Крис Юэн - Похождения в Париже

И я ничем не мог доказать, что говорю правду. С тем же успехом я мог бы доказывать существование духов… потому что видел только признаки отсутствия картины.

Наверное, будь у меня фотокамера, я бы сделал фотографию серого прямоугольника на белой стене. Но и в этом вряд ли обнаружился бы толк. В конце концов, я мог сделать фотографию, сняв картину и уложив ее в чемодан. Более того, если бы я взял с собой фотокамеру, это выглядело бы так, будто я с самого начала собирался кинуть Пьера.

В общем, мне требовались доказательства того, что я действительно побывал в квартире. Я не рассчитывал, что, предъявив их, смогу убедить Пьера в своей честности, но в сложившейся ситуации приходилось довольствоваться малым.

Я повернулся к антикварному туалетному столику, что стоял справа от меня. Резному, из вишневого дерева, со сдвижной крышкой. Я сдвинул крышку. Разумеется, я не собирался брать что-то такое, чего хозяин (или хозяйка) квартиры мог хватиться, поскольку получил четкое указание взять только картину, но полагал, что смогу найти какую-нибудь ненужную вещицу, которая засвидетельствует мое пребывание здесь.

Прежде всего в глаза бросилась фотография в рамке, и лишь потому, что лежала она лицом вниз. Я взял ее и увидел, что это фотопортрет мужчины и женщины. Мужчина выглядел лет на шестьдесят пять — семьдесят, его седые волосы были забраны на затылке в конский хвост. Женщина, загорелая дочерна платиновая блондинка с сильно накрашенными глазами, была лет на десять-пятнадцать моложе. Фотографию сделали на курорте: парочка сидела на залитом солнцем балконе на фоне бескрайнего зеленого океана.

Я вернул фотографию на место, решив, что ее обязательно хватятся. На столике было немало косметики, еще там лежали резинки для волос, пилочки, ножницы, щипчики. Все это однозначно указывало на то, что квартира принадлежала не Бруно. Я открыл пару крошечных ящичков. В одном лежали ватные шарики, во втором — все та же косметика.

Все это никак не могло мне помочь. Я присел, заглянул под столик и увидел пластиковую папку-аккордеон, закрытую на защелку. Поднял ее, открыл и обнаружил аккуратно разложенные по отделениям карточки магазинов и видеоклубов, страховые полисы, счета, официальные письма, рецепты. Здесь же лежало водительское удостоверение. Все это принадлежало одному человеку — мадам Катрине Ам; с водительского удостоверения на меня смотрела та самая платиновая блондинка с фотографии. Я подумал о том, чтобы взять что-нибудь, но мне нужен был предмет, несомненно имеющий отношение к этой квартире, хорошо бы с указанием адреса, а он имелся только на водительском удостоверении, которое я брать не собирался.

Я продолжил осмотр и чуть ли не в самом крайнем отделении нашел выписки с банковского счета. Первой лежала та, что была получена последней. В самом низу стопки на выписках стояли уж очень старые даты, и я решил, что одной из них хозяйка точно не хватится. Вытащил выписку, проверил фамилию и адрес и сунул в карман. Закрыл папку и положил на место.

Я пробыл в квартире не так уж много времени, но все равно чувствовал себя неуютно. Так случалось всегда, если я не знал точного времени возвращения хозяев. Не было никакой гарантии, что меня не застанут в квартире, а никаких запасных или аварийных выходов не было: покинуть ее я мог только через входную дверь. Тем не менее я полагал, что уходить мне рано. Если рассуждать логически, то картину взял Бруно, но я поступил бы неправильно, не обыскав квартиру и не убедившись, что картины здесь нет. В конце концов, мадам Ам могла узнать, что за картиной охотятся, и спрятать ее.

Я бросил взгляд на часы и все-таки решил потратить пятнадцать минут на поиск тайников. Ощупал кровать и матрац, заглянул в гардероб, за туалетный столик, в ванную, где, правда, много времени не провел: нормальный человек не стал бы прятать картину в сыром месте. На кухне изучил все столики и буфеты, не оставил без внимания высокий шкаф в коридоре. Не поленился просмотреть все картины, которые стояли у стен в гостиной, даже холсты на мольбертах. Простучал и обои, но никаких ниш не обнаружил.

Наконец, убедившись, что картины в квартире нет, пожал плечами, подхватил чемодан, поставил дверь на сигнализацию и, выйдя в коридор, запер ее. Поднялся на крышу дома, перебрался на крышу отеля, даже побывал в номере, за который заплатил. Дверь открыл не отмычкой — ключом. В номере спустил одноразовые перчатки в унитаз, сунул пустой чемодан в шкаф. Потом спустился в вестибюль, вернул ключ от номера Квазимодо, попрощался с ним и покинул отель.

