Борис Седов - Пуля для певца
— Да вы расист! — с восхищением воскликнула Лиза. — Какая прелесть! Так интересно видеть живого расиста!
— Лиза! — укоризненно прогудел Шапиро. — Ну нельзя же быть такой наивной! Тут расисты на каждом шагу, вы их просто не замечаете. Взять хотя бы эту компанию антисемитов!
Шапиро широким жестом обвел Романа, Арбуза и Боровика.
— Темнота! — Арбуз встал и подошел к холодильнику. — Евреями занимаются не расисты, а нацисты. Уж ты-то должен знать.
— Какая разница! — Шапиро поморщился. — Расисты, нацисты, шмацисты — один черт.
— В общем, да, — согласился с ним Роман, — все они одним миром мазаны. Когда пахнет дерьмом, они сразу начинают искать, от кого. Может, от евреев, или от негров, или от хачиков каких-нибудь… Нет чтобы в первую очередь себя обнюхать!
— Золотые слова, — Шапиро согласно кивнул.
— А это и к тебе, Лева, относится, — сказал Арбуз, доставая из холодильника бутылку водки. — Вы, евреи, во всех бедах гоев вините.
— А вы, русские, — евреев, — парировал Шапиро.
— Конечно! — обрадовался Роман. — Во всем виноваты бабы, джаз и евреи.
— Кто виноват? — Лиза угрожающе щурилась.
— Женщины, вот кто, — ответил Роман, на всякий случай отодвигаясь в дальний угол кресла. — Кто яблоко в раю сожрал? И угостил бедного доверчивого мужчину?
— Глупый ты, — Лиза взяла со стола наполненную Арбузом рюмку водки, — если бы не женщина, та самая, которая яблоко взяла, так бы и тусовались они в этом дурацком раю. И без всякого секса, между прочим.
— То есть как — без секса? — удивился Боровик.
— А вот так! — подняв рюмку, Лиза посмотрела сквозь нее на Романа. — Если бы у них до яблока был секс, то и дети тоже были бы.
— М-да? — Роман тоже взял рюмку. — Ну и ладно. Предлагаю выпить за успешное завершение ударной работы.
— Согласен, — кивнул Боровик.
— Ура! — веско произнес Арбуз.
— Лыхаим! — Шапиро поднял рюмку.
— За тебя, Ромка, — добавила Лиза.
И они дружно выпили.
Через аппаратную прошел звукотехник, который небрежно нес под мышкой вынутый из компьютера жесткий диск с записанными на нем песнями. Проводив его взглядом, Роман спросил у Шапиро:
— Интересно, на этот раз у тебя хватило ума сделать копию? Чтобы не получилось, как в прошлый раз. Вдруг кто-нибудь опять сопрет оригинал…
— Две копии! — Шапиро поднял палец. — Как раз сейчас он нарежет еще две копии. И я лично спрячу их в разных местах.
— И еще одну мне, — строго сказал Роман, — я спокойнее спать буду.
— Как скажешь! Хоть три!
— Три не надо, а одну прямо сейчас — мне. Кстати, как альбом назовем?
Роман оглядел расположившихся в креслах друзей.
Боровик пожал плечами, Арбуз задумался, а Лиза достала из сумочки сигареты и закурила, всем своим видом показывая, что это ее не касается.
Шапиро выждал некоторое время и сказал:
— Ладно, слабоумные, не напрягайтесь. Название уже есть.
— То есть как есть? — удивился Роман. — Без меня?
— Между прочим, все названия предыдущих альбомов придумал именно я, и, как ты справедливо заметил, без тебя. Твое дело — песни писать, а уж как называть товар, позволь решать мне.
— Товар… — хмыкнул Роман. — Ну и как ты назвал эту партию товара?
— «Крылья в кандалах» — гордо произнес Шапиро.
Лиза засмеялась, а Арбуз, прищурившись, посмотрел на Шапиро и сказал:
— Хорошее название, товарное.
— Ну, а я что говорю? — Шапиро победно оглядел общество. — И пиарщики, кстати, уже приступили. Еще вчера.
— Ах ты скотина! — Роман горестно покачал головой. — И даже мне не сказал…
— Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим.
Завершив таким образом дискуссию о новом альбоме, Шапиро налил себе водки и, одним махом осушив рюмку, спросил:
— А когда вы хотите ехать в это свое… Зимбабве?
— В Танзанию, чудовище! — Роман усмехнулся.
— Ну, в Танзанию, — Шапиро пожал плечами, — какая разница?
— Разница в том, что Зимбабве не имеет выхода к океану. Понял?
— Да понял я… Повторяю вопрос: когда вы хотите ехать?
— Да хоть завтра!
Роман вопросительно взглянул на Лизу, и она кивнула.
