Алина Егорова - Ведьмино яблоко раздора
– Если вы звоните своему сожителю, то напрасно – он вам ответить не сможет, – пояснил Светлане капитан, подразумевая, что Николаем заняты его коллеги.
Свету покоробило это казенное определение «сожитель». Как в притоне каком-то. Ну и что, что они не расписаны. Он ей муж, любимый человек, а не сожитель! Сазонова одарила оперативника презрительным взглядом, но ничего говорить не стала – что с ним разговаривать, с этим неотесанным ментом?! Привык иметь дело с уголовниками и теперь и с приличными людьми точно так же обращается.
Между тем у сыщиков наметился прогресс. Один из сотрудников, производивших обыск, добрался до верхней полки кухонного пенала, где обычно хранятся милые, но ненужные вещицы вроде вазочек и статуэток. В одной из таких вазочек ловкая полицейская рука кое-что обнаружила.
– Есть! – сообщил один из сотрудников полиции, осторожно извлекая на свет ювелирное изделие – золотое яблоко семьи Лакришевых.
– Что это значит? – удивленно захлопала ресницами Светлана, когда ей дали подписать протокол.
Света не понимала, что происходит: в ее квартире устроили обыск, который, судя по найденной ценной вещи, был отнюдь не ошибкой.
Когда служители закона ушли, с Сазоновой случилась истерика. Что теперь будет и чем это грозит ей лично?! «Колька украл яблоко, и теперь его посадят», – вертелась у нее в голове мысль. И надо же ему было спрятать украденное у нее в доме. Теперь у нее из-за этого будут неприятности.
– Вот урод! – ругнулась Света, раздраженно думая о Николае. – А ведь яблоко, должно быть, очень дорогое. Там чистого золота небось на полкило потянет. Если бы дело провернуть грамотно, то можно было бы неплохо заработать. На Мальдивы съездить на месяц и шубу купить.
Она очень живо представила себе шубку из серебристой норки и ультрамарин океана.
– Даже украсть по-человечески не может, неудачник! – с сожалением констатировала Светлана. Ей вдруг стало себя очень жалко, что у нее так непутево сложилась личная жизнь: мало того, что пришлось подобрать мужика – секонд-хенд, так он еще оказался ни на что не способным придурком, подкинувшим ей напоследок проблем.
Светлана недовольно обозрела беспорядок, устроенный сыщиками. Ее взгляд наткнулся на вытащенную из комода коробку с вещами Дениса: его конструктором и учебниками. От злости щеки ее покраснели. Это уж слишком! Зачем, спрашивается, этот недоумок привел в ее квартиру своего отпрыска?! Мальчику, видите ли, вредно находиться в атмосфере похорон и судебной тяжбы. А ей не вредно обслуживать чужого ребенка?! Готовить ему, собирать в школу, вытирать за ним грязь? Ну все, с нее достаточно. Чтобы она еще раз хоть пальцем пошевелила ради этой семейки – никогда! Дудки вам! Света с остервенением стала собирать детские вещи. Покидав в кучу Денискино барахло, она набрала номер Томилы, чтобы сдать ей ее сына.
– Ты в курсе, что Коля сейчас в милиции и он не сможет забрать Дениса из школы? – вместо приветствия раздраженно сказала она, услышав удивленный голос Томы. – Как ты понимаешь, я за твоим чадом не поеду – не нанималась. И забери его вещи из моего дома!
Светлана мечтала быть домохозяйкой, чтобы сидеть дома и ничего не делать. То есть выполнять несложную домашнюю работу вроде протирания пыли и готовки еды. Она и до появления в доме мужчины этим занималась, но тратила больше сил, так как в доме не было бытовой техники, а также приходилось самой ходить за продуктами, выносить мусор и отвозить вещи в химчистку. При всем при этом она ежедневно ходила на работу, которую терпеть не могла. Ее должность называлась «помощник руководителя», звучала громко, а по сути – простая секретарша, коих в ее ОАО насчитывалось восемь штук.
Если правильно подойти к делу, то домашний труд не станет в тягость, рассуждала Сазонова. Чай, не каменный век, чтобы горбатиться, сейчас полно бытовой техники: посуду вымоет машина, а еду из полуфабрикатов готовить – милое дело: поставил в микроволновку – и готово. Это только дуры вроде Томилки на себя все взваливают, поэтому и превращаются в загнанных лошадей, на которых без слез не взглянешь. На таких, как Томила, мужики не раскошеливаются. Не станет мужик обустраивать ее быт, если она все делает сама – моет посуду и не жалуется, что маникюр страдает, значит, ей это занятие нравится и никакой посудомоечной машины покупать не нужно.
