Мелисса Фостер - Аманда исчезает

Мелисса Фостер

Аманда исчезает

CHASING AMANDA by Melissa Foster

Copyright © 2011 by Melissa Foster

© Алла Ахмерова, перевод, 2013

© Фантом Пресс, оформление, издание, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Глава 1

Молли поцеловала мужа на прощанье, закрыла дверь их дома в колониальном стиле и прислушалась к звенящей тишине. Восемь лет минуло со дня гибели Аманды, восемь лет с тех пор, как она сбежала от горьких воспоминаний о Филадельфии и перебралась в спокойный Бойдс, штат Мэриленд. Тихими утрами Молли не раз ловила себя на том, что скучает по неумолчному городскому шуму. Шесть недель назад ее сын Эрик уехал в колледж, и стало еще тоскливее. Босые ноги Молли шлепали по плиточному полу – она прошла на кухню, задержавшись у венецианского окна понаблюдать за своенравным ротвейлером Стелсом и игривым лабрадором Триггером. Позавидовав беззаботной собачьей жизни, она взглянула на календарь, прикрепленный к холодильнику большим магнитом с надписью «Танцуй только для себя!». На сегодня в календаре никаких пометок не было, как и на все остальные дни этого месяца, за исключением третьего четверга, в квадрате которого она нацарапала: «Заседание Общественного комитета». Молли вздохнула, пожалев о временах, когда на каждый день составлялся целый список дел: расписание для Эрика, перечень важных встреч для Коула. Восемь лет назад она отчаянно нуждалась в размеренной, скучной жизни, чтобы не повредиться умом. Сегодня она гадала, не перегнула ли палку. Молли смущенно покосилась на магнит и вспомнила, как лихо они с маленьким Эриком отплясывали на кухне под глупые песенки из «Улицы Сезам». От таких мыслей она невольно улыбнулась. Когда это было, в другой жизни? Молли подняла брови, оглядывая кухню, как ребенок, решивший залезть в конфетницу, и вдруг выдала нечто судорожное, дерганое, совершенно не похожее на танец. В чувство ее привел звонок телефона. «Точно», – сказала Молли магниту и сняла трубку.

– Привет, ма, как дела?

Всякий раз, услышав «ма», а не «мама», Молли улыбалась. Лет в двенадцать Эрик вдруг начал звать ее «ма», когда просил помощи или был в хорошем настроении, а мамой – когда злился, дрожал от страха или волновался. Когда сын был совсем маленьким и не слушался, Молли звала его Эриком Майклом Таннером. «Ма» она сочла признаком взросления, заявкой на самостоятельность.

Молли покраснела, вспомнив свои недавние па.

– Все в порядке, а ты как, нормально?

Молли запнулась, на миг усомнившись, что она хорошая мать. Сразу после переезда из Филадельфии она не могла заботиться даже о себе, не то что об Эрике. Аманда трагически погибла, и, пока Молли оправлялась от страшного потрясения, Коул был сыну и папой, и мамой. Даже сейчас, восемь лет спустя, любое воспоминание о той поре выбивало Молли из колеи.

– Да-да, все путем. Я посоветоваться хотел, ну, о той девушке, Дженне. Мы встречаемся, и довольно часто, а раньше она встречалась с парнем из соседней комнаты. В общем, я…

– Ты его друг и не знаешь, как быть с Дженной, да?

– Ага, – с облегчением произнес Эрик.

Молли ничуть не удивилась: она утешала сына и когда он разбивал коленки, и когда ссорился с подружками. Малышом он выводил ее на улицу, словно на свежем воздухе проще излить душу. Молли представила, как сын опускает глаза, как, задумавшись, кусает нижнюю губу – эта привычка появилась в четыре года и не исчезла до сих пор, – как, услышав ее совет, криво улыбается и облегченно вздыхает. Нервную улыбку сына Молли вспоминала, расспрашивая о дружбе с парнем из соседней комнаты и отношениях с Дженной, которая «очень-очень нравится» Эрику. Чувствовалось, что с этой девушкой у него серьезно, хотя надолго ли это «серьезно», никто не знал.

– Короче, мне нужно решить, настоящий ли я друг тому парню и готов ли причинить ему боль. Ведь если мы с Дженной не расстанемся, ему будет больно, так? – Судя по голосу, Эрик впрямь не знал, как поступить.

– Ну да, примерно так. Стоит ли Дженна того, чтобы причинять другу боль, и стоит ли твой друг того, чтобы за него переживать. – Последняя фраза показалась Молли циничной, и она поспешно добавила: – Проанализируй ситуацию, Эрик. Что бы ты чувствовал на месте друга? Сильно расстроился бы? Подумай, у них с Дженной был настоящий роман или так, студенческие шашни?

