Лин Гамильтон - Мадьярская венера

— Вопрос не об этом, — возразила я.

— Я довела тебя до твоей машины, поняла, что ты не в состоянии сесть за руль. Я решила, что довезу тебя до дома, а от тебя возьму такси. Я не привыкла к твоей машине, да еще эта аллея была такой узкой. Мне вообще не следовало садиться за руль. Я поцарапала крыло, я знаю. В конце аллеи был столб, где поворот на проезжую часть, и я его не заметила. Я испугалась и оставила машину, где она была. Я подумала, что не смогу нормально припарковаться, не задев еще что-нибудь. Ее эвакуировали?

— Нет, — ответила я.

— Это хорошо. Я взяла такси, довезла тебя до дома, а сама пошла пешком. Я собиралась позвонить тебе и рассказать про машину, но потом это несчастье с Анной… — Ее голос затих.

— Но ты ведь не знаешь, где я живу, — дошло до меня. — Разве нет?

— Адрес указан на твоем водительском удостоверении, и ты сама подтвердила, что это твой дом, когда мы добрались до места. Я проследила, как ты, пошатываясь, шла к двери.

— Ничего не помню, — протянула я.

— Очевидно, что у тебя проблемы с алкоголем. Но на данный момент, по правде говоря, меня не это волнует, — сказала она. — Анна мертва. Похороны в пятницу. Дай мне знать, какова сумма ущерба, — она резко бросила трубку.

Без сомнения, она думала, что я — эгоистичная сволочь, которую больше волнует разбитая машина, чем подруга, которая бросилась с моста. Как я могла объяснить, что меня переполняло страшное, непреодолимое чувство, будто вчера ночью я была замешана в чем-то ужасном?

Я включила телевизор. Ладно, эпизоды про машину, на которую приземлилась Анна, мелькали каждые несколько минут, а скучный комментатор продолжал бубнить об этом, включая постоянные замечания по поводу того, что спрыгнувшая страдала от психических расстройств и на тот момент находилась в состоянии депрессии. Машину практически сплющило. Чудо, что водитель остался в живых. Я заварила чаю, поджарила тост и постаралась взять себя в руки. Я просто не представляла, что же дальше делать. Подумала было прийти с повинной, что бы я там ни натворила, и сесть за решетку, но ведь я не знала, что именно. Я бы наверняка выглядела полной идиоткой в полиции. Я бы могла перезвонить Робу, но что бы я ему тогда сказала?

К полудню я была в более-менее приличном состоянии, чтобы действовать дальше. Для начала я отправилась в магазин и выдержала тираду Клайва о том, как же мило было с моей стороны заскочить на работу. Затем я пошла взглянуть на свою машину, проезд по аллее и столб. Машине прилично досталось: без сомнений, ремонт влетит в копеечку, но, очевидно, я не стану предъявлять счет Диане. Что же касается столба… правда была в том, что почти все рано или поздно врезались в него, и на нем было уже столько отметин, что я не могла с уверенностью сказать, столкнулась ли моя машина с ним или нет. Что я точно решила для себя: состояние машины было далеко от той, на которой могли бы пробить стекло в Коттингеме, так что я велела себе расслабиться.

После я поехала на Роздейл, припарковалась у обочины и пешком дошла до пешеходного моста по Глен роуд над Роздейл. Был прекрасный осенний день, мир сиял красками, солнце пригревало, но в воздухе ощущался холодок. Мне было сложно представить, чтобы нечто столь ужасное могло произойти в таком чудесном месте. Я подошла и, перегнувшись через перила, посмотрела вниз. Да уж, высоко было отсюда падать. В нескольких ярдах от места, где я стояла, между стойками ограждения застрял крошечный лоскуток бледно-голубой ткани. На Анне было голубое платье, и это, без сомнения, была его часть. Должно быть, это то самое место, где она перелезала через ограждение.

— Вы ведь не собираетесь прыгать или еще чего? — спросил взволнованный голос позади меня.

Я повернулась и увидела похожего на эльфа пожилого мужчину. На нем были клетчатые штаны, зеленая куртка и лихая желтовато-коричневая кепка.

— Не стоит беспокоиться, — ответила я. — Это в мои планы не входит.

— Прошлой ночью отсюда спрыгнула женщина, — произнес он.

— Я знаю. Она моя подруга еще с колледжа. Я просто пришла сюда, чтобы…

А для чего, собственно, я сюда пришла?

— Я все видел, — продолжал он.

— Что?

— Живу здесь, — пояснил он, указывая на желтое кирпичное многоквартирное здание на краю лощины. — Мое окно — то, что с краю.

