Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
Внутренний голос нашептывал ему, что он, как последний дурак, добровольно засунул голову в пасть льва. Из соседних комнат не доносилось ни звука. «Спят, что ли, черти? А обо мне забыли?»
Он громко откашлялся, чтобы напомнить хозяевам дома о своем присутствии. Но и после этого к нему никто не вышел. «Должно быть, справки наводят. Дело, как видно, не из пустяковых…»
Из комнаты, куда ушел Макс, послышался приглушенный звонок телефона. Аристидис навострил уши, пытаясь уловить хотя бы словечко, но не смог. Да если бы и смог, все равно ничего не понял бы, потому что Макс говорил по-немецки.
— Ваше поручение выполнено, — сообщил голос из трубки.
— Жди в Королевском парке. На встречу придет человек от меня, — распорядился Макс и вышел в холл.
Увидев его, Аристидис встал.
— Оставайтесь пока здесь, — проговорил Макс, направляясь к выходу и не давая Аристидису времени возразить.
Аристидис разозлился. «Черт меня возьми. Надо было сказать, что у меня срочная работа, что мне попадет от начальства. Хотя бы объяснил, зачем я ему понадобился».
А Макс уже сел в машину и уехал.
В Королевском парке гуляли одни старики да дети. Оглядевшись, Макс направился к скамейке, где лысый майор читал газету.
— Слушаю! — без предисловий бросил Макс и присел рядом.
— Записано четыре телефонных разговора.
— В тот час, который нас интересует?
— Так точно, — ответил майор. — В первом речь шла о свадьбе.
— Слово в слово!
Когда лысому майору приходилось встречаться с посланным от 013, он всегда вел себя очень осторожно. Не раз ему приходила в голову мысль о том, что посыльный был не кто иной, как сам «хозяин». По тону не скажешь, что он просто посыльный. И решения принимает очень уж быстро. Как правило, этого не делают, когда есть кто-то повыше. Он дословно передал содержание первого разговора: «Все в порядке. О свадьбе их известили. Жених выехал. Приглашения для шаферов у меня».
«Обычный шифр сопротивленцев», — подумал Макс и нетерпеливо приказал майору продолжать. Он совершенно упустил из виду, что такая манера сбивает с толку его сотрудников, не давая им возможности ни думать, ни разумно действовать. Майор, начиная нервничать, перешел к следующему разговору: «Говорит Марианна, не перебивайте меня, я очень спешу! Звоню с Ларисского вокзала…»
Да! По всей видимости, это именно тот разговор. Макс внимательно выслушал все: переданную неизвестной женщиной информацию о том, что в поезде не будет «клетки», фразу об апельсинах и напоследок — о забытом утюге… Наверняка предлог!
— Номер телефона? Женщина звонила из телефонной будки на вокзале и разговаривала с мужчиной. Его имя Антонис Канакис, проживает по улице Лезву, двадцать четыре, телефон пятнадцать триста сорок шесть.
Про другие разговоры Макс слушать не стал. Теперь он хотел знать о женщинах, уехавших с утренним поездом, в особенности о тех, что сопровождали немцев.
— Женщин пять, — сообщил лысый. — Три немки, одна гречанка в специальной делегации и сопровождающая Отто Крайсмана.
— Полковника?
— Так точно. Ее зовут Марианна Рондири. Археолог, работает с профессором. Мать у нее была немка, отец — грек, убит на итальянском фронте. Живет одна. Проверяли тщательно. Заслуживает доверия.
— А о той, что звонила перед ней из той же будки, есть сведения?
— Врач из Гамбурга, тридцать лет. Едет с инвалидом-летчиком, лейтенантом. В Берлине собираются обвенчаться. Во главе всех пассажиров этого поезда, имеющих германское подданство, поставлен Крайсман.
— Поезд с «клеткой»?
— Да. Мы получили указание прицепить ее по дороге.
Максу это не понравилось. Он же совершенно четко распорядился, чтобы «клетку» не прицепляли во избежание слухов об особом назначении поезда.
— Сколько времени поезд идет до Салоник?
— Если без «сюрпризов», то от Афин до Салоник десять часов пути.
Некоторое время Макс молчал. Все сходится: описания Аристидиса, вагон, Марианна, едет с Отто Крайсманом. Остальные были «чистокровными» немками. Мысленно он стал отчитывать старика. «Где он откопал эту девицу и за каким чертом ему понадобилось тащить ее с собой?»
Однако вскоре мозг его выдал решение.
