Китаката Кендзо - Клетка
— Пойдём отсюда.
— То есть вы на что-то намекаете?
— Извини, солнышко. Я не умею красиво говорить.
— Знаете, на меня произвело впечатление то, что вы подарили мне цветы, а затем ушли домой, ничего не потребовав, как джентльмен.
Он вовсе не стремился тогда произвести на неё впечатление. Он просто хотел побыстрее вернуться к работе над курительными трубками. Такино встал.
— Я ухожу. Жду тебя у входа.
— Не будьте таким бесцеремонным.
Небольшие группки людей всё ещё оставались в тёмном клубе, и несколько пьяных парочек танцевали на пятачке. Менеджер, которого он немного знал, открыл дверь, увидел, что Такино уходит, и, широко улыбнувшись, попрощался с ним.
Акеми не задержалась. Она вышла через минуту или около того в серебристом кардигане из ламе[7], накинутом поверх платья, с красной сумочкой, которая совершенно не подходила к её наряду.
— Куда мы идём? — спросила она.
— Пойдём к тебе.
Акеми на мгновение замерла, а затем, словно стараясь скрыть нерешительность, потянулась к нему и взяла его за руку.
К их услугам был любой отель. Такино сам не мог объяснить, почему он захотел пойти к Акеми домой. В любом случае заниматься любовью с женщиной у неё в квартире — это неправильно. По крайней мере, до сегодняшнего дня он всегда избегал таких ситуаций.
— Вы не похожи на других, Такино, правда?
— Я просто ничего не обдумываю заранее, только и всего.
Акеми улыбнулась, и Такино почувствовал, как она легонько сжала его руку. Без тени колебаний Акеми села на пассажирское место в машине Такино. Девушка закурила сигарету и начала спокойным голосом давать указания, куда ехать, будто для неё это было делом привычным.
— Удивительно, как аккуратно вы водите машину.
За исключением единственного нарушения при парковке, у него за последние пять лет не было ни одной штрафной квитанции. Он надавил ногой на педаль газа. Теперь рискованно виляя между такси, он вёл машину по оживлённым улицам делового центра Синдзюку.
— Знаете, не стоит сходить с ума, чтобы произвести на меня впечатление, — снова улыбнулась она.
Квартира Акеми располагалась в доме на Хатсудай, окнами на шоссе Косю. На первом этаже находилось похоронное бюро, а остальное здание было отдано под маленькие съёмные квартиры.
— Я живу наверху. На четвёртом этаже. Лифта нет.
Подобрав подол платья, Акеми пошла вперёд, показывая дорогу. Её тонкие лодыжки мелькали прямо перед лицом Такино.
Табличка на двери отсутствовала. Такино услышал звук открывающегося замка и шагнул в темноту. В воздухе витал какой-то слабый запах. Это была маленькая однокомнатная квартирка с кухонькой, прятавшейся за занавеской с аппликацией.
— Похоже на комнату девчонок в общежитии, — сказал Такино.
Он огляделся вокруг, как обычно это делает любой мужчина, попавший впервые в квартиру девушки: искал признаки мужского присутствия. Ничто не привлекло его внимания.
— Хотите выпить?
— Не-а.
— Может, кофе или чай?
— А давай.
Такино снял пиджак и ослабил галстук, Треть комнаты занимала кровать, покрытая красным покрывалом. Был там ещё белый туалетный столик, телевизор, маленький диванчик и комод — больше ничего.
— Ты давно здесь живёшь?
— Год с небольшим.
— Акеми повесила свой кардиган на спинку дивана и опустилась на ковёр, массируя ноги, Такино сел рядом с ней и вытащил сигарету. Девушка достала пепельницу. Она была пуста.
— У тебя сейчас нет бой-френда?
— Может быть, да, а может, и нет. Акеми улыбнулась и потянулась к молнии на спине платья. Такино сидел и смотрел на неё. Ему нравилось, когда женщины раздеваются, особенно когда это случалось в первый раз.
На ней было надето нижнее бельё чёрного цвета. Как он и ожидал, её большая, полная грудь с трудом помещалась в бюстгальтере. Он подумал: надо купить ей чёрный пояс с резинками и какие-нибудь подходящие чулки. Ну, просто стыдно прятать такие бёдра под колготками.
Акеми накинула халатик поверх нижнего белья и затем встала.
— Я приготовлю ванну.
Он услышал звук бегущей воды. Ванная комната была просто крошечной.
— Поторопись и сними всё с себя.
Такино устроился на диване и потянулся за банкой пива, которую принесла ему Акеми.
— Это мужская работа, — заметила она.
— Я предпочитаю просто смотреть.
— А мне так не нравится. Я стесняюсь. — Акеми присела рядом с ним. Их колени соприкоснулись, и он почувствовал, как она легонько надавила на его ноги.
