-- Зачем вы так часто ездите по Армянскому переулку?

Он не ответил. Или не нашелся. Я тоже замолчал. Только когда Опрелин затормозил у милиции, я посмотрел на него вопросительно и сказал:

-- Ну что, пойдем?

-- Куда? -- испугался он.

-- Как куда? в КПЗ.

-- Я же на работе.

-- Работа -- не волк... -- сказал я. -- Ладно, еще раз пораскинь мозгами, как себя вести, я тебя повесткой вызову, -и хлопнул дверцей...

Квочкина я встретил в дежурной части.

-- Примешь пятьдесят капель? -- спросил он, пока мы поднимались в кабинет.

-- Рано еще, -- попытался я сопротивляться.

Он неожиданно согласился:

-- Тебе рано, а мне уже поздно.

Видимо, Квочкин насмотрелся американских боевиков, где выпивают раз десять по ходу фильма, и решил вести себя соответственно, чтобы стать лихим парнем.

В кабинете я протянул ему пятитысячную бумажку.

-- Что это? -- не понял он.

-- Навыдов дал взятку, чтобы я от него отвязался.

-- Кто такой? -- спросил Квочкин.

Я объяснил.

-- А-а, это хорошо. Ерунда, а приятно, потому что с неба, -- сказал он и сунул купюру в кобуру.

Совершенно непонятно, что он будет доставать при аресте бандитов. Тем более денег у них все равно больше.

-- Тут еще такое дело, -- сказал я, -- Размахаева, экс-любовница Шекельграббера, хочет меня нанять. Якобы ее утомил некий югославский подданный по фамилии Терентьевич. Проходу не дает простой советской шлюхе, обещает жениться при случае.

-- Это уже интересно, -- решил Квочкин. -- Они в тебя поверили.

-- То есть?

-- То есть поверили, что ты всерьез можешь выйти на убийцу, и морочат тебе голову, -- объяснил Квочкин. -- Вот что: денег ты у нее не бери, скажи, мол, есть данные о невиновности Терентьевича, а женихов пусть сама разгоняет. Будет настаивать -- отключим газ. Нет, перекроем кислород, -- и захохотал.

-- Может, все-таки намекнешь, кто тут действующие лица? -спросил я.

-- Намекаю: сиди до первого апреля дома, выключив телефон, а второго позвони мне пораньше и поезжай к Поглощаеву за деньгами.

-- Осталось три дня, -- сказал я.

-- Вот и ладушки.

-- Приказ понял, -- я поднялся.

-- Кстати, -- на прощание сказал Квочкин, -- приехала жена Шекельграббера, я дал ей ключи от его квартиры. Это я сообщаю для информации, а не для того, чтоб ты мучил бедную женщину допросами...

Я вышел из отделения милиции в расстроенных чувствах. Кому приятно ощущать себя болваном? Только на углу вспомнил, что забыл пожаловаться на несправедливый штраф. Но черт с ним. Все равно платить не буду. В повестке написано, что в случае неуплаты взыщут по месту работы. Бог в помощь! Взыскивайте!