Борис Каспаров - Копия Дюрера

Копия Дюрера

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

В немецком городке Альтштадте, расположенном в сотне километров от Дрездена, я задержался совершенно случайно.

Совершая поездку по Германской Демократической Республике, мы, небольшая группа советских журналистов, попали в горах под сильнейший ливень. И надо было случиться так, что я один из всех поднялся на следующий день с температурой и головной болью.

С утра установилась прохладная дождливая погода, и я решил дожидаться в городе возвращения товарищей, тем более, что поездка их не должна была занять больше двух дней.

Расположившись в маленьком номере небольшой чистенькой гостиницы, я прилег на кровать и честно приготовился принимать добытые в местной аптеке противогриппозные средства. Но, как иногда бывает, стоит только приготовиться к длительной борьбе с болезнью, как она вдруг, словно испугавшись, неожиданно исчезает. К полудню я был уже абсолютно здоров, а на следующий день выглянуло солнце и снова установилась теплая весенняя погода.

Этот район страны был мне довольно хорошо известен. После окончания войны мне пришлось прожить некоторое время в одном городке, расположенном между Альтштадтом и Дрезденом, но в самом Альтштадте побывать удалось только мельком. Я решил за оставшееся до вечера время ознакомиться с городком.

Спустившись в вестибюль, я спросил портье, что следует осмотреть в городе в первую очередь, так как в моем распоряжении очень мало времени.

Лицо портье почему-то стало сразу загадочным.

— Пойдите прямо в городской музей, вам его покажет каждый. Вы найдете там, — он поднял палец, — впрочем, не буду говорить. Пойдите, пойдите обязательно.

Большего добиться мне не удалось, потому что зазвонил телефон и он начал длинный разговор, ждать конца которого я не стал. Выйдя на улицу, я вспомнил, что совет пойти в музей мы получили еще в автобусе от рабочего, которого подвезли к городу.

Единодушие этих советов меня заинтересовало, и я решил немедленно последовать им.

По правде говоря, первые комнаты музея могли внушить разочарование: в них не было ничего замечательного. Здесь хранились экспонаты, типичные для любого среднего краеведческого музея. В последней, светлой и просторной, комнате находилась выставка картин местных художников.

На стенах висело около шести — семи десятков картин. Это были довольно посредственные полотна, написанные в большинстве своем масляными красками, — натюрморты, горные пейзажи, несколько бытовых сценок.

Некоторые из них могли представлять интерес только потому, что были отмечены датами двухсотлетней давности. Правда, в комнатах на втором этаже я нашел отличнейшую коллекцию мейсенского фарфора, которая доставила мне большое удовольствие. Но неужели же эта коллекция и была единственной причиной моего посещения музея? Для жителей этого района страны замысловатые изделия из фарфора были настолько привычной вещью, что навряд ли кто стал бы выдавать этот фарфор за какой-то шедевр.

Что же все-таки имели в виду портье и встретившийся по дороге рабочий, когда со столь таинственным видом обещали мне здесь нечто необыкновенное?

Немного раздосадованный, я уже собирался было покинуть комнату, как вдруг замер от неожиданности.

В нише у противоположной от меня стороны окна, залитая светом, висела небольших размеров картина, которую я не Мог заметить раньше.

Это был известный «Портрет молодого человека» Альбрехта Дюрера. Передо мной была копия, но копия, сделанная первоклассным мастером, сумевшим сохранить всю силу этого великолепного произведения выдающегося немецкого художника.

Я стоял у картины и думал о том, что встреча со знакомой вещью может взволновать иногда не меньше, чем свидание с близким человеком после долгой разлуки. Почти шестнадцать лет прошло с того дня, как копия эта была спасена нами от рук, протянувшихся к ней из-за океана, и было такое время, когда мы верили, что перед нами не копия, а подлинник. Да, может быть, поверили бы в это тогда не только я и мой прямой начальник — майор Воронцов, но и люди, значительно более компетентные в искусстве. Это был шедевр подделки, именно подделки, потому что и размеры картины, и резьба рамы были совершенно тождественны с подлинником. И если бы я не знал совершенно точно, что в настоящее время подлинный портрет Дюрера находится в Дрезденской галерее, не знал, откуда и каким образом попала сюда эта картина, я бы и сейчас поверил, что передо мной подлинник.