ГЛАВА 8

Когда я вошел в книжный магазин «Парижские огни», Пейдж, как обычно, сидела за кассовым аппаратом. Волосы ее были забраны черной лентой, подчеркивающей белизну кожи, в правой руке она держала какую-то книжку в обложке, блестящие глаза просматривали страницу за страницей. Автором книги в темной обложке был кто-то из русских — я их произведения как-то не воспринимал. А вот Пейдж была увлечена действом, зрачки пребывали в непрерывном движении, смещаясь слева направо и обратно, напоминая каретки миниатюрных пишущих машинок, — они словно впечатывали слова в мозг.

Я подошел к ее столику и откашлялся. Пейдж оторвалась от книги, увидела, кто пришел, улыбнулась.

— А вот и наш незнакомец. — Она отложила книгу, убрала за ухо локон, вылезший из-под ленты. — Куда ты исчез вчера вечером?

— Важная встреча, — ответил я. — Хорошо провели время?

— Да. Хотя тебя недоставало.

— Неужто?

Она нахмурилась, вены на висках, просвечивающие сквозь белоснежную кожу, запульсировали.

— Итальянец — у него длинная рука, — напомнил я.

— Паоло?

Я пожал плечами.

— Глупый! — Она протянула руку, сжала мою. — Знаешь, я прочитала твою книгу. Такая забавная.

— Я слышу в голосе удивление.

— Честно? Я действительно такого не ожидала. Вчера читала ее целый день, отрываясь только на покупателей, и она мне очень понравилась.

— Полагаю, это уже что-то.

— Я даже отложила моего фаворита, чтобы прочитать твой роман. — Она указала на книгу в обложке.

— Достоевский? Неужели?

— Ты его не любишь?

Я поджал губы.

— Я исхожу из того, что к концу первой главы уже все ясно.

Пейдж закатила глаза, давая понять, что тут наши мнения сильно расходятся. Потом указала на стол в другом конце зала, под пыльной люстрой. На нем лежало несколько экземпляров моей книги, а рядом догорающая ароматическая свечка.

— Я поговорила с Франческой. Это ее магазин. Она сказала, что стол твой на два дня.

Я изогнул бровь.

— Это много, да?

Пейдж ткнула меня локтем.

— Слушай, стол — это большое дело. Ты должен меня поблагодарить.

— Обедом?

Пейдж улыбнулась и покачала головой, показывая, что надеяться мне не на что. Потом сложила руки на груди, сощурилась, впилась в меня взглядом.

— Слушай, хотел тебя спросить, — я сменил тему. — В баре, после встречи с читателями, я разговаривал за стойкой с одним парнем. Его зовут Бруно. — Я оглядел торговый зал, словно надеялся увидеть его здесь. — Я не думаю, что он тут работает, но, может, ты его знаешь?

— Бруно? — Пейдж наморщила носик. — Точно сказать не могу. Как он выглядит?

— Чуть выше меня. — Я прибавил к своему росту сантиметра три, подняв ладонь над головой. — Мускулистый. Короткие каштановые волосы. Небрит. Он был в джинсах и зеленой рубашке поло. С рюкзаком.

— Нет. — Пейдж качала головой и жевала нижнюю губу. — Я знаю одного Бруно, но он черный.

— Не тот Бруно.

— Сожалею.

— Да ладно. Я просто подумал, а вдруг? Слушай, ты не могла бы спросить у остальных? Может, кто его знает?

— Конечно, — без должной уверенности в голосе ответила Пейдж. — Ты потерял номер его телефона или как?

Я ухмыльнулся, погрозил ей пальцем.

— Ничего такого. Он упомянул, что может доставать билеты на игры «Пари Сен-Жермен». А мне как раз хотелось сходить на одну.

— Ладно. Я спрошу. Слушай, а я могу тебя кое о чем попросить?

— Само собой.

— Дело в твоей книге, знаешь ли. Замки и все такое. Ты действительно умеешь их открывать?

Я встретился с ней взглядом. Этот вопрос задавали мне не единожды, и я до сих пор не смог найти правильного ответа.

— Дома немного практиковался. Входил в образ главного героя, ты понимаешь.

— Отлично. — Пейдж встала. — Пойдешь со мной?

Я не заставил просить себя дважды и последовал за ней в глубь магазина, мимо койки, накрытой побитым молью пледом, на которой лежали сборники стихотворных произведений Китса. Книги здесь занимали все свободное пространство, лежали на столах и на полках, громоздились на полу, заполняли пластмассовые ящики и картонные коробки. Справа я видел лестницу, всю также забитую книгами в обложках, карманного формата, — занимали зазоры между ступеньками и стойками перил. Лестницу затрясло, когда Пейдж начала подниматься по ней, и я задался вопросом, не рухнет ли это сооружение на какого-нибудь невезучего покупателя.