Карина Тихонова - Лето длиной в полчаса
– Тем более что жить ты привык хорошо.
Артём попытался произнести фразу с ненавистью, но ничего не получилось. Отъявленный циник снова одержал над ним победу. Чего икру метать? Лёшка-то прав.
– Привык, – просто подтвердил Лёшка. – Только не сбрасывай со счетов, что хорошую жизнь я ещё и заработал.
Снова чистая правда. Лёшка в училище и университете трудился как каторжный, не меньше Артёма. Не зря студенческая братва дала им унизительно-почетную кличку «Жопоголики». Они протирали седалища до мозолей, отказываясь от обычных соблазнов молодости, когда другие веселились и тусовались. Только интересы у них были разные. Артём любил работать руками, Данч не хотел пачкаться в краске и растворителях. Наверное, он уже тогда видел в будущем ухоженного, хорошо пахнущего господина, разъезжающего по миру с частными приглашениями в кармане.
– Что ты собираешься делать? – спросил Артём.
Лёша уложил перстень во внутренний карман пиджака и пожал плечами.
– Клянусь, не знаю. Тёма, я в растерянности, веришь? Я даже не могу сказать, зачем принёс тебе этот проклятый перстень. Просто что-то засосало под ложечкой, когда его увидел. – Последнее предложение Данч произнёс, опустив глаза в пол, явно стесняясь того факта, что у него имеется совесть. Пускай и небольшая. Помещается под ложечкой. – Может, купишь сам? – предложил Данч. – Отдают дёшево. Явно знают, бродяги, какой за колечком след.
Артём повернулся к нему и покрутил пальцем у виска.
– С ума сошёл? Ты представляешь, что будет, если кто-нибудь увидит у меня это проклятое кольцо? Да ты мне приплати – я его не возьму!
– А Ленка? Может, она захочет вернуть семейную ценность?
Артём уставился себе под ноги.
– Спроси сам. Я пас.
Он прекрасно понимал, почему Лёшка пытается сузить круг покупателей. Если убийство десятилетней давности выплывет наружу, он попадёт в категорию свидетелей, а это для эксперта высокого класса все равно что приговор. Даже если дело не откроют за истечением срока давности, разговоров среди друзей-знакомых не миновать. С другой стороны, не хочется отказываться от выгодного процента. А процент явно выгодный, иначе бы Лёшка это колечко даже в руки не взял.
– Странно, что украденные вещи начали появляться именно сейчас, – сказал Лёшка.
– Не вижу ничего странного. Срок давности прошёл, можно спокойно рубить капусту.
Лёшка покивал.
– Да, наверное. Значит, у Ленки не спросишь?
Артём промолчал.
– Ладно, я пошёл. – Лёшка поднялся с кресла.
Артём отлепился от подоконника и двинулся следом. В прихожей перед закрытой дверью Лёшка снова сделал попытку поручкаться.
– Тёма, не держи зла. Я, конечно, полный говноед, но кто из нас без греха? Давай забудем.
Артём молчал, глядя в сторону. Данч опустил руку.
– Зря, – сказал он без всякой злобы. – Могли бы славно потрудиться в одной упряжке. – Открыл дверь и шагнул на лестничную площадку.
Артём за каким-то хреном заперся на все замки и вернулся в комнату, где остался крепкий устойчивый запах чужого парфюма. В памяти всплыло предложение из книги о правилах хорошего тона, которую счастливый молодожён зубрил по ночам в генеральских чертогах. Там было сказано следующее: «После ухода гостей проветрите комнату и по возможности уберите её».
Неизвестно почему, эта фраза привела его в состояние неконтролируемого веселья. Артём упал в кресло и залился беззвучным хохотом, пытаясь отыскать на пульте климатической установки кнопку с опцией «активное проветривание».
Глава пятая
Отдохнуть вечером от бремени житейских проблем не удалось.
Сначала, как полагается культурному парню, Пилигрим сходил в Интернет, где и выложил историю несостоявшейся битвы. Братва реагировала бурно, литературный хомяк по кличке Шизоид на связь не вышел. Виртуальные торжества были омрачены натуральным запахом горелого продукта, нёсшегося из кухни. Видно, завтра ожидается заплыв гесты из близлежащих микрорайонов: тёти Оли с законным супругом, тёти Нади с гражданским придурком, тёти Вали с неполовозрелым прыщавым отпрыском, постоянно шастающим по порносайтам, и тому подобных особей. Пилигрим пожалел, что Дедал не назначил свидание аукционной тётке с утра пораньше. Хотя приличия ради нужно предыдущую бабу выпроводить.
Пилигрим немного потусовался в жэжэшке, но процесс не доставил. Мысли то и дело возвращались к двум одинаковым часам на разных дамских ручках и мужику жлобского вида в резиновых перчатках, упаковывающему часики в целлофановый пакет. Детектив, блин.
