Леонид Словин - Не живи уныло!
— Продолжение… — Босс передал мне освободившиеся страницы.
Наезд правоохранительных органов на Кайнака, как водится, произошел после выступления прессы. После большой статьи, появившейся в «Городском комсомольце».
Случилось это примерно в то же время, что и нашумевшее убийство журналиста, которое было связано с разоблачением оружейного бизнеса…
Тогда же был убит и сотрудник другой газеты — в Прибалтике, которого тоже интересовала проблема незаконного оборота оружия. В свое время он вышел на «Бригаду» и ее связь с бельгийской фирмой. Журналист утверждал:
«…В результате конверсии на заводе сократились заказы военной продукции. Чтобы загрузить существующие мощности завода необходимо было создать новый вид гражданского оружия… Конструкторское бюро разработало необходимую документацию учебно-спортивного пистолета и его модофикации…Модели данных пистолетов прошли государственные испытания…»
Был и еще пострадавший. Расстрелянный в своей квартире заместитель министра внутренних дел одной автономной республики…
На это тоже обратила внимание пресса.
«Малоизвестный штрих — писал журналист, — что чиновник такого ранга, отвечавший за борьбу с организованной преступностью в республике погиб, расследуя каналы утечки оружия и незадолго до этого выезжал в Прибалтику…»
Над всем этим реяла тень бизнесмена, которым теперь интересовалась иерусалимская полиция.
Обладая этими данными, я со спокойной душой позвонил своему иерусалимскому приятелю.
— Шалом. Готовься записать…
— Уже пишу. Шалом убраха…
Мы говорили недолго. В свою очередь Кейт поделился информацией, полученной журналисткой Первого канала израильского Радио. Теперь их интересовал Макс и источник его сведений о предстоящем покушении…
— Надо полагать
Рэмбо поднялся.
— С утра ты летишь в командировку…
— Иерусалим?
— Вначале на Урал.
Щитоград
Щитоград встретил морозцем, серой хмарной дымкой. Было ли это результатом деятельности здешних заводов… После снижения активности в прошлые годы, сейчас они вроде бы снова набирали мощь. Из района, где был расположен новый аэропорт, в Центр я пригнал на такси.
На тротуарах было тесно от прохожих, особенно немолодых, в немарких цветах времен развитого социализма. При том, что в потоке автотранспорта полно было иномарок, а вдоль площадей — супермаркетов, ярких витрин коммерческих палаток.
Река в Центре лежала подо льдом. Увидел я еще и большой искусственный пруд. С утра на его льду уже сидели рыбаки…
Знаменитый Завод не выглядел ни затихшим, ни умолкшим.
Два здания — новое и старое — высились за трехметровым бетонным забором, заправленным поверху «колючкой».
Когда я подходил, на подъездные пути шустрый маневровый тепловоз подавал вагоны. Состав охраняли ОМОНовцы — накачанные, в камуфляжах, ребята.
Я прошел к центральной, на четыре отсека, проходной.
— Где тут насчет работы…
Меня направили на второй этаж.
В кабинете специальный инспектор изучал документы, а потом разрешал или, наоборот, отказывал в посещении отдела кадров, который находился на территории.
Инспектор как раз разговаривал с одним из соискателей.
Дверь в кабинет была приоткрыта…
Я отошел к доске с объявлениями. Бумаг было много. При ближайшем рассмотрении большинство из них оказались старыми, потерявшими актуальность.
Отправив соискателя в проходную, инспектор вышел перекурить.
— Добрый день.
Мы перебросились несколькими фразами. Специалист по кадрам оказался бывшим офицером. С учетом характера работы, не исключалось, что в прошлом он был комитетчиком или армейским контрразведчиком…
Мы с хода познакомились.
— Дима Садчиков…
— Саша.
Я представился корреспондентом «Парабеллума»- иллюстрированного журнала, пропагандировавшего ручное стрелковое оружие.
Разговор продолжили в кабинете.
— Люди у нас тут трудились целыми династиями. Десятки лет вставали по заводскому гудку…
Как журналист по первому своему образованию я легко себе все представил. Как изо дня в день по утрам через шлюзы-проходные вливались в Завод мощные людские потоки.
— Про него говорили «Он», как о живом человеке…
Еще в восьмидесятых отсюда поступали победные рапорта о выполнении планов. Обратной почтой из столицы шли приветствия руководителей Партии и Правительства, Красные Знамена и Почетные Грамоты, сопровождаемые весомыми премиями Совета Министров и ВЦСПС.