— Запоминай! — приказал он майору. — Первое: Антониса Канакиса арестовать. Второе: каждые полчаса докладывать о продвижении поезда. Третье: на первой же остановке артистов сообщить ответственному за труппу, что они оставили в Афинах несколько костюмов. Четвертое: немедленно раздобыть адрес Марианны Рондири. Ноль тринадцать постоянно будет на связи.
Макс поспешно удалился. Неприятно! Поездом, стало быть, интересуется еще кто-то. Возможно, это простое совпадение, но для Макса простых совпадений не существовало! Надо подумать, как, через какую щель просочилась информация. Он не сомневался в том, что великолепно организовал всю работу, в его дела никто не вмешивался. А уж в последнее время он старался особенно тщательно заделать все вероятные трещины: оборвал связи с агентами, которых прежде использовал, прекратил перевозки самолетом, поскольку у союзников появилось огромное превосходство в воздухе и он опасался за судьбу своих грузов. В итоге выбрал железную дорогу, самый обыкновенный поезд, чтобы не привлекать внимания.
Сев в машину, Макс взглянул на часы: ровно час дня.
3В половине второго Фотис пришел на вокзал, где у него была назначена встреча с товарищем из службы движения.
— Ну что? — нетерпеливо спросил он.
— Никого из женщин сегодня не арестовывали.
— Что ж, хорошая новость. — Фотис вздохнул с облегчением. — Что еще?
— Около одиннадцати на вокзале поднялась суматоха. Приехали из гестапо, искали брюнетку лет тридцати. Спрашивали в торговой инспекции.
— Почему там? — удивился Фотис.
— Говорят, будто кто-то из инспекторов подслушал подозрительный телефонный разговор.
— Выкладывай все, что знаешь.
— Да больше ничего… То есть сначала инспектор доложил своему начальнику, но тот не придал его словам значения. Гестаповцы показали ему фотографию, но он сказал, что это не та женщина, которую он видел в телефонной будке. Они и у кассира спрашивали, но тот притворился, что ничего не видел. Мне же сказал, что хорошо ее запомнил, она купила четыре билета, и если мы ее знаем, то чтобы предупредили: ее ищут.
Фотис понял, что женщина, купившая четыре билета, не могла быть Марианной, просто между ними есть сходство. И есть причина, по которой ту преследуют.
— А торговый инспектор что? Можешь мне его показать?
— Того, что разговор подслушал? Да нет его с самого утра, как сквозь землю провалился. Его начальник мечет громы и молнии. Не иначе, говорит, наш дружочек вбил себе в голову, что он великий сыщик, вроде Шерлока Холмса, а ему приходится гробить свой талант, вылавливая тех, кто кур ворует. Говорит, когда вернется, пошлю его инспектировать отхожие места! — Сторож от души рассмеялся.
Фотису гнев начальника торговой инспекции тоже показался забавным. Затем он поинтересовался, не было ли у поезда «клетки». Сторож сообщил, что приказ меняли дважды и в итоге «клетку» прицепили не в Афинах. «Чтобы никто не догадался, что в поезде важный груз», — подумал Фотис.
— Ну что, Спекулянт? Неплохие сведения я тебе сообщил? Может, и мне за них фасольки привезешь?
— Не сомневайся! — весело пообещал Фотис.
От прозвища Спекулянт его коробило. Обычно партизаны и подпольщики заимствовали имена либо у мифологических богов и героев, либо у героев Двадцать первого года[13]. Но в интересах дела со «Спекулянтом» приходилось мириться.
Поблагодарив за сообщение, он направился к Антонису. По дороге размышлял, кем могла быть женщина, которой так живо интересовалось гестапо. Он опасался, как бы из-за случайного совпадения Марианна не оказалась под угрозой провала.
Придя к Антонису домой, он рассказал обо всем, что узнал.
— Это я все испортил! — Вид у Антониса был удрученный.
— Рано еще делать выводы, — невозмутимо отвечал Фотис.
Он взял себе за правило и строго его придерживался: в критических ситуациях не показывать своей тревоги — это деморализует товарищей. Одновременно он и сам успокаивался, приводил в порядок собственные мысли. Сейчас ему необходимо было просчитать все возможные варианты.
Годы ссылки приучили Фотиса к железной дисциплине. И накопленный опыт часто оказывался очень ценным. Пока что известен один только факт: Марианна не была арестована на Ларисском вокзале. Что же касается торгового инспектора, из всего, что удалось о нем узнать, напрашивался один вывод: этому человеку не дают покоя лавры шпиона. Конечно, он не упустит возможность, которая, можно сказать, с неба свалилась. Но как он поведет себя в дальнейшем?