— Вы видели все? — переспросила я.

— Много спать-то уже не могу. На пенсии, знаете ли. Заняться днем практически нечем. Вот и сижу возле окна спальни часами. Ночью особенно интересно смотреть: деревья и городские огни, пожарная станция через дорогу. Город никогда не спит, как говорится.

— Так что же вы видели прошлой ночью?

— Как молодая женщина выбежала на мост.

— Что вы имеете в виду под «молодая»? — уточнила я.

— Ну, родился я в 1922-м, — пояснил он. — Поэтому и выглядела она для меня молоденькой. Она все время оглядывается через плечо, будто ее преследует кто. А потом этот грохот, а она раз — и перелезает через перила. Правда, ей пришлось два или три раза попробовать, и все это время она оглядывается назад. Думаю, она убегала от кого-то, кого очень сильно боялась.

— Грохот? — спросила я.

— Ну, звук был похож на то, будто машина врезалась во что-то, возможно, в дорожное ограждение в конце моста. Но не видел этого из своего окна. Рассказал все полиции, но они думают, что просто имеют дело с сумасшедшим старым чудаком. И что вы обо всем этом думаете, раз вы подруга и все такое?

— Даже и не знаю, — промолвила я. — Пойдемте, посмотрим на ограждение.

Дело в том, что было сложно, но, тем не менее, можно доехать на машине до дорожного ограждения мимо клумб, но при этом скорости не хватило бы, чтобы сбить его. Ограждение было металлическое, видно было, что оно довольно изношено. Однако я не увидела свежих отметин. А вот с каменной стеной вокруг клумб дело обстояло иначе. Один большой камень покосился, а на тротуаре вокруг него была рассыпана земля. Выдернутая с корнями герань, последний привет лета, валялась рядом.

— Вот, — указал мужчина. — Вот где, должно быть, это произошло.

Я перевернула ногой камень, и вот, пожалуйста, на нем была полоска краски, вернее, царапина, серебристая. А так как серебристый был очень популярным цветом для машин, то просто случайно так совпало, что это был цвет и моей машины. Я уже было исключила одну возможную причину, как мне показалось, для вмятины на бампере, и только что получила по-настоящему ужасный альтернативный вариант. Внутри все сжалось.

— А вы не знаете, кто мог преследовать бедняжку? — поинтересовался он.

— Понятия не имею, — покачала я головой.

— Вы ведь верите старому Альфреду?

— Думаю, что да, — кивнула я.

— Тогда, может, вы расскажете полиции, — предложил он. — Если они услышат все это от кого-нибудь вроде вас, то, возможно, поверят.

— Я попробую, — соврала я. Я спросила как его полное имя — Альфред Набб — и номер его телефона. Мы побеседовали еще несколько минут, я посочувствовала ему по поводу недобросовестной работы полиции, а затем удалилась. В тот день я несколько раз бралась за телефон, но я не знала, что сказать. У них была та же самая информация, что и у меня, и если они решат предпринять что-либо по этому поводу, то это их дело. Для себя я решила, что подожду, пока мое самочувствие не улучшится, а потом подумаю, что делать дальше.

9 сентября

Похороны Анны вызывали гнетущее ощущение, хотя, возможно, это чувство больше относилось ко мне, поскольку последние два дня я провела в напряженном ожидании, что полиция вот-вот постучится в мою дверь. Я все продолжала дергать за нити памяти, но результат был нулевым. Служба проходила в одной из огромных центральных церквей, слишком большой для нашей немногочисленной компании. Наши шаги эхом отражались от каменного пола. Мы расположились на скамье в переднем ряду. Сибилла все время рыдала. Они уже кремировали тело, и теперь там, где при других обстоятельствах стоял бы гроб, стояла простенькая урна. Здесь присутствовали все те, кто был на нашем «воссоединении», включая Фрэнка, а также мать Анны, печальное маленькое создание по имени Дорис, и, что удивительно, к нам присоединился Альфред Набб.

— Подумал, что старый Альфред должен почтить память, — произнес он, продолжая, по-видимому, по привычке, любыми способами избегать употребления местоимения «я». — При данных обстоятельствах. Вы звонили в полицию?

Мне пришлось признаться, что не звонила, но я пообещала, что обязательно это сделаю.

— Слишком поздно, — покачал он головой. — Рабочие уже приезжали, чтобы поставить камень на место и привести клумбы в порядок. Если бы полиция заинтересовалась этим, ей бы потребовалось очень много времени, чтобы добраться до него.

— Извините, — сконфуженно произнесла я.

— Ну, это в любом случае не вернет ее, не так ли? — проговорил он, ковыляя к своему месту.