– Ага, ясно.

Молли хорошо знала, как переводится этот ответ. «Дело непростое, и сейчас голову ломать не хочется».

– Ты непременно разберешься. Надеюсь, все остальное в норме?

– Да, ма. Спасибо, что еще усложнила задачку! – засмеялся Эрик. – Мне пора бежать. Через пять минут лекция на другом конце кампуса. Я тебя люблю! – Эрик отсоединился, не дав матери ответить.

Как же Молли не хватало объятий сына. Но он уже давно не малыш; теперь это молодой человек, который лишь изредка звонит матери, а не ходит за ней хвостом и не ловит каждое ее слово. Порой ей казалось, что быть мамой малыша – одно, а матерью молодого человека – совсем другое, и спокойно принимать «одностороннее» окончание телефонного разговора – необходимое условие. Молли очень нравилось быть членом родительского комитета, проводить конкурсы и праздники, сопровождать класс на экскурсиях, готовить фоторепортажи с футбольных матчей и даже стоять за боковой линией и молча болеть – Эрик запретил ей открывать рот: ему, мол, неловко, что мать кричит: «Давай, Эрик, вот молодец!» Молли покачала головой – малышом ее сын уже никогда не будет – и пошла наверх переодеваться для пробежки, с невольной улыбкой размышляя о неразрешимых проблемах юности.

В последнее время Молли нередко спрашивала себя, не зря ли они сбежали из Филадельфии в провинцию. За этим вопросом неизменно накатывали страшные воспоминания – об Аманде. Восемь лет назад Молли не знала, переживет ли не то что день, а хотя бы час. После гибели девочки она, парализованная правдой и чувством вины, рухнула в пропасть депрессии. Вдруг она спасла бы Аманду, если бы поговорила с кем-нибудь, кроме мужа? Тот ужасный вечер не шел из головы, во сне преследовали кошмары, так что забыться не получалось ни на минуту. Молли даже есть не могла. Увольнение ее совершенно не удивило: поездки на службу превратились в пытку. Уличный шум пугал, в глазах каждого ребенка Молли искала страх, в глазах каждого взрослого – злой умысел. Каждый плачущий навзрыд ребенок напоминал Аманду и вызывал дикую реакцию. Родители уводили детей подальше от сумасшедшей, цеплявшейся к ребенку с вопросом: «Это точно твой папа?» или «Это вправду твоя мама?».

Молли хорошо помнила смутную тревогу, которую испытала, когда на ее глазах похитили Аманду.

Дело было прохладным октябрьским вечером. Молли вышла из «Вол-марта» и загружала пакеты с продуктами в багажник, стараясь не обращать внимания на истошные крики девочки, которые доносились из черного минивэна, что стоял неподалеку. Сев за руль, Молли опустила окно. Душераздирающие крики не стихали. Молли дала задний ход и медленно поравнялась с бампером минивэна. Отец заталкивал дочку в салон, а та отчаянно вырывалась. Расстроенный, он мельком глянул на Молли и процедил:

– Куклу ей не купил.

Лишь тогда Молли сообразила, что бесцеремонно глазеет на них. Сконфуженная, она поспешила уехать, а через три дня увидела фотографию Аманды в газете.

Газетный кошмар сопоставился с образом владельца черного минивэна, и Молли стало ясно, что она видела не отца Аманды, а ее похитителя и убийцу.

Молли поежилась. Понадобились годы, чтобы понять суть посттравматического стресса, который она испытывала, избавиться от неадекватной реакции. Далеко не сразу, но она простила себя и медленно пошла на поправку. «Вы сделали все, что могли», – убеждал ее психотерапевт. Молли нашла силы жить дальше. Вот и сегодня она отгородилась от болезненных воспоминаний и напомнила себе, что переборола кошмар. Молли много лет надеялась, что в трясине безотчетного страха больше не увязнет, но порой, погружаясь в прошлое, как сегодня, начинала в этом сомневаться. Она запретила себе раскисать и, как учил психотерапевт, запустила «программу самоспасения» – громко и четко проговорила, что от стресса избавилась, а Аманда погибла не по ее вине. «И в Бойдс мы не зря переехали», – подумала Молли. Эрик быстро поладил с одноклассниками и соседскими детьми, а Коул без проблем перевелся в местную больницу. Молли понравился маленький дружный Бойдс, большинство жителей которого, фермеры, родились здесь и жили всю жизнь. Куда спокойнее, когда знаешь, кто твои соседи, а чужаков в городке площадью три тысячи акров – раз, два и обчелся.