Элиз Тайтл - Ромео
Вагнер, уловивший неловкость, тактично отвернулся, сделав вид, будто разглядывает японскую гравюру с изображением тигра, висевшую на дальней стене.
— Да, она действительно упоминала о сестре. Можно проверить ее записную книжку. В любом случае это нам понадобится для дальнейшего расследования.
— Проверь, не нашел ли ее кто наверху. Если нет, попытайся отыскать телефон сестры по справочнику.
Вагнер кивнул головой и ушел. Аллегро остался в коридоре, ему не хотелось идти наверх, где его люди обшаривали каждый уголок квартиры психиатра. Все интимные подробности жизни доктора Мелани Розен и ее ужасной смерти непременно будут вынесены на всеобщее обозрение и обсуждение, подвергнуты скрупулезному анализу и даже, может, осуждению. Когда-то это было ее профессией — заглядывать в чужие жизни, смерть же распорядилась по-своему, сделав всеобщим достоянием ее собственную жизнь.
Внимание Аллегро привлекли звуки ударов, доносившиеся из приемной. Заглянув туда, он обнаружил, что Перри бьет кулаком по ладони другой руки. Заметив Аллегро, он сразу же замер.
— Вы не знаете, каково это… — завыл он.
— Потерпите еще несколько минут. Вы ведь хотите помочь нам, верно?
Перри еле заметно повел головой, но Аллегро так и не понял — кивок это или конвульсия.
В комнату вошла Хелен Вашингтон, молодая служащая полиции. Аллегро окинул ее оценивающим взглядом. Брюнетка, изящна. В сером льняном пиджаке, слегка расклешенной черной юбке, в легких черных туфлях. Вид у нее был в высшей степени деловой, профессиональный.
— Детектив Вагнер просил меня зайти и… — Она запнулась, увидев несчастного Перри.
Аллегро подошел к ней.
— Побудьте немного с мистером Перри. Если он захочет говорить, постарайтесь записать его на пленку, — тихо сказал он, протягивая ей портативный магнитофон, который достал из кармана своего пиджака. — И, если вдруг у него появится желание облегчить нам жизнь своим признанием, не препятствуйте этому.
Вашингтон адресовала ему саркастическую белозубую улыбку — мол, нашли кого учить! Спрятав магнитофон в карман своего пиджака, она устроилась в кресле рядом с Перри.
Аллегро направился по коридору. Он подошел к дверям кабинета психиатра как раз в тот момент, когда судмедэксперт Фрэнк Келли — лысоватый коротышка с приплюснутым, как у мопса, носом и вечно изогнутым в кривой усмешке ртом — спускался по лестнице с верхнего этажа. За ним двое полицейских в голубой форме тащили носилки с завернутым в темно-зеленый пластик телом убитой.
При виде этой зловещей процессии Аллегро вновь захлестнул приступ дурноты. Руки затряслись. Он засунул их поглубже в карманы пиджака, сжав кулаки.
Перед глазами опять возникло лицо Мелани — такое, каким он его увидел в момент осмотра трупа, — остекленевшие, выпученные карие глаза, израненные, невероятно распухшие, слегка приоткрытые губы, щеки в кровоподтеках, лицо белое как мел. И ее обнаженное, изуродованное, связанное тело — хирургический надрез на груди, зияющая рана на том месте, где когда-то билось сердце.
Он вспомнил их первую встречу. Тогда он подумал, что ее пациентам, наверное, приходится нелегко, когда они оказываются один на один с такой красавицей. Она действительно была красива.
Трудно было вспоминать об этом сейчас, когда мед-эксперт и полицейские проносили мимо него ее упакованное в мешок тело. Келли остановился подтвердить то, что Аллегро уже знал: «Похоже, это работа Ромео», заметив, что узлы на шелковом шарфе, которым были связаны запястья и щиколотки жертвы, идентичны тем, что были обнаружены на остальных четырех трупах. И опять найдены следы спермы, которая в очередной раз будет отправлена в лабораторию на ДНК-тест.
— Ты сам зайдешь за протоколом вскрытия, Джон? — Лицо Келли оставалось бесстрастным, но Аллегро уловил нехарактерные нотки грусти в голосе судмедэксперта. Для всех доктор Мелани Розен была не просто очередной жертвой.
— Нет, — резко сказал Аллегро. — Пришли мне его как можно быстрее.
Судмедэксперт кивнул головой, хотя им обоим было ясно, что вскрытие не даст никаких новых результатов. Им в очередной раз предстояло столкнуться с большим жирным нулем.
Аллегро безучастно наблюдал за тем, как траурная процессия, обогнув лестницу, направилась к черному ходу, где уже поджидал катафалк, присланный из морга. Проводив скорбный кортеж, он направился к кабинету доктора и исчез за тяжелыми дверями.