Рыночные отношения и свертывание объемов производства на предприятиях Военно-Промышленного Комплекса очень быстро поставило Завод на грань банкротства. Когда-то богатый престижный Он хирел на глазах.
Пока мы говорили, в коридоре уже появились посетители. Я поднялся.
— Хорошо бы продолжить…
Мы договорились, что встретимся на автобусной остановке недалеко от Завода.
— И вместе зайдем перекусить.
— Можно. — Садчиков, правда, предупредил, что не очень-то располагает временем: ночами он подрабатывал. — В Аэропорту, в качестве грузчика…
Он встретил меня на автобусной остановке.
— Тт есть одно заведение, хотя цены… Сам понимаешь.
— Пошли.
Частный ресторан оказался недалеко от остановки. Людей в большом по нынешним временам зале было совсем мало. Официантка принесла меню в тяжелом тесненном переплете.
Садчиков был голоден. Выбрал жаренное медвежье мясо.
— Действительно, медвежье?
— Самое натуральное.
— И еще кулебяку. Салат. Кофе с мороженным.
От спиртного он, скрепя сердце, отказался.
Две ночные смены в качестве грузчика в Аэропорту оплачивались как месячный заработок инспектора кадров. Новые русские — хозяева грузовой службы, где он подрабатывал, регулярно по очереди проверяли несение службы.
— Увольняют при малейшем запахе…
Себе я заказал грибной больон, котлету по-киевски.
Жареную медвежатину принесли быстро — несколько крупных кусков мяса, по виду ничем не отличающегося от обычного.
Вооружившись ножом и вилкой, он сразу вернулся к Заводу.
Конструкторское бюро с разрешения Министерства Обороны разработало документацию на новый вид учебного оружия…
— Это спортивный пистолет. Авторские права и техническая документация на него в Главном Ракетно-артиллерийском управлении. Завод обратился за разрешением на заимствование отдельных узлов…
Это были квалифированные объяснения осведомленного лица.
Я не без основания предположил в нем кадрового контрразведчика.
— И добился разрешения?
— Да. Спортивный пистолет прошел испытания и государственную регистрацию. Центральный орган по сертификации ручного огнестрельного оружия и патронов выдал на него сертификат… Полный успех!.. — Садчиков разделался с медвежатиной, перешел к кулебяке. — Если бы не одна деталь! Пометка на лицензии — «Только на экспорт». Завод изготовитель сам должен найти покупателей. И обязательно за границей.
«Вот оно!»
Речь шла об оружии, которое ныне живущий в Иерусалиме российский бизнесмен пытался вывезти через Эстонию!.. Нехватало детали!..
— Постой, Дима! Я что-то не въезжаю! Почему?!
— Пистолет-то аналог боевого пистолета системы Макарова… Что с того, что сделали добавку на стволе для точности стрельбы и оно выглядит как спортивное… Это для тех, кто не разбирается. Или не хочет разбираться…
Я прекратил есть.
— А торговля боевым оружием- прерогатива Правительства…
Он продолжил мою мысль:
— Поэтому все попытки продать заканчивались одинаково.
Конфискация на границе и уголовное дело… Сегодня, кстати, готовят груз на экспорт…
— Далеко?
— Не знаю. Объявились покупатели на учебно-спортивные пистолеты… Садчиков аккуратно, корочкой, подобрал соус, отправил в рот.
Я вроде усомнился:
— Откуда тебе известно?
— Я как раз еду туда. А что? — Садчиков поднял голову от тарелки. Читатели «Парабеллума» и этим тоже интересуются?
Он смотрел мне в лицо.
— Я веду журналистское расследование. Под это дело у меня есть средства… — Я достал две копюры по сто баксов.
Мы оба понимали, что это ложь. Но так нам было легче договариваться. Я выдержал его взгляд. Купюры перекочевали к нему в бумажник. Все прояснилось.
— С рассветом подъезжай в Аэропорт…
Когда я вышел из такси, было еще темно. Садчикова я увидел у грузового склада. Контрразведчик курил. На нем был рабочий комбинезон с брезентовой «дубль-курткой». Сверху болтался еще оранжевый легкий жилет униформа обслуживающего персонала.
Несколько коллег — грузчиков — а, может, тоже кадровиков с Завода двигались с электрокаром в сторону проходной. Оттуда Садчикова уже звали:
