Барбара Гордон - Польский детектив
— Я узнала случайно, от соседки. Ее знакомая работает в „Сьвите“.
— Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
— Она рассказала мне об убийстве неделю назад. А я… А я, пан майор, сказала неправду! — с отчаянной решимостью призналась женщина.
— Кому? — майор притворился удивленным, хотя уже обо всем догадывался.
— Я работаю в типографии вахтером…
Майор принял это к сведению.
— Меня вызвали в отдел кадров… И спрашивали обо всех, кто вечером 15 мая входил и выходил из типографии. Я тогда ни о чем понятия не имела… Ни о преступлении в гостинице, ни о том, что Грычер там был… — Женщина очень волновалась, как бы ее не привлекли к ответственности за ложные показания. — Я тогда сказала, что он никуда не отлучался. А на самом деле он…
— Грычер? — уточнил майор Кедровский.
— Грычер… Он вышел около девяти и отсутствовал целый час.
— Почему же вы об этом умолчали?
— Да ведь думалось, зачем болтать лишнее, у человека будут неприятности… Я знаю, ну, он изменяет жене. И встречался с той, другой, во время дежурства. А он, оказывается, был в гостинице. В тот самый вечер.
— Вам придется подписать протокол, — предупредил майор.
Женщина уже не сдерживала слез, она плакала открыто, не таясь. Кедровский успокаивал ее, уверяя, что никто об этом не узнает.
Он поспешно записывал ее показания.
— Часто Грычер выходил, когда был дежурным редактором?
— Нет, изредка. Но я его девушку знаю в лицо. Она иногда ждет его у проходной…
Итак, Грычер утаил, что отлучался на целый час. В типографии никто его не выдал. Может быть, для дела этот факт не имеет ровно никакого значения. А может быть?.. Сын крестьянина из-под Быдгощи, Грычер, в то время еще мальчик, всю оккупацию прожил в деревне у отца. Только за год до освобождения его отправили в Познань на завод, тот самый, где впоследствии работал Кожух. Однако парень появился там в последний раз накануне вступления поляков в Познань. Он добровольцем пошел в армию, участвовал в боях на Западных землях, дошел до Одера. После демобилизации сдал в Торуни экзамены на аттестат зрелости, там окончил юридический факультет и к ним, в портовый городок, приехал уже журналистом. Никогда его жизненные тропы не пересекались с тропами Кожуха. Один лишь раз, в больнице, вне всякого сомнения, — случайно. Но не встречались ли они в нашем городе раньше? — думал Кедровский. — Не была ли встреча в больнице случайным продолжением давнего знакомства? Что в действительности связывало Грычера с Кожухом? Почему он утаил от следствия этот час? Почему? Из джентльменских побуждений, чтобы уберечь даму сердца от неприятных расспросов, а также для самозащиты, чтобы не нарушать семейный покой?
Он пододвинул женщине протокол на подпись.
* * *Вызванный к майору Левандовский взбежал по лестнице, прыгая через три ступеньки. Еще бы, обнаружен четвертый!
— Поступайте, как сочтете нужным. Мы можем взять его, а можем и понаблюдать. Нельзя только допустить, чтобы он ускользнул или понял, что нам о нем кое-что известно. Наши люди с него глаз не спускают. — Майор Кедровский предоставил поручику широкие полномочия. Поручик стал энергично готовиться к поездке. Он вызвал портье из „Сьвита“ и медсестру воеводской больницы. Они понадобятся для опознания четвертого гостя Кожуха. Но каждый из них поедет отдельно.
Три легковые машины двинулись в путь. Через полтора часа они должны быть на месте. Надо объехать широкий залив, чтобы добраться до города, стоящего на самом берегу моря. Оттуда сегодня сообщили, что найден человек со шрамом на носу. Левандовский в головной машине подгонял водителя.
В местном управлении милиции подготовили основные данные. Александр Лубий по всем правилам оформлен шофером на автобазе, временно прописан в общежитии, постоянно в Кошалине. Ездит Лубий на „Зубре“. Все совпадает. Донесение поступило вчера во второй половине дня, вечером собрали информацию. Лубий ведет себя спокойно, за последнее время ничего особенного за ним не замечено. Сейчас Лубий пьет в „Балтийской“.
В „Балтийскую“ Левандовский сначала зашел один. В битком набитой, дымной, темной, третьеразрядной пивнушке он разглядел наконец человека, лицо которого знал по фотографии. Плечистый мужчина в кожаной куртке, со шрамом на кончике носа, сидел опершись о стенку, лицом к залу, боком к своему собутыльнику, и громко разглагольствовал. Это ли убийца мнимого Кожуха? Знающий прошлое того, кто называл себя Анджеем Кожухом? Когда-то в суде, дав присягу, он свидетельствовал, что знаком с Анджеем Кожухом много лет. Известно ли ему все то, что хотелось бы узнать поручику Левандовскому?
Левандовский вышел на улицу, где его ждал портье „Сьвита“, и подробно объяснил ему, что следует сейчас делать. Они вместе сядут за столиком поблизости от Лубия. Пусть портье к нему присмотрится. Его ответ будет записан в протокол.
— Пива, две кружки.
Портье, исполненный сознанием своей высокой миссии, выцедил всю кружку и медленно, значительно покивал.
— Этот? — спросил Левандовский, как только они вышли.
— Этот! Наверняка.
— Протокол подпишете?
— Подпишу. С чистой совестью подпишу.
Лубий был занят разговором с собутыльником. Поручик ввел в ресторан медсестру. Она не отличалась яркой внешностью — никто и не обернулся.
— Это тот самый человек, который приходил к пану Кожуху в больницу, — подтвердила женщина, когда они вышли на улицу.
Левандовский отослал свидетелей и поспешно отдал распоряжения своим людям. Он стремился немедленно, сейчас же, поговорить с Лубием. Сесть с ним рядом, взглянуть ему прямо в лицо, прежде чем надеть на него наручники.
— Ждите! — приказал поручик. — Когда я выйду с этим типом и мы с ним остановимся на тротуаре, пусть подъедет машина. Водитель предложит подвезти нас. Он подумает, что берем „левака“.
И вот Левандовский вновь лавирует в толчее „Балтийской“. За ним в отворенную дверь проскользнули агенты. Поручик еще раньше приметил свободное место за столиком Лубия.
— Разрешите?
Занятые разговором, собеседники кивнули.
— Пива и сто грамм! — заказал Левандовский.
Разговор шел, конечно, об автобазе и девушках. Оба — шоферы. Они толковали о своем начальстве, сравнивали достоинства знакомых девиц… Левандовский ждал подходящего момента, чтобы вступить в разговор.
— Спички есть? — спросил Лубий.
— Пожалуйста. Может, моих закурите? — поручик предложил „Гевонт“. Второй шофер взял. Лубий отказался.
— Я только „Спорт“ признаю, — объяснил он.
Наскучив друг другу, они были рады третьему собеседнику. Левандовский представился, неразборчиво пробормотав фамилию. Он проявлял щедрость командировочного. Они не удивились: обычное дело. Заказав еще по сто грамм, поручик сразу уплатил официантке. Пусть они не думают, что он надеется выпить за их счет. А главное, теперь он мог в любой момент уйти. Но как избавиться от лишних ушей и глаз, чтобы остаться один на один с Лубием?
Шофер сам облегчил его положение.
— Минуточку… — он встал и удалился в туалет.
Левандовский сразу приступил к делу.
— Пан Лубий, — произнес он отчетливо. Лубий вздрогнул.
— Вы меня знаете? — спросил он изумленно. Он не был пьян.
— Я увидел вас час назад. На базе мне сказали, что вы здесь.
— Вы меня искали?
— Да. Я приехал из Познани, — сказал Левандовский. — Но при нем не хочу говорить, — движением головы он указал на туалет. — Перейдем в другое место. Я уже уплатил.
— Из Познани? — Лубий не двинулся с места. Его голос звучал настороженно.
— От Анджея, — шепнул Левандовский, напряженно ожидая реакции на это имя.
— От Анджея? — переспросил Лубий, словно знал в Познани несколько Анджеев.
— От Кожуха, — продолжал поручик. — Он дал мне адрес вашего общежития.
— Он? — Лубий впервые окинул Левандовского подозрительным взглядом. — Он не знает, что я живу в общежитии…
Почему он сказал это в настоящем, а не в прошедшем времени? Но поручику некогда было раздумывать.
— Он знает, где вы работает. Я искал вас на автобазе, там мне сказали, что вы живете в общежитии и что сейчас находитесь здесь, — отступать от этой версии было поздно, поручик лишь несколько видоизменил ее. — Пойдемте! — торопил он. — Тут не поговоришь.
Не мешкая, Лубий поднялся. Они быстро прошли меж столиков, окруженных людьми. Левандовский заметил, что вслед за ними устремились к выходу агенты и забеспокоился, как бы они не привлекли внимания его спутника.
— Подвезти? — сказал водитель, высунувшись из „Варшавы“?
Лубий заколебался, но не успел опомниться, как поручик ловко усадил его в машину.
— Куда поедем? — спросил он Лубия. — Вы знаете здешние рестораны. Какой по-вашему самый лучший?