Ступив в отделанный панелями из вишневого дерева кабинет, он окинул взглядом строгую обстановку: обтянутую темно-зеленой кожей кушетку возле стены и черное кожаное кресло, пару легких кресел возле рабочего стола в дальнем углу. В тот день их первой встречи он сидел как раз в одном из этих кресел, по правую сторону стола. Нервничал. Не мог сосредоточиться. Но, кажется, ничем себя не выдал.
Отмахнувшись от воспоминаний, он повернулся, чтобы закрыть за собой тяжелые створчатые двери, и встретился взглядом с Вашингтон, сидевшей в приемной в дальнем конце коридора. Он натянуто улыбнулся и притворил двери.
Его окружила странная тишина, которую он тотчас объяснил превосходной звукоизоляцией. И все равно не мог избавиться от ощущения, будто находится в мавзолее. Все, что он мог расслышать — это собственное дыхание. Назвать его ровным язык не поворачивался.
Он поежился, втайне мечтая взбодриться. Еще несколько месяцев назад он бы без колебаний достал из внутреннего кармана пиджака заветную фляжку.
Так получилось, что он прекратил таскать с собой эту фляжку в тот момент, когда Вагнер бросил курить. И дело не только в том, что Вагнер уже надоел ему своими колкостями по поводу неумеренного потребления алкоголя. Аллегро понимал, что шеф терпит до поры до времени, а потом непременно «предложит» ему обратиться к помощи полицейского психолога. Так что он решил бросить пить на работе. Во всяком случае, попытаться.
После дежурства — это дело другое. Пару кружек пива за ужином, потом, ближе к ночи, в ход шли напитки покрепче. Частенько бывало так, что по утрам он даже не мог вспомнить, как накануне добрался до постели. За последние несколько месяцев он не раз зарекался покончить с алкоголем, но теперь, после столь страшного удара, понимал, что не скоро сможет избавиться от пагубной привычки.
Усилием воли он отогнал прочь мысли о выпивке, взял себя в руки и, не теряя больше времени на осмотр кабинета, устремился к открытой двери, ведущей в рабочий офис доктора.
Это была прямоугольная комната в задней части дома; вероятно, первоначальный проект предусматривал здесь кухню, но теперь это был рабочий уголок доктора. С решительным видом Аллегро прошел прямо к дубовому столу в форме буквы «Г», окруженному стеллажами с профессиональной литературой.
В первую очередь он обратил внимание на настольный календарь и распорядок дня на пятницу. Прием пациентов был расписан с восьми утра до полудня. Перри, действительно, имел назначение на восемь. Время от полудня до двух было незанятым, но уже на два часа была назначена встреча в «Институте». Вероятно, речь шла об Институте психоанализа в Бэй-Эриа, где она проводила консультации.
Прихватив с собой листок календаря, чтобы Майкл мог передать его Деннисону, он покосился на компьютер «Макинтош», стоявший на столе.
«Мы не имеем права лезть в ее картотеку, Майк. Врачебная этика. Нас вздернут как следует за самоуправство, если застукают».
Плотно сжав губы, Аллегро сел за стол и включил компьютер. Сейчас его волновало нечто иное. Экран зажегся, затем высветил сложную схему директорий. Поставив курсор на «Быстрый поиск», он, поколебавшись, напечатал большими буквами: ГРЕЙС АЛЛЕГРО.
Через мгновение на экране высветились записи психиатра.
Пациент: Грейс Аллегро
Адрес: 1232 Буш-стрит, Сан-Франциско
Телефон: 555-7336
Семейное положение: Разведена
Дата рождения: 4/25/53
Диагноз: Сильная депрессия. Периодические вспышки.
Первое посещение: 1/15. Пациентка пришла со своим бывшим мужем, Джоном Аллегро, 44-х лет, следователем по уголовным делам полицейского управления Сан-Франциско.
Пациентка чрезмерно возбуждена. Со слов мужа, имела место попытка самоубийства. Муж, проживающий на Вашингтон-стрит, в пяти минутах ходьбы от дома жены, говорит, что прошлой ночью, в одиннадцать сорок, последовал «истеричный» звонок от Грейс, которая кричала, что вот-вот вскроет себе вены. Через пять минут он прибыл к ней домой и застал ее с перочинным ножом в руке, которым она уже сделала несколько надрезов на запястьях. Она тут же согласилась отдать ему нож и обратиться к специалисту, если муж сходит с ней хотя бы на первичный прием. Ее бывший терапевт, доктор Карл Эберхарт, недавно вышедший на пенсию, порекомендовал ей обратиться ко мне, и я согласилась принять ее…