Я подошел поближе и слегка задернул штору окна. И в этом легком, упавшем на полотно сумраке волевое лицо неизвестного выходца из народа жило той осознанной, осмысленной жизнью, которая отличает все портреты Дюрера.

На резко очерченных скулах молодого человека, светлых, выбивающихся из-под широкополой шляпы волосах играли отблески пламени, которое, казалось, бушевало за его спиной и служило ему фоном.

И в этом пламени высокого накала, зажженном четыре с половиной столетия назад, можно было увидеть не только очищающий огонь великих крестьянских войн, но и, как мне сейчас казалось, зарю новой жизни, встающей на востоке Германии.

Я простоял у картины долго, очень долго, не видя уже ее, а находясь во власти воспоминаний, вызванных ею, и не отошел бы еще дольше, если бы не обратил внимание, что залы музея уже опустели, а его смотритель, небольшого роста старичок, стоит в дверях и нерешительно смотрит в мою сторону. Наступил обеденный перерыв, и мне ничего не оставалось, как извиниться и уйти.

Встреча с копией Дюрера перенесла меня в майские дни 1945 года. Я шел по улице, вспоминал все тогда пережитое мною и моими товарищами, и мне уже не хотелось ни осматривать город, ни искать в нем новых достопримечательностей.

Я дошел до гостиницы и поднялся в свой номер. И вот здесь, когда я опустился в кресло у открытого окна, мне неудержимо захотелось привести в хронологический порядок все нахлынувшие на меня воспоминания, которые сейчас встали передо мной так четко и ясно, словно я только что пережил их снова. Я перебрал все свои записи, относящиеся к этому времени, и, к своему удовлетворению, нашел, что они за малым исключением составляют почти единое целое. Теперь мне представлялась возможность заполнить и эти исключения и, главное, сделать эпилог, без которого мои записи не имели логического конца.

КОГДА КОНЧИЛАСЬ ВОЙНА

Война кончилась совсем недавно. В тихом немецком городке Нейштадте мне пришлось осесть надолго. Комендантом его был назначен майор Воронцов, я — его помощником. Мы постепенно осваивались со своими новыми обязанностями. Уже было назначено городское самоуправление, взаимопонимание между нами и населением постепенно налаживалось.

И вдруг случилось неприятное событие. В одно из воскресений мая рано утром в моей комнате раздался телефонный звонок. С нескрываемой досадой я взялся за трубку. Этот воскресный день я хотел посвятить рыбной ловле. Километрах в пяти от города протекала быстрая горная речка, в которой, по слухам, была бездна форели. Рыболовные принадлежности уже давно были готовы и с вечера стояли в моей комнате.

Звонил майор Воронцов. Он просил меня немедленно прибыть в комендатуру. Хотя голос его был, как всегда, спокойный, я почувствовал, что произошло что-то неприятное. Бросив в последний раз взгляд на великолепные бамбуковые удилища, стоявшие в углу у дверей, я быстро вышел из комнаты. У входа в комендатуру, которая находилась в нескольких минутах ходьбы от моей квартиры, стоял в полной готовности комендантский вездеход, и хотя шофера около него не было, можно было совершенно точно определить, что нам предстояла поездка и о рыбной ловле в этот день нужно было забыть.

Майор ждал меня в своем кабинете за письменным столом. Он был не один. Напротив него в кресле сидел небольшого роста пожилой человек в старенькой, потертой куртке. Его руки с узловатыми ревматическими пальцами неловко лежали на коленях, придерживая такую же потрепанную, как и куртка, тирольскую шапочку.

— Садовник имения Грюнберг Франц Шмидт, — представил его майор.

Тот встал и неловко поклонился. Я заметил, что выражение его лица было удрученным и подавленным.

— Случилась неприятная вещь, — переходя на русский язык, продолжал Воронцов. — Управляющий имением Витлинг сегодня застрелился. Так, по крайней мере, предполагает Шмидт. Нам нужно немедленно выехать на место. Я вызвал Гофмана, он дал согласие поехать с нами. По дороге Шмидт расскажет вам все, что знает. Врач приедет немного позже, у него сейчас неотложная операция. Мы его ждать не будем.

Застрелился управляющий имением Грюнберг! Мысли о рыбной ловле моментально вылетели из моей головы.