Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]
Все молчали.
– Хорошо. Сейчас мы получим на складе внутренних войск оружие и приступим к несению службы. Рудаков, ведите отряд.
Сотрудники перестроились в колонну и двинулись к Бульварному кольцу. Коля шагал в конце колонны. Когда свернули на Петровский бульвар, у тумбы с выцветшими, рваными афишами Коля увидел женщину. Она стояла спиной, лица, естественно, не было видно, но во всей ее фигуре было что-то неуловимо знакомое, настолько, что замерло сердце и ноги сами собой понесли в ее сторону.
– Куда вы, товарищ полковник? – тревожно крикнул Олег.
– Маша, – негромко позвал Коля и остановился.
Она оглянулась, это была совсем незнакомая, лет тридцати пяти женщина. На Колю удивленно глянули серые невыразительные глаза, и, внутренне холодея от вдруг резанувшего отчаяния, Коля сказал виновато:
– Простите. Я обознался.
Он догнал отряд. Последним в шеренге шел Михаил Воронцов. Он понимающе посмотрел и молча вздохнул.
– До сих пор ни слова, – сказал Коля. – У меня такое чувство, что ни Гены, ни Маши моей в живых больше нет.
Автоматы выдавал старшина-сверхсрочник в новенькой гимнастерке. Снимая очередного «Дегтярева» со стеллажа, он произносил одну и ту же фразу:
– Владей осторожно…
– Ты бы их протер, подготовил, – пробурчал Олег. – Они нам не для парада нужны.
Старшина смерил Олега насмешливым взглядом:
– Ты, капитан, как ребенок. Вон ящик в углу, бери ветошь и шуруй.
Олег послушно направился к ящику.
– Каждому по два диска, – сказал старшина. – Разъясняю, нянек здесь нет, берите сами. И времени – в обрез.
– Ты что, торопишься куда-нибудь? – спросил Воронцов.
– Тороплюсь, – кивнул старшина. – И вы времени не теряйте на лишние вопросы.
– На Казанский фронт он торопится, – зло сказал пожилой лейтенант, затянутый в скрипящие ремни. – Я весь в масле изгадился. Хозяйственничек. Огурцами тебе в лавке торговать.
Старшина неторопливо и тщательно вытер руки марлей, подошел к лейтенанту:
– Повтори…
Отводя испуганный взгляд от бешеных глаз старшины, лейтенант прикрикнул, хорохорясь:
– Как разговариваете со средним командиром, товарищ старшина!
– Я тебе не товарищ, – медленно сказал старшина. – Твои товарищи в КПЗ сидят, а тебе, подонок, эта форма досталась по ошибке. – Старшина бросил масляную паклю на сверкающие сапоги лейтенанта, сплюнул и отошел.
– Под трибунал подведу! – завопил лейтенант и подбежал к Коле. – Товарищ полковник, я требую его арестовать!
– Вы лучше подумайте, как службу нести станете, – тихо сказал Коля. – Сил у нас для этого не слишком много, к сожалению.
Лейтенант замолчал. Снова все построились. Теперь шеренги выглядели внушительно и строго: через плечо каждого висел автомат, на ремнях – подсумки с дисками. Милиционеры. Их служба всегда считалась нелегкой и опасной. Но разве то, что предстояло им теперь, могло идти хоть в какое-нибудь сравнение с мирным довоенным прошлым, в котором давно уже перестали стрелять на улицах, а смерть человека из рядового события превратилась в чрезвычайное происшествие?
…Ударила неслаженная дробь шагов. Равняясь на ходу, отряд потянулся к воротам. Когда последние выходили на улицу, опустевший двор пересек старшина. Через плечо у него висел «ППД», на ремне – подсумок с дисками. Старшина догнал колонну и присоединился к последней шеренге.
…Шли по Бульварному кольцу. Над городом по-прежнему висела странная, пугающая тишина, но теперь ее то и дело прерывала отчетливая артиллерийская канонада. Шагающие прислушивались. Пожилой лейтенант сказал:
– Это наши. По звуку слышу.
– Артиллерист, – презрительно хмыкнул Воронцов. – А если немцы?
– А ты панику не сей, – прищурился лейтенант. – За это знаешь, что бывает?
– Навязался ты на нашу голову, – вздохнул Воронцов. – Ладно. Поглядим, каков ты в деле будешь. Языком все горазды.
Ветер швырнул навстречу кучу бумаг. Ровные, аккуратно нарезанные квадратики взвились над колонной. Олег подобрал один, прочитал и опрометью бросился к Коле:
– Читайте.
Это была немецкая листовка. «Москвичи! Германская армия стоит на пороге вашего города, – вслух прочитал Коля. – В полевые бинокли мы видим окна ваших квартир. Сохраняйте спокойствие! Не позволяйте евреям и комиссарам уничтожать запасы продовольствия, коммуникации и электросеть. Помните, что все это будет безвозмездно передано вам германским командованием!»