— Разве ты не хочешь пива?
В соседней квартире послышался шум. Либо стены были слишком тонкими, либо здание очень старым. В любом случае её соседи, возможно, могли слышать любое сказанное ими слово.
Он открыл банку пива и начал быстро ловить губами пену. Акеми громко засмеялась.
Внезапно распахнулась дверь. По серым брюкам, видневшимся из-за занавески, он догадался, что в комнату вошёл мужчина.
Человек, не говоря ни слова, высунул голову из-за шторы. Акеми встала. На её лице блуждала лёгкая загадочная улыбка.
— Всё в порядке, я въехал, — сказал Такино и глотнул пива. — Старый фокус из книжки. Неудивительно, что вам смешно.
— Старый — значит, самый лучший. Поэтому он и живёт так долго.
Мужчина вошёл в комнату. Такино сделал ещё один глоток пива и выплеснул его в лицо Акеми.
— Должен признаться, я удивлён. Если я чего-то и ожидал, то бой-френда. Но не сутенёра.
— Он следит за мной, куда бы я ни пошла. И если я прячусь, он меня всё равно находит, — сказала Акеми.
Она всё ещё улыбалась.
— Знаешь, он тебя до нитки оберёт.
— Это узел, который трудно развязать.
— Ты ведь не приводишь сюда всех подряд, правда?
— Только тех, кто мне не нравится.
— То есть?
— Такино, вы практически заставили меня прийти сюда вместе с вами. Я думала, что вы поведёте меня в отель.
— Ну ладно, хватит говорить, детка, — прервал её мужчина.
Достаточно уверен в себе. Наверное, с точки зрения этого человека, Такино молод. У мужчины были короткие жидкие волосы с проблесками седины, лицо в морщинах и крупные тяжёлые мешки под глазами. Пятьдесят — пятьдесят пять. Худой и низкого роста.
— Катись отсюда, — сказал Такино.
— Что ты сказал?
— Меня тошнит от таких гнусных людишек, как ты.
— Ты что, молокосос, хочешь меня одурачить?
Мужчина достал из внутреннего кармана жёлтого пиджака нож, ухмыльнулся и вытащил лезвие из чехла. Лицо его налилось краской. Он казался сильным, но больше хорохорился. Всё это ерунда. Этот человек не из тех, кто жаждет крови.
Такино встал и поднял свой пиджак с пола. Потом он вытащил пачку банкнот из одного кармана и бросил её сутенёру, у которого тут же загорелись глаза. Такино бросил ему ещё одну и медленно пошёл к мужчине с третьей пачкой в руках. Сутенёр сделал шаг назад. Такино швырнул ему деньги и в ту же секунду перехватил руку, державшую нож.
Мужчина закричал. Такино без усилия вывернул ему руку и забрал нож.
— Грёбаный ублюдок! — взвизгнул сутенёр.
Такино толкнул его на пол и прижал ногой его руку, затем метнул нож в ладонь мужчины с такой силой, что рука сутенёра оказалась пригвождённой к полу. Акеми и мужчина завизжали почти одновременно.
— Вот что бывает, когда жадность застит глаза, — заметил Такино.
Он поднял пачки денег и снова рассовал их по карманам.
Мужчина лежал неподвижно. Он даже не старался вытащить нож из ладони. Кровь медленно стекала на ковёр.
— Брось это дерьмо здесь — он получил то что заслужил. А ты переезжаешь в здание с лифтом.
Акеми выглядела совершенно ошеломлённой. Казалось, она не понимает, о чём он говорит. Мужчина начал стонать. Его лицо искривилось от боли и покрылось потом, а ноги двигались будто в агонии. Только одна часть тела оставалась неподвижной — рука, пришпиленная к полу, словно бабочка булавкой.
На комоде стоял синий чемодан. Такино снял его оттуда и бросил под ноги Акеми.
— Быстро собирайся.
— Зачем?
— Я же сказал, что намерен найти тебе новую квартиру.
— Но зачем?
Такино схватил в кулак короткие волосы Акеми. Её лицо исказилось от боли. Она смотрела на мужчину с ужасом в глазах.
— Только не говори мне, что ты хочешь прибираться за этим придурком.
— Он истекает кровью, — покачала головой Акеми. — Вытащи нож.
— Если бы он чуточку соображал, то уже сделал бы это сам.
— А что, если он умрёт?
— Собирай вещи. Ты идёшь со мной.
Сутенёр слабо, едва слышно позвал Акеми. Она посмотрела на него и оттолкнула руку Такино, державшую её волосы.
Девушка распахнула шкаф и начала бросать одежду в чемодан. Мужчина снова позвал её. Казалось, звук его голоса приводит её в ещё большее отчаяние.
