Сам себе приговор - Николай Иванович Леонов
Насколько мог заметить Лев Иванович, у соседей Астахова такого изобилия деревьев и кустарников не было, и ровные лужайки с уже увядающей травкой смотрелись весьма бедно и уныло на фоне обилия осенних красок на участке бывшего министра.
«Для садовника тут работы не так уж и мало», – мысленно отметил Лев Иванович и зашагал по дорожкам, внимательно рассматривая окружающую местность. Шел он неторопливо, внимательно глядя под ноги, заглядывая под кустарники и деревца, примечая все, что казалось ему или лишним, или необычным и за что цеплялся его острый и придирчивый профессиональный взор сыщика.
Возле одного из кустарников жасмина он остановился и стал пристально рассматривать землю вокруг него.
– Лев Иванович, что-то нашли?
К Гурову подошел Сергей Дробышев. Лев Иванович задумчиво посмотрел на лейтенанта и спросил, не отвечая при этом на заданный вопрос:
– Чем там участковый наш занимается?
– Стоит с охранниками и курит возле дома.
Ответ Дробышева не понравился Льву Ивановичу, и он направился по дорожке обратно к дому.
– Ребята, у меня к вам просьба, – обратился он к охранникам и участковому. – Покурите за воротами. Или, по крайней мере, не бросайте окурки на территории. Вероятность того, что нужно будет вызывать оперативную группу с кинологом и собакой, очень велика. Не топчитесь тут шибко.
– А что, собственно, ищем-то? – с ленцой и легкой ухмылочкой в уголках губ поинтересовался один из охранников.
– Труп, – спокойно ответил Лев Иванович и жестко посмотрел парню в форме прямо в глаза. – Может, даже сразу два трупа, – добавил он.
– Да ну? – нервно усмехнулся второй охранник. – Если бы тут кого-то убили, так мы бы точно первыми узнали.
Гуров не счел нужным отвечать и только пожал плечами и повторил просьбу:
– Курите за воротами.
Охранники недоуменно переглянулись, но все же потянулись следом за участковым на выход с территории и остались стоять за воротами, о чем-то тихо переговариваясь. Лапиков сразу же вернулся, но уже без сигареты, и спросил Гурова.
– Вы это серьезно говорили? Я имею в виду о трупах.
– Серьезней некуда. Пропали женщина и ее дочь семи лет. Все следы ведут именно в этот коттедж. Есть предположение, что женщина и ребенок были убиты. На стоянке аэропорта Домодедово мы нашли машину, принадлежавшую этой женщине. Однако следов вывоза тел в машине мы не обнаружили. У меня есть основания предполагать, что тела были захоронены где-то на территории дачи.
– Так, может, они, я имею в виду женщину и ее дочку, улетели куда-то? Потому и машина на стоянке нашлась, – предположил участковый, но посмотрев на выражение лица Гурова, понял, что никто никуда не улетал. Это легко было проверить, и наверняка было проверено. Поэтому участковый спросил: – А кто их убил? Этот Алик, про которого вы спрашивали у хозяйки?
– Возможно. Но точно утверждать я пока ничего не могу. Пока не могу, – уточнил Гуров. – Мало информации. У вас есть номер телефона районного отделения уголовного розыска? Надо будет позже все-таки вызвать оперативную группу.
– Есть, конечно, – с самым серьезным и даже озабоченным видом кивнул Лапиков. – Вызовем, если надо.
– Да, сразу после того, как я поговорю с Анной Борисовной.
Гуров хотел еще что-то добавить, но тут его айфон сообщил о принятии эсэмэски.
Короткое «перезвони срочно» было от следователя, посылавшего запрос в Сбербанк и «Тинькофф».
– В общем, так, – не отвлекаясь на приветствия, заговорил следователь. – Через Сбербанк Онлайн, то есть через мобильный банк, шесть дней назад с карты Тарасовой были сняты, а вернее, переведены с карты на карту сто тысяч рублей, а на следующий день – еще сто пятьдесят тысяч. Переводили на карту банка РНКБ. Знаешь такой? Это крымский банк. Чисто региональный. Потом еще два дня снимали уже наличкой и по мелочовке – по сорок пять и тридцать пять тысяч. По Сберу пока все. К карте «Тинькофф» мобильный банк не был подключен, с нее снимали в последний раз месяц назад, и то совсем небольшую сумму – двадцать тысяч.
– Ты мне скажи – там, на двух картах, сколько вообще капиталу? – прервал следователя Гуров.
– Если тебя интересует общая сумма, то около восьми миллионов. Но это без валютного фонда и не учитывая наличность, которая лежит на карте у Сони Тарасовой. Если же сложить все вместе, то получится что-то около тринадцати лямов.
– Ого, – присвистнул Лев Иванович.
– Вот и я так сказал, когда пролистал все распечатки, – усмехнулся следователь. – Учитывая все вышесказанное и ту историю, что ты мне рассказал, удивляюсь, что так мало денег увели. Постеснялись, что ли, больше брать?
– Бес их знает, что у него, а вернее, у них на уме, – озадачился ситуацией и Лев Иванович. – Вот найду преступников, тогда и узнаю.
– Ага, и мне скажи. А то ведь теперь пока не узнаю, почему все сразу не сняли, – ночами глаз не сомкну. Шутка. Но если серьезно, то теперь если и захотят – не снимут. Все счета заблокировали до окончания следствия.
«И вправду странно, почему не стали все деньги переводить с карты на карту или снимать? – размышлял Лев Иванович. – Понятно, что доступа к Сониной карте и к «Тинькофф» у них не было, поэтому и снять наличность с них они так быстро как, может быть, хотели – не смогли. Но что тогда помешало снять деньги со Сбербанка? За пять дней-то можно было немалые денежки перевести на другой счет! Или снять наличкой, а не мараться небольшой суммой в триста тридцать рублей. Обычно жулики так не поступают. Если уж им попала в руки жирная рыбка, так они всю ее съедят и косточек не оставят – найдут способ снять деньги все и сразу, да и не только с карты, привязанной к мобильному банку, но и со всех остальных карт тоже».
Анна Борисовна прибыла через час после того, как Гуров поговорил с ней по телефону. Охранники сели в машину и уехали, как только дочка хозяина коттеджа припарковалась у дома и вышла из автомобиля.
– Удачно получилось, – объяснила женщина свой скорый приезд. – Только мы с вами поговорили, как и папу привезли в палату. Я ему ничего говорить о вашем звонке не стала, у него и так сердце пошаливает. Сказала, что срочно надо уехать, и сразу ушла. – Лебедь открыла входную