Коля оглянулся. Сотрудники уже собирали листовки в огромную кучу посреди тротуара.
– Сжечь, – приказал Коля. – Осмотрим переулок.
Коля, Олег и Воронцов свернули в боковую улочку. Она была совершенно пуста. Здесь тоже попадались листовки. Их начали было собирать, но порыв ветра вынес из подворотни еще добрую сотню, и Коля сказал:
– Прекратите. Потом.
Зашли в подъезд и сразу же столкнулись с перепуганной девушкой лет восемнадцати. Она стояла у лифта, под лампочкой и читала листовку. Заметив Колю и его спутников, она неловко спрятала листовку за спину.
– Давайте, – Коля протянул руку.
– Возьмите, – она отдала листовку. – Боитесь, что мы узнаем правду?
– Кто это мы? – повысил голос Олег.
– Подождите, – прервал его Коля. – О какой правде речь?
– О Москве. – Она сдерживала рыдание. – Не могу… не могу я.
– Москву не сдадим, – сказал Коля. – Об этом вы должны говорить всем, если вы советский человек. Идите.
Она кивнула и попятилась к лестнице.
– А «мы»? – шепотом сказал Олег. – Может, их целая группа?
– Рудаков, – неприязненно произнес Коля. – Я настоятельно советую вам не копать на пустом месте. Вы меня поняли?
– Так точно, – Олег отвел глаза в сторону.
Они вышли во двор. Это был типичный московский двор-колодец. Многоэтажные стены уходили в небо, оставляя где-то вверху маленький серый квадрат. Глубокая и длинная подворотня вела в следующий двор. Коля остановился и прислушался. Откуда-то доносился взволнованный голос. Ускорили шаг. С каждой секундой голос становился все более и более отчетливым.
– Спокойно сидите по квартирам и ждите, – услышал Коля. – Немцы никого не тронут.
У подъезда стояло человек десять. Один из них, в пальто с бобровым воротником, в пыжиковой шапке, в золотых очках говорил громко и возбужденно:
– Вы, Сергей Ионыч, кто? Нарком? Вы – бухгалтер! Зачем же вам, беспартийному, спокойному человеку бросать угол, нажитое и уходить в неизвестность? Пусть комиссары боятся! А нам немцы, эти культурнейшие, милейшие люди, поверьте, совсем не опасны! Но мы должны заслужить их доброе отношение, а для этого нужно вредить большевикам! Например, неплохо будет, если каждый из вас…
– Руки вверх! – спокойно приказал Коля, обнажая пистолет. – Перепишите присутствующих, – повернулся он к Воронцову.
Все бросились врассыпную. Два человека схватили провокатора под руки:
– Хотели до конца его, шкуру, выслушать. Вы, товарищ полковник, не сомневайтесь, здесь не все слабонервные.
– Понятно, – протянул очкастый. – Хотите отыграться на мне? А что изменится? Немцы будут здесь через час!
– Выполняйте приказ, – сказал Коля.
Олег и Воронцов взяли очкастого под руки и отвели к помойке, которая приткнулась у глухой стены соседнего дома. Очкастый еще не понимал, не догадывался, что сейчас должно произойти, и только сверлил Колю и его спутников полным ненависти взглядом.
– Документы, – подошел к нему Коля.
– Нате, – очкастый швырнул бумажник на асфальт, к ногам Коли. Тот наклонился, подобрал бумажник и вынул из него потертый паспорт в кожаной обложке. В паспорте лежало командировочное удостоверение.
– Мальков Евсей Иванович, – вслух прочитал Коля. – Техник-дантист 2-й стоматологической поликлиники, направляется в Ташкент для получения материалов на протезирование раненых красноармейцев.
– И с каких это пор в Ташкенте больше цемента для зубов, чем в Москве? – удивился Воронцов.
– Не ваше дело! – бешено рявкнул Мальков. – Уж вам-то немцы кишки выпустят!
– Объявляю вам, – негромко сказал Коля, – что согласно постановлению ГКО вы, как провокатор, только что призывавший к нарушению порядка, будете расстреляны. Выполняйте. – Коля посмотрел на Олега. Тот снял автомат с плеча и передернул затвор.
– Не-е-е-ет! – Мальков бросился навстречу Олегу, но короткая автоматная очередь отбросила его к стене.
Коля повернулся к свидетелям:
– Утром его подберет специальная машина. Вас прошу проследить, чтобы к нему никто не подходил.
…Отряд шел по Сретенке. Смеркалось. Над городом повисли аэростаты воздушного заграждения.
– Я позвоню и сразу догоню. – Коля зашел в будку телефона-автомата, набрал номер. Ответил женский голос.
– Нина? – спросил Коля.
– Это вы, Николай Федорович? – обрадовалась Нина. – Витя не звонил? Не заходил?
– Витя на фронте, девочка. Около Москвы один из самых тяжелых фронтов. У тебя все в порядке?