— Ну, завтра так завтра…
Кряхтя, Шапиро достал из кармана трубку и набрал номер.
— Самуил Аронович? Доброго здоровьичка. Как Циля, как дети?
Лиза прыснула в кулак, и Арбуз строго нахмурил брови.
— Машинка бегает? — Шапиро продолжал допрашивать невидимого Самуила Ароновича. — А дача? Вагонку уже завезли? Финскую? Чтоб я так жил! Да, и я тоже в полном порядке. Ну, какие теперь у меня жены! Четырех бывших хватило. Теперь я один как перст…
«В жопе» — губами показал Боровик.
— Самуил Аронович, а у меня к вам вопросик. Исак Моисеевич все еще держит турагентство? Очень хорошо! Тут два туловища хотят поехать в Зимбаб…
— В Танзанию! — простонал Роман.
— В Танзанию. На две недели. Хорошо бы завтра оформить… Ладно, пусть он мне перезвонит. Спасибо, Самуил Аронович, и вам того же.
С тяжелым вздохом, словно в одиночку разгрузил машину водки, Шапиро убрал мобильник в карман и сказал, сладко глядя на Лизу:
— Собирайте шмотки. Завтра поедете в свое Зимбабве.
— В Тан… — начал было Роман, но Лиза перебила его:
— Да хоть в Мозамбик! Главное, чтобы баобабы и жирафы были.
— Будут вам и баобабы, и жирафы, и еще львы, крокодилы, гориллы и болотная лихорадка, — пообещал Шапиро. — Давайте ваши паспорта.
* * *Роман лежал, раскинув руки, на горячем песке у самой воды и чувствовал, как жаркое африканское солнце пронизывает его насквозь. Рядом с ним, так же раскинув руки, лежала Лиза. Вокруг стояла полуденная тишина, нарушаемая лишь шорохом волн, время от времени накатывавших на их ноги, и криками редких чаек.
Маленький скалистый островок, торчавший из Индийского океана как раз посередине между Африкой и Занзибаром, на две недели безраздельно принадлежал им и только им.
Размером он был примерно метров триста на триста, но на нем имелось все, что нужно. А именно: живописные скалы, песчаный пляж по всей юго-западной стороне, густой кустарник и несколько деревьев с узловатыми сучьями. Посреди скал, в самой середине островка, там, где он возвышался над морем метров на двадцать, стоял небольшой белый домик, в котором тоже было все, что нужно. На крыше домика был установлен ветряк, обеспечивавший электричеством холодильник, телевизор, кондиционер, компьютер, спутниковый телефон, микроволновую печь и прочие достижения цивилизации, которыми домик был напичкан не хуже номера люкс в пятизвездном постоялом дворе.
Под полом домика располагался мощный бетонный бункер, который, судя по его основательности, мог надежно защитить гостей от любого стихийного бедствия и даже от нашествия марсиан. В бункере имелись запасы питьевой воды, консервов, сигарет и выпивки. Хозяин острова был человеком предусмотрительным и компания из десяти хронических алкоголиков смогла бы продержаться здесь в полной изоляции минимум полгода.
В западный скалистый берег была умело врезана небольшая, защищенная от волн и ветра гавань. Ее размеров как раз хватало на то, чтобы вместить маленький морской катер со скромным трехсотсильным мотором «Меркурий». На этом катере Роман с Лизой сюда и приехали. И сейчас, вот уже десятый день, они наслаждались этаким одиночеством вдвоем, так сказать, парным уединением.
Они валялись на песке и плавали, ловили рыбу и пожирали ее. То количество фосфора, которое Роман поглотил вместе с жареной, вареной и печеной рыбой с момента прибытия на остров, должно было обеспечить бесперебойную работу его мозга в течение ближайших двухсот лет. А уж светиться он должен был, как публичный дом в день получки.
За первые же несколько дней любовники успели покрыться морским загаром, который, между прочим, сильно отличается по цвету и качеству от загара сухопутного, а тем более от искусственной смуглости, которой городские дорогостоящие шлюхи добиваются терпеливым лежанием в электрических ультрафиолетовых гробах.
А поскольку, кроме них, на островке не было никого, Лиза и Роман не утруждали себя такой тяжелой физической работой, как надевание какой бы то ни было одежды. Теплое море и жаркое солнце пробудило в них жизненную энергию, и они вступали в разнузданную половую связь везде, где только было можно. И на верхушке той скалы, и вон под теми кустиками, и в катере, и в постели, и в море, и на песке, и…
В общем, — везде.
Однажды, забравшись на самое высокое из восьми имевшихся на острове деревьев, чтобы осмотреть с него горизонт, Роман обнаружил недалеко от верхушки вырезанную на коре надпись на английском языке.
Надпись гласила:
«А на этом дереве вы еще не трахались?»