Проголодавшийся Пилигрим сунулся было на кухню и тут же попал в атмосферу сумасшедшего угара и чада. К тому же нервные мамины выкрики типа «не наступи!», «не урони!», «не трогай!» не доставляли. Пилигрим попятился и покинул филиал ада, совмещённый с турецкой баней.
Послонялся, раздумывая, как убить время, и заглянул в гостиную. Батяня смотрел фильм про вампиров, созданный по одноимённой книжице мормонки из американского штата Юта. Братан Серёга считал книгу креатиффной. Типа, раньше фонфики про вомперов[38] ляпались по принципу: «шла няшечка по лужаечке, собирала травку и цвя-а-точки… А ТУТ ОНИ ПОНАЛЕТЕЛИ НА БУЙ, ВСЁ КРУГОМ РАСПИДОРАСИЛИ, ВЕЗДЕ ТРУПЫ И КРОВАВОЕ МЯСО! ЖИВЫХ НЕТ, МЁРТВЫХ ТОЖЕ НЕТ, НИКОГО НЕТ, ОБА НАРОД! КОНЕЦ!» Теперь-то всё по-другому, блин. Влюбиться в вампира – это же так романтично! Американские вампиры – они такие американские! Они не кусают людей, живут в лесу, а ещё они сверкают. Смирись, зритель, они не вампиры, а феи! А если вы чего-то недопоняли – это трудности перевода.
Пилигрим как-то прошманал пару глав в оригинале, дабы проверить закорючки на смысл, и готов был побожиться, что мозги уже не при делах – такое сраное говно никаким переводом не испортишь. Кстати, сама пейсательница снизошла до того, чтобы засветиться в фильме в роли самой себя. Когда ГГ[39] с папашей заходят в местный общепит, видно, как официантка подаёт пейсательнице какой-то салатик. Явный бздёж: на салатиках такое мурло не наешь.
Пилигрим свалил с кинопросмотра, помыкался по своей комнате и от нечего делать улёгся спать ни свет ни заря: в половине одиннадцатого.
Утро началось с кошмара. Сначала Пилигриму приснилось, будто он на Луне и судорожно пытается натянуть на голову шлем от скафандра. Шлем почему-то был резиновый и мешал дышать. Пилигрим эту затею зафейлил, тем более что дышать оказалось нетрудно. Тогда неизвестные дружественные руки попытались снова упаковать его нос в резиновый шарик, который был каким-то маслянистым и вонял неизвестным науке фруктом. Пилигрим спросонья звезданул доброжелателя кулаком в грудь и резко сел на диване.
– Хэппи бёздей ту ю, хэппи бёздей ту ю, – фальшиво запел братан Серёга, поднимаясь с пола и потирая грудь.
Пилигрим сначала не понял, а потом сообразил: блин, тринадцатое июня! У него сегодня день рождения!
– Вот это да! – сказал он, расплываясь в широкой бессмысленной улыбке. – Забыл, представляешь?
Открылась дверь, и в комнату ввалились предки с именинным тортом. Дальше как обычно: обнимания, обливания, воспоминания, частично перемежающиеся упрёками за тройку по химии. Батяня участия в воспоминаниях не принимал: изощрялся в способах выразительной мимики, дёргая щекой, как мышелов из карточного клуба, и сверкая вытаращенными глазами. Серёга давил хохот возле двери. Пилигрим ни буя не понял, пока мать двумя пальчиками не подняла с одеяла разорванную резинку, смердящую чем-то сладостным, и удивлённо спросила:
– А это что?
Серёга не выдержал и вывалился в коридор с идиотическим гоготом. Батяня поспешил следом. Пилигрим остался один на один со слабой женщиной.
– Дима! – Голос матери громыхнул железом. – Зачем это тебе? Ты что, уже… уже… уже… уже…
Пилигрим благословил граммофонное заедание, потому что оно дало возможность сориентироваться и выработать альтернативную версию, не выдавая братана Серёгу.
– Да нет же! – выпалил он с благородным негодованием. – Я вчера был у Дедала, и один мозгляк-уродок (уролог, всерьез поправила мама), сунул мне в карман эту дурацкую штуку! Мы с Серёгой просто шутили, клянусь тебе!
Мама успокоилась, завернула резиновые лохмотья в газетный лист и вытерла об него руки. Руки стали чёрными.
– Димочка, тебе исполнилось всего пятнадцать лет, – начала она проникновенным голосом. – Естественно, тебя интересует всякое такое… – Тут мама покраснела. – Но поверь мне, сынок, спешить не надо.
Ну и так далее. Пилигрим выдержал, потому что маму, как уже было сказано, любил. Про всякое-такое он мог бы рассказать ей много нового и интересного, но не хотел травмировать женщину и слушал молча. Мама выговорилась и велела сыну идти умываться. Пилигрим послушно отправился. Шлифовал в ванной пеньки[40], разглядывал в зеркале своё лохматое отражение и размышлял: что ему подарят на день рождения?