Николай подвернулся кстати. Она его заприметила в дачном поселке, куда приехала к родителям на выходные. На дачу Светлана ездить не любила, поэтому бывала там редко. Она не знала, как обратить на себя внимание, но все оказалось проще – соседка по даче Тома, с которой они водили шапочное знакомство, сама представила ей своего мужа. Движимая обычной бабьей глупостью Тома хотела пофорсить: смотрите, как у меня все хорошо, муж ладный, работящий, и ребенок – картиночка. Светлана с ней согласилась, а сама подумала, что ей тоже такой не помешал бы. Уже на следующий день она «случайно» встретила Николая по пути из продуктовой лавки. У нее вдруг оказался непомерно тяжелый пакет с овощами, который к тому же еще и порвался. Внезапно Света оступилась и «подвернула ногу». Николаю ничего не оставалось, как оказать помощь недавней знакомой и заглянуть к ней «на минуточку» в гости. Слово за слово, к месту сказанная похвала, кокетливая стрельба глазами, случайные прикосновения – Николай почувствовал себя мачо. А дома замотанная делами жена, ребенок то болеет и капризничает, то озорничает, накопившиеся мелкие проблемы, ссоры. Коля сам не заметил, как под любым предлогом стал стремиться наведаться к соседке, в дом, где от него ничего не требуют, а только хвалят, хвалят и хвалят.
Их встречи давно уже переместились в город. Света была для него глотком свежего воздуха, позабытым эхом беспечной юности. С ней он снова почувствовал себя тем разбитным парнем, которым был когда-то. Они ходили в рестораны, кино, катались на речных трамвайчиках и гуляли по набережным. Это было даже лучше, чем в юности, потому что теперь не было финансовых ограничений, а тогда на ресторан, даже на самый дешевый, приходилось подолгу копить. Он дарил ей охапки роз, а она радовалась, как дитя. Разве Томка умеет так радоваться цветам? Нет! Она каждую копейку считает и тратит прежде всего на ребенка и на питание и откладывает на отдых и на ремонт. Да так вся жизнь пройдет в этой экономии.
Вернувшись после очередной «сверхурочной работы», Николай с брезгливостью посмотрел на жену, такую усталую, с собранным в хвостик давно не крашенными волосами и потухшими глазами.
– Ужинать будешь? Я суп приготовила, твой любимый.
– Нет, спасибо. Я на работе поел, – сказал он, торопясь скрыться в ванной. Там опять был бардак: сваленные в кучу нестиранные вещи Дениса, развешенные на змеевике некрасивые Томкины лифчики из хлопка вперемешку с его носками. Коля вспомнил красное шелковое белье Светланы, которое сам подарил ей на Восьмое марта, и глубоко вздохнул. Если еще днем он колебался в принятии решения – какую из двух женщин выбрать, то эти лифчики его добили. Выбор стал очевиден.
* * *Высокий, эффектный, важный. Но суетливый. Движения в два раза быстрее, чем требуется.
Нервничает, сделал вывод Тихомиров, оценивая своего подопечного. Николай Пеганов сидел в его кабинете, вальяжно закинув ногу на ногу и сутуло округлив спину. Впечатление он производил двоякое: внешний лоск при внутренней зажатости.
– Вы приходили третьего января в дом Лакришевых? – спросил следователь.
– Приходил, – не стал отрицать Пеганов. При этом он сложил ладони перед собой, как в молитве. – Я видел, что Томила приехала на дачу. Я пришел к ней, чтобы договориться о передаче денег. У меня в мобильнике сел аккумулятор, зарядки не было. У нас с Томкой уговор – в начале каждого месяца я передаю ей деньги на Дениса. Я подумал, что она все равно на даче, а дома рядом, так почему бы не сходить? Зашел, договорились о том, что я приеду в город и принесу ей деньги. Так и сделал.
– И заодно вскрыли сейф и забрали оттуда фамильную драгоценность.
– Какую драгоценность? – изумился Николай.
– Золотое яблоко. Его нашли при обыске в квартире вашей сожительницы Светланы Сазоновой.
– Не знаю, откуда оно там могло взяться! Да и не нужно оно мне! Я не раз слышал о нем, пока был женат на Томиле. В ее семье все на нем были помешаны. Особенно их бабушка, Аида Серафимовна. Никому его не позволяла трогать, только постоянно всем твердила, что она хранительница и поэтому главная. С ней-то все понятно, у старушки были не все дома, а остальные-то чего устроили ажиотаж? Я не раз слышал, как Томкина родня спорила, как выгоднее распорядиться яблоком. За спиной у Аиды Серафимовны, разумеется. Так что если яблоко украли, то это дело рук членов «дружной» семейки.
– Тем не менее пропажу обнаружили у вас.
– Вот тут мне ответить вам нечего. Сам теряюсь в догадках. Я нормальный законопослушный гражданин, и я не стал бы заниматься воровством. Потому что мне это чуждо и идет вразрез с моими моральными принципами! Посудите сами. Допустим, это действительно сделал я. Я не говорю, что это «сделал» я. Я говорю, «допустим». Так вот, если бы это сделал я, неужели я бы стал держать у себя дома украденную вещь?
